Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Трофимов Ерофей. Страница 41

– И все? – терпеливо выслушав его, поинтересовался князь.

– А что еще-то? – не понял Елисей. – Ты отец, тебе ее судьбу решать. Сам знаешь, у меня из родных нет никого. Сиротой остался.

– Ай, бичико, богом клянусь, вот знаю, что умный ты, а сейчас как дурак говоришь, – фыркнул князь и, развернувшись, направился к дому.

– Это что сейчас было? – растерянно проворчал Елисей, почесывая в затылке и глядя ему вслед.

Вздохнув, он поспешил следом за хозяином дома. Котэ, перехватив его в коридоре, удержал парня за рукав и, нагнувшись к самому уху, еле слышно шепнул:

– Я с Дато говорил. Время не теряй, проси Нино за тебя отдать.

– Говорили уже, – вздохнул Елисей и в нескольких словах пересказал ему их разговор.

– Ага, – выслушав его, весьма содержательно высказался Котэ, задумавшись. – Ладно. Главное ты сказал.

Подтолкнув парня в сторону столовой, он развернулся и бесшумно скрылся за поворотом.

– Или я дурак, или лыжи не едут, – буркнул Елисей, окончательно запутавшись в хитросплетениях местных матримониальных планов.

Пройдя в столовую, он застал князя за столом, задумчиво тянущего из бокала вино и уставившегося невидящим взглядом куда-то в противоположную стену. Услышав шаги парня, Дато очнулся от дум и, указав ему ладонью на место рядом с собой, вздохнул:

– Я спросить тебя хочу, бичико. Если купца найдешь сам, что с ним делать станешь? Закону отдашь или сам все сделаешь?

– Сам, – коротко отрезал Елисей. – Если не вспоминать, что он кровник твой, то закону его отдавать бесполезно. У купца денег много. Опять выкрутится. Да и у меня к нему много неприятных вопросов набралось. За рану свою спросить хочу.

– Не боишься, что полиция арестует? – поддел его князь.

– Пусть сначала докажут, что я его вообще видел, – презрительно скривился парень. – Я пластун, Дато батоно. И для меня ночью врага прирезать, как воды попить.

Пока они беседовали, слуги принялись накрывать на стол. Нино, лично руководя ими, то и дело бросала на парня быстрые, внимательные взгляды. В ответ Елисей только чуть заметно улыбался ей, краем глаза отслеживая реакцию ее отца. Дато, явно сразу заметивший эти переглядки, только отводил глаза и делал вид, что увлечен вином. Котэ, статуей застывший у двери, следил за этой картиной с видом опытного телохранителя.

«Так, или я чего-то не понимаю, или тут чего-то затевается», – буркнул про себя парень, принюхиваясь к поданному блюду.

– Попробуй, бичико. Девочка для тебя старалась, – рассмеялся князь.

– Да я и не сомневаюсь, что вкусно. Из ее рук даже яд медом покажется, – нашелся Елисей, пробуя поданное блюдо.

От его слов девушка чуть покраснела и попыталась спрятаться за Котэ. Тот, обняв ее за плечи, удержал племянницу на месте, что-то тихо прошептав на ушко.

– И правда очень вкусно, – прожевав, кивнул Елисей. – Всегда говорил, что твоя дочка, княже, прекрасная хозяйка.

Ответить князь не успел. Вбежавший в комнату слуга что-то быстро прошептал ему на ухо. Удивленно хмыкнув, Дато покосился на парня и, кивнув, приказал:

– Пригласи. Нино, скажи, пусть еще прибор принесут, – добавил он, выжидающе поглядывая на дверь.

Вошедший в столовую Морозов с улыбкой протянул князю руку, весело произнеся:

– Рад видеть вас в добром здравии, князь. Здравствуй, Елисей.

– Здравствуй, Николай Кузьмич. Проходи, дорогой. К столу садись. Вина выпьем, поговорим спокойно. Или опять торопишься?

– Нет, время еще есть, – улыбнулся Морозов, усаживаясь. – Как сын ваш, князь. Оправился после ранения?

– Слава богу, – вздохнул Дато. – Некоторое время плохо было. Но теперь, кажется, в себя пришел.

– А у тебя, Елисей, как дела? – повернулся чиновник к парню.

– Вашими молитвами, – усмехнулся тот. – Мальчишки мои вернулись, так что теперь хоть малость свободного времени появилось. Вот, решил Дато навестить.

– А я ведь за тобой приехал, Елисей, – прожевав очередную порцию, вздохнул Морозов. – Опять мне знания твои потребовались.

– Что на этот раз? – подобрался парень.

– Все то же, – скривился Морозов. – Пленные твои много интересного поведали. И веревочка от них далеко потянулась.

– Опять тайники искать, – скривился Елисей.

– Не столько тайники, сколько нужно фигурантов тихо повязать. А на такое только ты и твои башибузуки способны. Мои коль кого вязать начнут, так грохоту и пальбы на весь город будет.

– Где работаем? – помолчав, мрачно спросил Елисей.

– Опять в Екатеринодаре. Хотел я твоих ребят сразу с собой забрать из крепости, да они меня и слушать не стали, – развел Морозов руками.

– Так и должно быть. Это, Николай Кузьмич, казаки. Они только Господу Богу и кругу казачьему ответны.

– Угу, а мы время теряем из-за упрямства вашего, – не сдержался Морозов.

– Войско казачье только атаману подчинено, – жестко отрезал Елисей.

– Не злись, – примирительно вздохнул Морозов. – Знаю я все. Да только из-за всей этой субординации у меня руки связаны. Потому и вынужден тебе каждый раз кланяться. И откровенно признаться, такое положение вещей меня крепко раздражает.

– Ну, а я тут при каких делах? – развел Елисей руками. – Уж от меня вы завсегда помощь получаете. А уж, как это у меня получается, дело десятое.

– Тоже верно, – усмехнулся Морозов. – Ты прости меня. Устал я со всей этой беготней. Вроде все уже нашли. И работников, и мастерскую, а все одно дело не закрыть никак. Там, – он ткнул пальцем куда-то в потолок, – от меня требуют главных злодеев найти. А как я их отыщу, ежели у них половина двора на прикорме?

– Так своему начальству и скажите, – пожал Елисей плечами. – Хотят злодеев получить, пусть вам на все действия полный карт-бланш дадут. Тогда и дело будет. А ежели одной рукой погонять, а другой осаживать, толку не будет.

– Примерно так я и сказал, – бледно усмехнулся Морозов.

– И что? – насторожился Елисей.

– А то, что теперь я именем его императорского величества имею право карать и миловать по своему усмотрению. И любой мой приказ заранее им одобрен. Давно такого не было. Ну, да война многое спишет, – снова вздохнул Морозов.

«А ведь ты боишься, – подумал парень, внимательно рассматривая его. – Боишься, что потом тебя точно так же, без суда и следствия, в расход спишут, если ты кого особо важного прихватишь».

Дюжина всадников на рысях двигалась по горной дороге в сторону Екатеринодара. Елисей уже привык, что все чиновники, с которыми ему приходится иметь дело, перемещаются по предгорьям только в сопровождении серьезной охраны из солдат или казаков. Так что десяток крепких, жилистых рубак его никак не смутил. Ко всему прочему, десяток этот был ему знаком. Встречались в Пятигорске, когда пришлось общаться с атаманом.

Переправившись через очередной ручей, кавалькада прибавила ходу и, вымахнув на взгорок, осадила коней. В распадке, поперек дороги стояла телега, запряженная парой волов, а перед ней остановилась карета, вокруг которой вовсю кипела рукопашная схватка.

– Опять абреки балуют, – хищно оскалился десятник, выхватывая пистолет.

– Значит, пора наказывать, – в тон ему фыркнул Елисей, вскидывая карабин.

– Не дотянешься, – успел высказаться десятник, когда грохнул выстрел и один из бандитов, схватившись за грудь, вывалился из седла.

Привычным движением передернув затвор, Елисей сделал еще один выстрел, и казаки с диким посвистом устремились в атаку. Казачья лава – это страшно. Даже в таком урезанном составе. Когда десяток разгоряченных коней, привычных к бою, несутся на противника, оскалив в скачке крепкие зубы, а их всадники держат на отлете шашки, готовясь с ходу срубить любого противника.

Глядя, как абреки дружно прыснули в сторону от кареты, Елисей толкнул каблуками Буяна и, отведя его в сторону, снова вскинул карабин. Один из бандитов выхватил пистолет и, не успев навести его на несущуюся лаву, рухнул в пыль. Быстро перезарядив винтовку, парень снова взял на прицел бандитов, высматривая любого, кто осмелится взяться за огнестрел. Лезть в рубку он не собирался, но и не поддержать казаков огнем не мог.