Как быть двумя - Смит Али. Страница 41
«Я-о-ытая-ига».
Джордж (к миссис Рок): Я расскажу вам это, а после вы мне скажете, что пора перейти к более серьезной терапии, чем ваша, что у меня полная паранойя и истерика.
Миссис Рок: Думаешь, я считаю, что у тебя паранойя и истерика?
Джордж: Да. Но сейчас я хочу вас предупредить, перед тем как начну рассказывать, что у меня нет ни паранойи, ни истерики, хотя на первый взгляд так будет казаться, и я хочу сразу дать понять, что точно так же я думала и задолго до смерти матери, и она сама тоже так думала.
Миссис Рок кивнула, давая Джордж понять, что слушает.
Тогда Джордж рассказала миссис Рок, что за ее матерью следили какие-то шпики.
Миссис Рок: Ты считаешь, что за матерью следили шпики?
Психологов учат так говорить: повторять то, что им сказали, но с вопросительной интонацией, чтобы вы могли спросить самих себя, почему вы так решили или сказали.
Это было самоуничтожением. Но несмотря ни на что, Джордж все рассказала миссис Рок. И о том, как пять лет назад мать проходила мимо зеркальных окон дорогого и модного отеля в Лондоне. Там, за витринами, люди ужинали; по ту сторону стекла был ресторан, и мать вполне отчетливо разглядела в какой-то компании одного политика или политтехнолога, а в то время мать злилась на кого-то из политиков. Джордж не помнила, кто именно был в том окне, — только то, что на этого политика или технолога мать возлагала ответственность за какую-то несправедливость. Как бы там ни было, но мать вытащила из сумочки бальзам для губ и начала писать на стекле прямо над головой сидевшего за ним человека, причем так, что получился своего рода нимб (так она, по крайней мере, это описывала).
А надпись была такая: БРЕ… Но закончить ей не дали — появились секьюрити из отеля. Поэтому пришлось делать ноги. (Она сама так сказала.)
Миссис Рок принялась что-то записывать.
После этого, сказала Джордж, произошли две вещи. Вернее, три. Почту, которая приходила в наш дом, неважно, была ли она адресована родителям или нам с Генри, доставляли в таком виде, словно ее уже кто-то распечатал. Ее приносили в таких прозрачных пакетах типа «Извините, ваше отправление было случайно повреждено», которые используют, если что-то порвется. А потом кто-то опубликовал во всех газетах, что моя мать была одной из «интернет-партизан».
Из кого? переспросила миссис Рок.
Джордж пришлось пояснить, что это за движение, и как с использованием уже устаревшей технологии всплывающих окон — задолго до того, как до этого додумались люди других профессий, «партизаны» научились делать так, чтобы какие-то тексты или картинки всплывали на чьей-нибудь страничке, когда пользователь на нее заходит, — так, как сейчас это делают в рекламе. Только «партизаны» распространяли другие изображения или тексты.
Моя мать была одной из четверки первых анонимных авторов, которые придумывали, что размещать в этих окнах, сказала Джордж. Потом «партизан» появились сотни. И она там была далеко не главной, а со временем стала еще менее главной. И вообще, хоть это и смешно, она ничего не смыслит в компьютерах. То есть, я хотела сказать — не смыслила.
Миссис Рок кивнула.
Во всяком случае, она соединяла искусство и политику: или политика просвечивала сквозь искусство, или наоборот. Например, на странице с работами Пикассо вдруг выскакивало сообщение: знаете ли вы, что в Соединенном Королевстве 13 миллионов людей живут за чертой бедности? Или на политической страничке вдруг выскакивало оконце, а в нем — картина или строки из какого-нибудь стихотворения, что-то в этом роде. Потом в газетах написали, сказала Джордж, что мать принадлежала к этому движению, после чего, если она что-то печатала в газетах о деньгах и экономике, люди с ней не соглашались и говорили, что она левачка и политически заангажирована.
В голове у Джордж, пока она говорит все это, возникает образ матери, которая громко смеется над тем, что ее называют политически ангажированной. На свете нет ни одного человека, который не был бы заангажирован, говорит она. Произносит она это точно так же, как если бы напевала легкомысленную мелодийку: «тра-ля-ля». А «левачка» — это вообще одно из моих любимых слов. Будь всегда левачкой, Джордж. Вперед! Смелее!
Миссис Рок: А что же это за третья вещь, которая заставила тебя считать, что за твоей матерью следят?
[На сцене появляется Лайза Голиард]
Джордж: Да нет, неважно. Их было всего две.
Миссис Рок: Разве ты сперва не сказала, что было две, а потом добавила, что три?
Джордж: Мне только на минутку показалось, что три. А потом я поняла, что на самом деле я имела в виду две.
Миссис Рок: И эти две вещи заставили тебя считать, что за матерью следят?
Джордж: Да.
Миссис Рок: А твоя мать тоже так считала? Джордж: Она знала, что так оно и есть.
Миссис Рок: Ты считаешь, что она знала?
Джордж: Мы с ней говорили об этом. Все время. Это была как бы такая семейная шутка. Ей это даже нравилось. Я имею в виду то, что за ней следят.
Миссис Рок: Ты считаешь, что твоей матери нравилось, что за ней следят?
Джордж: Вы ведь считаете, что я ненормальная, правда? Вы думаете, что я все выдумываю.
Миссис Рок: Ты волнуешься из-за того, что я считаю, будто ты все выдумываешь?
Джордж: Я ничего не выдумываю.
Миссис Рок: Тебе действительно важно то, что думаю я или другие люди?
Джордж: Да, но как все-таки вы сами считаете, миссис Рок? Вы же не думаете сейчас: Боже мой, да ведь эту девушку надо отправить на гораздо более серьезное лечение?
Миссис Рок: А ты бы сама хотела, чтобы тебя отправили на «гораздо более серьезное лечение»?
Джордж: Я всего лишь прошу вас сказать мне, что вы на самом деле думаете, миссис Рок.
И тут миссис Рок сделала кое-что неожиданное. Она отошла от обычной схемы и сценария и начала рассказывать Джордж о том, о чем она, вероятно, тогда думала.
Она сказала, что в старину слово «тайна» имело совсем не то значение, к которому мы привыкли сегодня.
Именно это слово
— и я знаю, это будет тебе интересно, Джорджия, потому что по твоей речи я вижу, насколько тебе интересны всякие значения, сказала она -
— Ну да, раньше так и было, сказала Джордж.
— И снова будет. Я думаю, это вполне можно предположить. Но сейчас я пребываю немножко на грани, когда говорю такие рискованные вещи, сказала миссис Рок. И пусть. Слово «тайна» вначале означало что-то спрятанное, закрытое — примерно так, как закрывают рот или глаза. Означало согласие или понимание, что кое-что раскрывать нельзя.
Закрыто. И не должно открываться.
Джордж не смогла сдержать любопытства.
В те времена тайная природа некоторых вещей считалась чем-то само собой разумеющимся. Но мы живем в такое время и в такой культуре, когда «тайна» все чаще означает что-то, скорее, такое, что подлежит разгадыванию, — это и криминальный роман, и триллер, и телевизионный сериал из тех, где разгадка в самом конце, — и вообще смысл всякого просмотра или чтения в том и состоит, что мы выясняем — что же на самом деле произошло. А если этого не происходит, чувствуем себя обманутыми.
На этом месте раздался звонок, и миссис Рок оборвала себя на полуслове. Она густо покраснела, даже за ушами. Умолкла, будто кто-то выдернул ее из розетки. Она захлопнула записную книжку, и одновременно замкнулось ее лицо.
В следующий вторник в то же время, Джорджия, сказала она. Я имею в виду — после Рождества. В первый вторник после каникул. Увидимся.
Джордж открывает глаза. Она сидит на полу, прислонившись к собственной кровати. В кровати — Генри. Свет повсюду включен. Она уснула, а теперь проснулась.
Ее мать мертва. На часах половина второго. Новогодняя ночь.
Снизу доносится какой-то звук. Кто-то стучит в парадную дверь. Вот что ее разбудило. Наверно, отец.
Просыпается Генри. Его мать мертва. Джордж видит, как осознание этого на миг появляется на его лице, секунды на три, не больше, когда он открывает глаза.