Необручница: На острове любви (СИ) - Эфф Юлия. Страница 58

— Они очень сильно болеют, сир. И могут стать опасными для других. Особенно на руднике.

Сир Генрих заметив, что я запыхалась, немного сбавил скорость. Я рассказывала всё, что знала, он задавал попутно вопросы, на которые приходилось долго думать, прежде чем ответить. А новость про то, что всплески не совсем безобидны, кажется, добила его окончательно.

— И как часто вы сопровождаете своего господина? — некая скрытая ярость росла в нём, так что я начала бояться.

— Почти каждую ночь. Но… Ваше высочество, это не так плохо, как кажется. Мне нравится сир Брис, я люблю и уважаю эту семью. И договор был составлен по всем правилам, а ко мне Эдрихамы отнеслись щедро…

Мужчина рыкнул:

— Вы сами в это верите?!

Я резко остановилась, разговор мне не нравился. Возможно, три месяца назад всё это выглядело неприлично. Однако сейчас я была убеждена, что заниматься любовью не позорнее, чем, например, тоговать вонючей рыбой. Принц ушёл вперёд; заметил, что меня нет рядом, и повернулся:

— Вы гордитесь, Ана, тем, что за деньги раздвигаете ноги? — к гневу на его лице добавилась ядовитая усмешка, чем-то напоминая Райана в первые дни нашего с ним знакомства.

Мелькнуло в памяти воспоминание, и я ощетинилась:

— А знаете ли вы, Ваше высочество, что, если не сбросить излишки резерва, то наместник не просто будет себя плохо чувствовать, но и поставит других людей, рудокопов, под удар?! Например, пропустит кусок рыхлой породы, и она обрушится на тех, кто добывает для вас, Ваше высочество, металл! Чтобы вы из этого куска сделали себе нужник или кровать! И потом кувыркались на ней с принцессой! Вы знали, что за все смены сира Бриса и сира Райана не было ни одного несчастного случая, знали?! Угадайте, кто жертвовал своей чистой совестью для этого?! Сирра Амели шесть лет не могла родить ребёнка, потеряла двоих, не родив, потому что каждый день помогала своему мужу! Точно так же, как супруга наместника Парсалия…

Я так разошлась, что топнула ногой и решила бросить своего некорректного собеседника да в одиночестве вернуться во дворец. К моим воплям давно прислушивался инквизитор-охранник и хотел было меня схватить за руку, но ему сделал отрицательный кивок принц, внимательно, хотя и не без раздражения выслушивавший мой монолог.

— … А вы хотите сказать, что приезжаете на Аднод и не знаете этого?! Что вы за будущий король, если живёте в своих каких-то несбыточных мечтах?! Поработайте на руднике с утра до вечера, шесть дней в неделю, может, спеси у вас поубавится! — я взмахнула руками, подняла мокрый грязный подол и побежала.

— Дурочка! — крикнул мне вдогонку принц. — Они сделали из тебя необручницу, а ты их ещё и защищаешь!

Слова прилетели мне в спину, как обоюдоострый кинжал, разве что не убили наповал, но ранили в самое сердце. Я остановилась и медленно обернулась, задрожав от ярости и обиды:

— Я не обручница, сир! Я — просто лумерка на год.

— Персональная необручница. Самая настоящая… Элиас, возьми госпожу Ану за руку, будь добр. Без защиты.

Инквизитор, который успел отнести корзину, а теперь возвращался назад, поравнялся со мной и прикоснулся пальцами к моему кулаку. Я лишь перевела взгляд на него, желая показать неприязнь и отдёрнуть руку, как накатило знакомое удушье.

— Элиас, защиту! — последнее, что успела услышать, падая в темноту, в которой не было воздуха.

***

Мне требовалось время, чтобы осмыслить всё, что объяснил сир Генрих. Но главное — требовалось время, чтобы это принять, согласиться и продолжить жить на Адноде, зная о своих способностях и, чего скрывать, особых потребностях.

Магию, переданную мне госпожой, я недооценила. По словам Его высочества, ментальная магия сама по себе считалась самой важной, ибо работала не с материей, как другие, а с началом — верой в неизмеримое, невидимое, неощутимое и всепроникающее.

Госпожа поделилась временным даром, желая развлечь меня, скрасить моё пребывание на Адноде или… Или, как предположил сир Брис, чтобы вложить в меня частицу своей души ради любви мужа, потерять которую боялась. Поэтому хозяин во время близости продолжал чувствовать сирру Амели, называл меня её именем.

Взяв с меня дважды искреннее обещание — сделать всё возможное, чтобы помочь семье, — госпожа сплела магическую вязь вокруг «кокона», того самого зачатка ментальной силы, которая росла во мне. Любой начинающий маг знает, что развитие способностей происходит во время неустанных тренировок. Так я развивала своё магическое обоняние, не подозревая, что раскачиваю дар. Ну, а удачное хулиганство с замками и вовсе сделали вязь более прочной.

В этот магический рисунок понемногу вплеталась огненная магия сира Бриса и, гораздо быстрее, магия Райана, о которой нужно сказать отдельно. Именно предпоследняя неделя, в которую меня опаивали сон-травой, изменила характер магических потоков во мне. Что происходит с лавой, которая оказывается запертой в вулкане? Она через некоторое время превращается в твёрдые кристаллы. Некогда на месте Аднода был большой вулкан, а сегодня мы свидетели того, чем всё закончилось.

Я не верила принцу до тех пор, пока он не попросил вытянуть руку и повернул её ладонью вверх:

— А теперь представь, что в тебе всё-таки есть магия огня, переданная тебе твоим покровителем. Обратись к ней, попроси показать себя.

На моей дёрнувшейся больше от испуга, чем от боли, появился крохотный язычок пламени, словно под кожей ладони жила небольшая свечка.

— И прикажи исчезнуть. Просто подумай, напрягаться не надо.

Моё напуганное лицо, видимо, удовлетворило сира Генриха, он мелко закивал, подтверждая рождающуюся догадку:

— И давай проверим, что тебе досталось от сира Риза, с которым, как я понял вчера, у вас более чем дружеские отношения. Обратись к металлу, попроси найти источник и получить его.

На спине выступил пот, я невольно повела плечами из-за щекочущей капли, скользнувшей вниз, — и вдруг мне в руку влетел мелкий серый комок. Его высочество забрал его и присмотрелся:

— Кусок железной оси, отлетел от колеса… Ну что, Ана, теперь ты веришь?

Пришлось поверить. Я была магессой, связанной любовными обязательствами, то есть персональной необручницей. Поэтому меня тянуло к моим двоим мужчинам, а их ко мне. Поэтому нам тяжело давался разрыв этой связи — как не хотелось прекращать поцелуи, а тело даже после разрядки требовало новой порции.

— Что ты ещё тогда увидел, Элиас? — спросил принц у инквизитора, невольного свидетеля нашего громкого разговора.

Тот испросил разрешения ещё раз осмотреть меня, получил добро. Достал футляр, вытащил из него очки и, надев их, обошёл меня вокруг:

— Неверно составленный брачный договор, сир.

— Этого не может быть! — воскликнула я. Обвинить Эдрихамов в том, что они обманули меня, — как этому поверить?!

— Достаточно первой капли крови, — Его высочество убрал руки за спину и пошёл медленно ко дворцу, мы последовали за ним. — Для лумеров, чистых от магии, это всего лишь кровь. Но если в тебе, в тот момент, когда вы заключали договор, уже жила магия, то она получила разрешение на свободу выбора, свободу любого решения, даже неправильного… Мда, это многое бы объяснило. Повышенная страсть, например. Или изворотливость ума, который ради достижения желаемого может изобретать свои пути, нестандартные: хитрить, лгать, обманывать, очаровывать…

Принц будто бы задумался, а его сложные предположения мне оказались непонятны. Я возмутилась:

— Госпожа провела первый ритуал, взяв на себя ответственность за мою чистоту. И я уверена, что она всё сделала правильно, сир!

— Мда? Значит, причина кроется в чём-то другом, — согласился сир Генрих, — у вас с Элиасом будет время поговорить об этом. Он поможет разобраться, если вы расскажете ему все детали.

Детали… Позже, когда я переваривала всё, сидя отрешённо на кровати в своей комнате, до меня дошло: первая капля крови пролилась в темноте, на террасе, когда Райан не рассчитал своей силы и причинил мне боль, ведь спустя несколько минут сир Брис был очень аккуратен. Возникал вопрос, а не повлияла ли та капля на самого Райана, который начал проявлять ко мне интерес только после того, как договор с Эдрихамами был закреплён?