Закон отражения - Клименко Анна. Страница 47

Геллер встал и, стараясь не шуметь, начал избавляться от доспехов. Аккуратно сложил их на место, но меч далеко не убирал, полагая, что во время похода лучше держать его поблизости.

Он уселся в удобное раскладное кресло, вытянул ноги и принялся размышлять о том, как он отвезет ведьму Императору, и как она станет первой ведьмой, присягнувшей на верность властелину. Ну, а там, глядишь, и прочие за ней потянутся – Геллер был просто уверен, что нет ничего хорошего в такой жизни, которую ведут эти загадочные люди.

Да, он отвезет ее в Алларен… Тут, как нельзя кстати, Геллер подумал о том, что у ведьмы совершенно нет одежды. Не говоря уж об изысканном туалете, в котором она появится в императорском дворце, у нее не было даже нижней рубахи. Но тут он решил, что пусть она сперва хоть немного поправится, а уж потом можно и об одежде подумать.

Геллер еще раз посмотрел на бледное лицо молодой женщины, и оно показалось ему чрезвычайно приятным. Командор вдруг поймал себя на том, что думает, какие будут у ведьмы глаза, когда она их откроет, и это его рассердило.

– Если откроет, идиот. Все, что мог, ты для нее уже сделал. Остается только ждать.

От звука его голоса ведьма вздрогнула; ее губы зашевелились, и Геллеру пришлось наклониться к самому ее лицу, чтобы расслышать. Он услышал два имени – Глорис и Эсвендил, но женщина упорно повторяла их снова и снова, как в бреду. Потом вдруг смолкла, и дыхание стало глубже, ровнее.

«Кто бы это мог быть?» – Геллер уселся обратно в кресло.

Розовый закат угасал, в шатре темнело. Он подумал о том, что следует отдать распоряжения относительно ночевки, но потом махнул рукой – доблестные генералы прекрасно справятся и без сопливого мальчишки, ставшего командором исключительно по прихоти владыки. Устроился поудобнее в кресле и стал смотреть на белеющий во мраке профиль. Ведьма казалась жалкой, беззащитной и очень одинокой. В сущности, скорее всего, таковой она и была…

И Геллер сам не заметил, как задремал.

Они пришли неслышно – две высокие рыжеволосые девушки, похожие друг на друга, как две капли воды. У обеих была бледная чистая кожа, пунцовые, соблазнительные губы и глаза теплого темно-зеленого цвета. Геллер попытался вскочить и выяснить, откуда они взялись в его шатре и как миновали охрану – но куда там! Тело словно оледенело. Не шевельнуться, ни крикнуть… Магия, не иначе…

Не обращая на Геллера внимания, две особы неслышно подошли к постели, где лежала ведьма. Одна из них, осторожно, чтобы не побеспокоить больную, уселась на краешек кровати. Другая осталась стоять, скрестив руки на груди.

Та девушка, что сидела, положила ладонь на лоб ведьме.

– Ну, как ты, дорогая? Это было тяжелым испытанием даже для тебя. Мы все знаем.

Бледные губы раненой шевельнулись.

– Глорис? Ты… здесь… а где Эсвендил?

– Я тут, сестренка, – мигом отозвалась вторая девушка, – мы тебе поможем.

Лицо ведьмы болезненно сморщилось.

– Вы никогда… не оставите меня? Каждый раз… вы лишаете меня рассудка. Это так страшно… когда летишь в пропасть, и нет надежды…

– Отчего же? Надежда всегда есть, – мягко возразила та, кого назвали Глорис, – она есть даже для нас. Когда мы воссоединимся, то станем свободными.

– Мне больно, – прошептала ведьма, – мне больно и страшно. Вы отдали мне свою силу, но кто я? Я слишком одинока, чтобы быть хоть кем-нибудь…

Она открыла глаза – и Геллер увидел, что они такие же, как и у двух других девушек. А еще он увидел, что ведьма похожа на них – как третья капля воды на двух своих сестер.

– Не нужно, – сказала Эсвендил, – не говори так. Ты – Миральда. И ты значишь больше, чем тебе кажется. Не обязательно для кого-то, а лишь для тебя самой.

– Оставь прошлое прошлому, – улыбнулась Глорис, – жизнь еще не прожита. Ты поправишься, и…

– И что? Что дальше? – ведьма приподнялась на локте, – вы ведь наверняка знаете, что меня называют черной ведьмой! Мне нигде нет места, кроме, пожалуй…

– Ты с ума сошла! – всплеснула руками Эсвендил, – и думать не моги об этом! Неужели ты хочешь, чтобы мы ждали тебя вечность?

– Ночницы тоже умирают, – ведьма откинулась на подушку.

– Не так часто, как ты думаешь, – поправила Глорис, – послушай меня, душенька… А что ты думаешь об этом красавчике?

И она насмешливо поглядела на Геллера, который затих, жадно ловя каждое их слово и безуспешно пытаясь разобраться, что к чему.

– Я не знаю его, – как-то тускло ответила ведьма, – но он человек, а это значит, что мне следует уйти так быстро, как только я смогу это сделать.

– Фу, Миральда, ты меня разочаровываешь, – покачала головой Эсвендил, – ты и в самом деле больна, твой рассудок болен. Но болезнь эту еще можно выжечь. Огнем.

– Правда, сдается мне, этого милого мальчика куда как больше беспокоит его собственное благополучие, чем твое, – прошелестела Глорис, пристально глядя на Геллера, – о, я знаю… Он думает только об Императоре! Хм. А будет занятно, если он, в итоге, и погибнет от руки своего владыки… Да, забавно и грустно.

На лбу выступили холодные капли пота.

«Это сон. Всего лишь сон… СОН!!!»

– Нет, пусть живет, – мягко возразила ведьма, – он не бросил меня.

Будучи не в состоянии пошевелиться, Геллер только и мог, что наблюдать, как рыжеволосая девица шагнула к нему и развязно плюхнулась на колени. Кожу обожгло холодом.

– Ты ведь не обидишь нашу сестренку? – прошептала Глорис, – ей и без того досталось слишком много. Ты ведь не дашь ей окончательно лишиться разума?

Геллер хотел возмутиться, столкнуть ее, в конце концов – но не мог ни шевельнуться, ни сказать что-либо. Девица усмехнулась. А потом поцеловала – очень завораживающе-нежно, но от этого поцелуя все тело скрутило такая боль, что Геллер, вдруг обретя голос, закричал.

И проснулся.

– Командор! Командор Геллер!!! Что с вами? – его усиленно тряс за плечо часовой, место которого было в аккурат перед входом в шатер. Геллер с досадой стряхнул руку, вскользь глянул на ведьму – никаких изменений.

– Ничего, все в порядке. Оставь меня.

Солдат обиженно шмыгнул носом, не удержавшись, зыркнул на неподвижную женщину – и вышел.

А Геллер откинулся в кресле, с трудом переводя дыхание. И приснится же такое! Чтобы окончательно успокоиться, он сделал пару глотков из фляжки – спиртное горячей волной прокатилось вниз по горлу.

Но что бы означал этот сон?

Он уперся локтями в край кровати и склонился к самому лицу ведьмы. Уж не ее ли это штучки?

Геллер задумчиво смотрел на бледное лицо. Те, другие, были так на нее похожи! В чем же здесь дело?

За тонкими стенками шатра занимался новый день. Еще каких-нибудь пол часа – и огромная армия двинется дальше, навстречу победе, во славу Империи.

Ведьма дожила до утра.

И Геллер, сам не зная зачем, назвал ее – так, как ее называли в странном сне.

– Миральда.

Ведьма открыла глаза столь внезапно, что командор невольно отшатнулся, но быстро взял себя в руки.

– Как хорошо, что ты пришла в себя. Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. На вот, выпей…

Он ловко подсунул пальцы под ее затылок, приподнял голову – и другой рукой влил в рот немного вина. В конце концов, красное вино всегда шло на пользу тем, кто потерял много крови. Ведьма закашлялась, задышала часто-часто, будто ей не хватало воздуха, но потом быстро успокоилась. И даже чуть улыбнулась.

…Глаза ее были теплого темно-зеленого цвета, как и у двух девушек из сна, так похожих на нее. Только, к недоумению и разочарованию Геллера, взгляд этих глаз был направлен не на него – а куда-то сквозь, будто ведьма смотрела за грань мира смертных.

И снова гул, лошадиное ржание, топот тысяч ног. Как черная змея, ползет и ползет армия великой Империи на завоевание новых земель…