Во власти Дубовой короны - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 27
– И наркотики, и еще много чего… это ведь не вокруг человека. Это внутри самого человека. Вот хочется ему… или сбежать от реальности, или чтобы реальность посмотрела, испугалась и сбежала от него. Хочется.
Людмила Владимировна кивнула.
– К сожалению.
А сердце все равно болело. Дочь же…
Таня с тоской посмотрела на бабушку. Потом решилась.
– Лея, может, все же попробуем? На одну отраву у нее меньше будет?
Салея спорить не стала. Это от нее труда не требовало.
– Хорошо. Давайте так и сделаем. А усыпить ее можно, чтобы она не помнила, что и как было?
– Мне даже не нужно, чтобы она была в сознании, – Лея пожала плечами. – Пусть спит – не важно.
Таня соображала быстро.
– Бусь, я помню, где она сейчас живет. Можно туда дойти, посмотреть, и если она спать будет – это ведь ненадолго?
– Пара минут, – кивнула Салея.
– Отлично. Никто и не поймет. Лея, скажи, а я могу начать видеть ауры?
Лея и задумываться не стала.
– Энергетические поля человека? Можешь. Ты уже начала их видеть?
– Да. А…
– Это последствия ритуала, который ты прошла. Сможешь видеть, читать, воздействовать, только этому придется серьезно учиться.
Таня не возражала.
– А воздействовать – это как?
– Все, что происходит с человеком, отражается в ауре. И наоборот. Воздействуя на одно, можно исправить другое.
И тут Таня вспомнила.
Вспомнила, как Аня, староста, потерла спину в районе тех самых красных пятен, которые ей… значит, не казались. Просто были видны.
Лея даже не удивилась.
– Да, такое тоже бывает. Так отразилось воспаление. Судя по розовым тонам, человек перед тобой неплохой и здоровый, но – вот. Боль, неприятные ощущения – и вспыхивают пятна. Если их загладить, растворить… прошла бы и боль.
– У нас такое тоже умеют. Но единицы, – вздохнула бабушка Мила. – И тех еще найди…
– Мне все же кажется, что были, были у вас даэрте. Может, жили, может, навещали, – развела руками Салея. – Жаль, теперь не узнаешь. Ваша память короткая, а нашу… нашу сожгли.
– Зачем?
– Если народ не имеет памяти – это не народ. Ему что хочешь рассказать можно, – пожала плечами Салея.
И разговор углубился в дебри истории.
Тишина.
Пока – тишина.
Командор понимал, что пока еще слишком рано, ну что там времени прошло? Считай, ничего.
Что там может быть с девчонкой? Тоже неизвестно.
Но активность даэрте увеличилась.
Приборы, зависшие над планетой, регистрировали то вспышки, то возмущения, а по-простому, сбоили в три раза чаще обычного. Даэрте… с ними даже работать ничего нормально не может!
Дикари, как есть дикари!
Из штаба вестей не было. Но это тоже понятно. Как всегда, интриги и интриганы. Которым хочется плавать, кушать и расти. А он ведь тоже туда стремится… пока на правах рыбы-прилипалы при акуле, а потом, может, и до игрока дорастет?
Впрочем, спроси у Командора, зачем ему это надо, он бы задумался над ответом.
А почему нет?
Цель такая, дальше и выше, вперед и не сдаваться, не отступать и не задумываться.
Потому как если подумать…
Велика ли радость – всю жизнь плавать да оглядываться? Стихия рыбы – море, а не змеиный яд. Но думать об этом Командор не любил. Да и к чему?
Власть же!
Все объясняет одно это слово.
Власть!
Над людьми, событиями, планетами…. Для многих он будет на уровне Бога. Это такое наслаждение, с этим ни вино, ни женщины не сравнятся… ничто. Никогда.
И ради этого он не то что какую-то девку на лабораторный стол отправит, он всю эту планету выжжет!
И Командор распорядился следить.
И еще раз следить.
Никуда от него Дараэ не денется.
Глава 6
Кто бы сомневался, что Салея произведет фурор?
Вот просто – кто?
Зеленые волосы, зеленые глаза, экзотическая внешность… первым активизировался Попов. По праву альфа-самца.
– Какая прелесть в нашей местности. Сударыня, вы позволите?
Сударыня с ног до головы оглядела Сергея Попова. Подумала.
И покачала головой:
– Не позволю.
– А почему?
– Вы мне не нравитесь.
К такому отказу первый парень в группе попросту не привык. Его глаза блеснули возмущением.
– Так может, потом понравлюсь? Я всем нравлюсь, правда-правда…
Салея снова качнула головой:
– Нет. – И переключила внимание на Таню: – Мы вместе сидеть будем?
– Да.
– А мест нет, – ухмыльнулся Попов. – И с Таней вот… уже Ваня сидит.
Ваня, на которого бросили выразительный взгляд, скривился, но закивал:
– Да. Я… это… сижу.
Таня точно бы треснула однокурсника, но тут открылась дверь в кабинет.
– Заходите.
Фармакология.
Ох, вот где страшная-то дисциплина!
Холиномиметики и адреноблокаторы, спазмолитики и сердечные гликозиды, активные вещества и форма выпуска…
Да тут от одного названия судороги приключаются.
Поди выговори без запинки словосочетание «ингибиторы карбоангидразы»!
Впрочем, студенты с этим справлялись спокойно. Привыкли уже, научились. Салея сидела молча, листала учебник фармакологии. Сидела, кстати, рядом с Таней. Ваня попробовал сделать шаг к девушкам, но Таня так зашипела, что он решил не рисковать. И отступил под негодующим взглядом Попова.
Ага, умный какой! Тебе надо – ты и огребай.
Галина Борисовна, преподаватель фармакологии, отличающаяся повышенной ядовитостью дама средних лет, на иностранку косилась, но помалкивала.
А что? Сидит человек, читает, молчит. Может, что-то умное скажет… когда-нибудь. Только группа на нее отвлекается, но девчонка тут ни при чем.
Вот, очередная записочка не долетела.
Ох… и голова болит. На погоду, конечно. После какого-то рубежа она частенько болеть начинает. У Галины Борисовны – после вторых родов…
Ладно, работать все равно нужно. Преподавательница еще раз потерла пальцем лоб над левой бровью – именно там как будто штопор ввинчивался – и продолжила опрос.
Перемена.
Коротенькая. Не между двумя парами, а пятиминутка – между двумя уроками из пары.
– Выйдите хоть на пять минут, – попросила Галина Борисовна.
Обычно так не делают, но уж очень голова ныла. Нужно хоть пять минут тишины.
Студенты столпились у выхода. Только иностранка, удержав Татьяну за руку, подошла вплотную к учительскому столу.
– Простите, – говорила она действительно с каким-то странным акцентом. – Сильно голова болит?
Галина Борисовна едва не рявкнула. Но устыдилась. Действительно, а в чем виновата девочка? Что заметила? Так это ей в плюс, наблюдательная… только голова болит. И тошнит. Ох…
– Сильно.
– Попросите всех выйти. Мы с Таней останемся.
– Зачем?
– Попросите, – мягко повторила Салея Сантос. И что-то такое прозвучало в ее голосе… нет, не хотелось с ней спорить. Совсем не хотелось.
– Так, все вышли, двери закрыли, – чуть повысила голос Галина Борисовна.
Студенты тут же покинули аудиторию, хотя и поглядывали назад с явным любопытством.
Салея подошла поближе.
– Таня, смотри, – у нее имя прозвучало как «Та-ния». – Вот видишь – тут очаг боли, – и легкие холодные пальцы уверенно выбрали самую болезненную точку. Но дотрагиваться до нее не стали, остановились напротив.
– Вижу, – кивнула Таня. – А дальше что?
– А вот что… – Салея протянула руку и сорвала лист с фикуса, который стоял в углу кабинета, в горшке. – Смотри…
То есть так показалось Галине Борисовне. Таня-то видела: стоило Лее протянуть руку в требовательном жесте – и фикус сам отдал ей один из листков.
Салея медленным движением провела листком перед лицом Галины Борисовны. И еще раз. И еще…