Любовь неукротимая - Сноу Хизер. Страница 23

Щеки Пенелопы налились жаром, и она толкнула двери, разделяющие покои пациента на несколько помещений. Она застыла, услышав манящий аромат копченого бекона, свежеиспеченных рулетов и легкий запах крепко заваренного английского чая. Пенелопа ощутила неукротимое чувство голода, в момент прогнавшее все смущение. К тому же она осознала, что ей безумно хотелось провести это утро в обществе Габриэля – хотелось намного сильнее, чем она могла себе представить.

Но тут она заметила, что Габриэль не один. Чтобы поприветствовать леди, мужчины встали: Габриэль, выглядевший превосходно в светлых брюках, контрастировавших с зеленым фраком, и мистер Аллен, одетый, как всегда, в строгий черный костюм. Сама Пенелопа тоже была одета в черное, но она надеялась, что никогда не выглядела так мрачно и жалко, каким сейчас предстал перед ее взором управляющий.

Габриэль приветливо улыбнулся, но все же его улыбка показалась Пенелопе немного напряженной.

– Доброе утро, леди Мантон! Надеюсь, вы хорошо отдохнули.

– Прекрасно, благодарю, – ответила она, мило улыбнувшись.

Габриэль и сам знал, что Пенелопа остаток ночи проспала просто замечательно – ведь он тому немало поспособствовал. Когда он предложил ей свое общество на случай новых кошмаров, она была уверена: за всю ночь глаз не сможет сомкнуть. Но рядом с ним, в его объятиях, Пенелопа почувствовала себя такой защищенной, что сама не заметила, как провалилась в глубокий сон.

– Как ваша нога? – Он говорил вежливо и немного чопорно – конечно, из-за присутствия Аллена.

– Лучше, чем я ожидала, – ответила она и осторожно, чтобы не перегружать ногу, направилась к столу. – Со вчерашним и сравнить нельзя.

– В таком случае, я полагаю, вам следует сегодня вернуться в отель, – заключил мистер Аллен. Его тон был вежливым, но что-то задело Пенелопу. Ей показалось, что управляющего почему-то радовала перспектива ее скорейшего отъезда.

– О, пока нет, – возразила она, чуть усилив хромоту. – Ведь нога все еще болит, и мне не хотелось бы рисковать.

Что Пенелопе меньше всего нравилось, так это навязчивое стремление Аллена поскорее избавить Габриэля от ее общества. Она посмотрела на бывшего солдата.

– Конечно, если лорд Бромвич не возражает поспать на раскладной кровати еще ночь-другую.

– Разумеется, не возражаю! – безо всяких колебаний отозвался Габриэль.

Пенелопа села на предложенный слугой стул и разложила на коленях льняную салфетку. Мужчины также заняли свои места.

Завтрак проходил в довольно напряженной атмосфере: наслаждаться восхитительно приготовленной пищей мешало холодное молчание. Габриэль бросал в сторону Аллена гневные взоры, управляющий же неодобрительно и отчасти высокомерно посматривал на Пенелопу. Так что она довольно скоро совершенно потеряла аппетит.

Леди Мантон не смогла сдержать облегченного вздоха, когда трапеза подошла к концу.

– Ну… – заметно приободрившись, начала она, вставая из-за стола. – Завтрак был просто чудесным. Уверена, мистер Аллен, у вас впереди еще много дел. Должно быть, нелегко управлять таким местом, как Викеринг-плейс. У нас же с лордом Бромвичем весьма обширные планы на сегодня, и мне уже не терпится приступить к их исполнению.

– Замечательно, – бросил в ответ мистер Аллен, вытирая уголок рта салфеткой. – Потому что я намерен провести этот день с вами. Я желаю лично наблюдать ваши методы.

Пенелопа едва не взорвалась от негодования. Аллен собрался сидеть с ними весь день? И каких же после этого можно было ожидать успехов?

– Я была бы рада обсудить интересующие вас методы позже, мистер Аллен. Видите ли, мое лечение основано на беседах, которые проводятся с пациентами в индивидуальном порядке, в отсутствие любых третьих лиц. К тому же, я думаю, лорд Бромвич хотел бы, чтобы все, о чем мы с ним разговариваем во время сеансов, оставалось между нами.

Лицо Аллена удлинилось еще больше – если это, конечно, вообще возможно.

– Тем не менее управляющий здесь я, и лорд Бромвич находится под моей опекой. Я ценю, что его семья попросила вас принять участие в его лечении, однако должен настоять на том, чтобы любые беседы проводились исключительно под моим руководством.

– Аллен! – прорычал Габриэль.

– Нет, – прервала его Пенелопа, заметив, как насторожился стоящий на посту Деннингс. – Если вы действительно хотите присутствовать при наших беседах, я буду только рада, – соврала она в надежде, что Аллен утомится довольно скоро и покинет их, чтобы приступить к своим ежедневным обязанностям.

Они втроем устроились в покоях пациента: Пенелопа – на кушетке, Габриэль и мистер Аллен – друг напротив друга. Леди Мантон, одарив бывшего солдата улыбкой, значение которой прочитывалось однозначно: «Смирись. С этим ничего не поделать», откашлялась и прервала затянувшееся молчание:

– Что ж, лорд Бромвич, исходя из нашей вчерашней беседы, я еще больше утверждаюсь в мысли, что ваши приступы берут начало из военного опыта…

– Вы думаете? – бесцеремонно прервал ее Аллен. – У лорда Бромвича мания, леди Мантон. Или вы забыли, в каком состоянии застали его по приезде?

Щеки Пенелопы загорелись от гнева, но она постаралась сдержать эмоции.

– Конечно, я все помню. Однако по прошествии приступа лорд Бромвич пребывает во вполне здравом уме и трезвой памяти.

– Такие перемены свойственны многим безумцам, – холодно заметил мистер Аллен.

– Перемены – возможно. Но в случае с лордом Бромвичем мы наблюдаем не перемены: он адекватен абсолютно все время вне приступа. А приступы, к слову, не такие уж и частые.

– Но вы не врач. И вряд ли можете…

– Довольно, Аллен! – огрызнулся Габриэль, не дав Пенелопе возможности ответить. Леди жестом дала ему понять, что вмешиваться не стоит: она может возразить управляющему сама.

Леди Мантон сдержанно улыбнулась Аллену.

– Да, я не профессионал, однако хорошо знакома с психическими расстройствами – я тщательно изучала их, и с подобными случаями не сталкивалась ни разу. Здесь налицо следующее: жестокое обращение с пациентом ухудшает его состояние. Я ознакомилась с вашими методами лечения, мистер Аллен, и обнаружила среди них весьма болезненные и мучительные. Порезы, ожоги…

– Вполне приемлемые методы лечения душевнобольных, – прищурившись, ответил мистер Аллен.

– Устаревшие и варварские методы.

Управляющий презрительно фыркнул:

– Но даже королю они вполне подходили.

– Которого вовсе не лечили, и в итоге он умер от безумия, – бросила Пенелопа в ответ, за что управляющий смерил ее гневным взором.

Она не хотела верить, что жестокость может быть приемлема в лечении душевнобольных. Она считала, что в этом нет ни капли человечности и уж точно – здравого смысла. Однако Пенелопа сейчас злилась на мистера Аллена и грубила ему не из-за этого. Своими аргументами она лишь старалась скрыть истинную причину негодования: она не могла остаться равнодушной к тому, что управляющий категорически отказывался признать Габриэля не сумасшедшим, а просто страдающим от временного расстройства на почве тяжелых психологических переживаний. Аллен настойчиво утверждал, что Габриэль – безумец, и это исключало всякую возможность для последнего покинуть Викеринг-плейс и вернуться к нормальной жизни.

Все же Пенелопе не следовало так критически воспринимать позицию мистера Аллена. Она сама не знала, что на нее нашло, ведь она всегда была максимально вежлива и учтива в общении с самыми разными людьми. И она прекрасно понимала, что если разозлит Аллена, то вряд ли выиграет спор.

Пенелопа сделала глубокий вдох и сказала:

– Прошу меня извинить. Я понимаю, что мы оба хотим для мистера Бромвича только хорошего. Просто мы по-разному смотрим на то, как следует его лечить. – Следующие слова дались ей с трудом, но все-таки она нашла в себе силы их произнести: – Надеюсь, вы простите меня за то, что я излишне страстно верю в правильность моих методов.

Мистер Аллен, казалось, никак не отреагировал на ее слова: он продолжал сидеть так же неподвижно, и даже выражение его лица ничуть не изменилось.