Записки сумасшедшего анимешника, который переехал в Японию, стал мастером боевых искусств и решил пр - "Swfan". Страница 13

В какой-то момент мои глаза по старой привычке стали высматривать переулки. Может, я замечу кражу? Остановлю её, спасу девушку или старушку, стану героем… Я пробовал в своё время. Несколько дней подряд патрулировал улицы, даже подслушивал радио в полицейской машине — ничего. Токио, несмотря на свои габариты, город чрезвычайно безопасный. И даже если я смогу регулярно находить преступников — что дальше? Стану супергероем?

Многие герои начинали с того, что ловили мелких преступников. Но затем ставки нарастали и появлялись злодеи, которые хотели уничтожить весь мир, хотя бы весь город. Даже если я сделаю себе костюм и объявлю крестовый поход против преступности, ничего не изменится. Не появится истории. Я просто буду парнем в трико, который время от времени избивает лысых обязан, которые захотели забрать блестяшку у других лысых обезьян. Вот, прекрасная идея для постмодернистского рассказа: главный герой получает суперсилу, становится героем и тридцать лет, всю свою карьеру, время от времени, когда успевает, ловит всевозможных грабителей и мелких воришек. Никаких атомных боеголовок, ничего такого, за что можно поставить памятник. Разве что могильный, с эпитафией: «он понизил преступность аж на 2.8 процента»!

Герою нужны злодеи. Банальная мысль, но правдивая.

Нет, всё это закончится точно также, как мои попытки заняться спортом. Всё это мишура. Суть в истории. Если её нет… Ничего нет. Только стаи лысых обезьян.

Я приподнял голову и скучающим взглядом осмотрел безграничный город. Высокий шпиль торчал на горизонте. Забраться на него? Почему бы и нет. Я побежал дальше, и вскоре передо мной до самых небес вытянулась знаменитая башня — Токийская. Я стал подниматься на неё, ловко прыгая по железным балкам. Всё это время я смотрел передо собой и в небо.

Забравшись на самый верх, я ощутил сильнейший ветер, порывы которого стали надувать моё пальто, точно парус. Я встал на краю железной платформы, примерно в том же месте, где герой одной визуальной новеллы совершил харакири после того, как убил своего давнего соперника (который минутой до этого отрубил голову собственной любовнице, думая, что это сестра героя) и посмотрел вниз.

Под широким тёмным небом до самого горизонта бежал сияющий город. Такой маленький и такой огромный… Синий, зелёный, желтый, красный и золотой… Бесконечная новогодняя ёлка. Я смотрел на него несколько минут; затем приподнял голову и…

— Ха… Проклятье.

Горькая усмешка тронула мои губы.

Небо было тёмным. Ни единой звездочки.

Токио был настолько ярким, что даже я, с моим великолепным зрением, едва ли мог рассмотреть звёзды на его небосводе. Нет. Небо было тёмное. Тусклое. Мёртвое.

— Символично.

Очень символично. Прямо как моя судьба… Которой не было. Ничего не было. Во всём этом мире не было смысла. Были только стаи обезьян, порождённых эволюцией, которые настроили себе бетонных коробок и живут в них, и убивают друг друга, издают звуки, кричат, говорят. Нет добра и зла. Нет высшей цели. Нет бога. Нет судьбы. Есть только обезьяны, обитающие на маленьком клочке пыли в безграничной и бессмысленной вселенной.

Я улыбался.

Я даже не заметил, как на моих губах появилась улыбка, но я улыбался.

Затем я посмотрел вниз.

Носочки моих туфель стояли на краю железного обрыва, настолько высокого, что даже мне, человеку, привыкшему к высоте, сделалось немного дурно.

— Вер-ти-го, — прошептали мои губы загробным голосом.

Мир кружился и вертелся.

Интересно, что со мной станется, если я шагну вперёд. Я уцелею? Не знаю. Вряд ли. Здесь правда очень высоко. Минус ещё одна обезьяна в бессмысленном мире обезьян… Может… Хотя нет. Перед моими глазами промелькнул Роши. Он же умрёт без меня.

Я вздохнул и снова посмотрел на ослепительный, текучий, как золотая ртуть, город.

…Интересно, если случится катаклизм, и в нём выключат свет… вообще везде… Я смогу увидеть звёзды? Наверное. Всё дело было в световом шуме. Обезьяны так боятся мрака вселенной, что стараются…

…Осветить его…

Тук.

…Дунул ветер.

Тук.

Мои глаза открылись во всю ширину.

Тук…

Своими…

Тук.

Руками…

…Что-то шелохнулось в моём сердце, словно огромный зверь потянулся и захрустел своими костями. А затем тучи, тёмные грозовые тучи, которые висели у меня над головой и заволакивали моё сознание вспыхнули тысячей молний, которые порвали их на части, открывая ясное небо, неба света, неба прозрения.

Я понял.

И в эту секунду, словно велением судьбы, лампочек, которые покрывали токийскую башню, вспыхнули и озарили, окрылили меня красным сиянием.

Озаряемый ясным светом собственного сознания и мириадами электрических лампочек я понял. Я осознал. Мир бессмысленный, допустим. Просто набор из мириадов атомов, пребывающих в постоянном движение относительно друг друга. Но это не значит, что смысла нет. Он есть, просто его ЕЩЁ нет. Нерождённый человек уже человек. Не важно, что было и что будет, важно лишь то, что возможно.

Нет света без тени.

Нет зла без добра.

Гнетущая бессмысленность существа говорит о том, что может быть иначе. Что смысл есть, просто его сейчас нет. Но он может быть. Даже не так: мы можем сделать его своими руками.

Зачем люди освещают свой мир? Чтобы заменить солнце, которого нет. А если солнца никогда уже не станет? Тогда мы, обезьяны, засияем ярче солнца…

Мои глаза приподнимаются к тёмному небу. Что я вижу? Мрак. Мрачную бездну нигилизма, которая сожрала не одну, не две, не три души. Бог умер, но раньше он был нашей защитой от неё. Мы, люди, спасались от бездны, потому что Бог, Дао, Сансара, Путь, Смысл загораживали бездну. Но теперь их больше нет. Но их можно заменить. Я сам могу закрыть эту бездну. Захлопнуть колодец, в котором струятся реки смерти, ни лицом, но спиной, я могу смотреть на людей, которые живут, свободные от бездны, и среди них, в их жизнях, я увижу смысл.

Я вскинул голову. Мои глаза горели. Смысла нет? Пускай! Я сделаю его собственными руками. Я не придумаю смысл, я не выберу «верить». Я его создам. Вережу его на небосводе.

Судьбы нет? Я её сделаю!

Мои глаза не отражают звезды, но я знаю, я чувствую, они горят ярче целого звёздного Неба.

Ведь передо мной простирается город. Ослепительный и прекрасный Токио.

Я — Нерон, и ты мой Рим!

Заратустра говорил, что из облака человечества ударит молния сверхчеловека; я говорю, что на небе заурядности вспыхнут созвездия истинной судьбы!

ThebrainiswiderthantheSky

For, if you place them side by side…

— It. Could. Contain. It. All! — продекламировал я голосом, который тут же подхватил ветер, безумный, ревущий, развевающий моё чёрное кожаное пальто ветер.

Затем я расправил руки и шагнул вперёд. Земля потянулась вниз. Я спрыгнул на пару этажей, пробежал по вертикальной поверхности, постукивая каблучками по железной балке, и в миг спустился на светлую улицу.

Я бросился домой. Тысячи улиц пронеслись за мгновение, и вот я здесь, в своей квартире. В ней горит свет. Забыл выключить. Счётчик набежит. Пускай.

Не закрывая окна, из которого хлещет ветер, я начинаю измерять свою комнату шагом. Каждый пройденный метр добавляет новый кирпич к плану, который возвышается в моей голове, к вавилонской башне, созданной не для того, чтобы достучаться до небес, но чтобы заделать дыру в небе. Я подобен богине Нюйве, которая отстраивает небосвод.

Наконец я делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Нужно успокоиться. Всегда нужно хранить абсолютное спокойствие. Я набрёл на золото. Поймал золотую звезду. Теперь мне ни в коем случае нельзя её упустить…

Глава 12. План

Я открыл глаза и задумался.

Ещё раз: что именно я собираюсь сделать? Хватит поэзии. Нужна сухая проза.

Если судьбы не существует… Мне просто нужно сделать ей своими руками. Если кроме меня в мире нет других сверхъестественных созданий, мне просто нужно их создать. Даже не так: мне достаточно создать иллюзия того, что они существуют, чтобы появилась история.