1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович. Страница 59

Что любопытно, та с интересом слушала этот бред, при этом глядя на крупный бриллиант в золотом зажиме его галстука.

На втором этаже по обе стороны помещения расположились два буфета, а между ними стояли столики. Около зеркал толкались, пудрились и причесывались женщины, пока их кавалеры заказывали, расплачивались и несли на столики закуски и выпивку. Здесь царила легкая, непринужденная атмосфера, народ постоянно двигался, перекрикивался, смеялся, весело болтал. Здесь, подражая буржуазным привычкам, отрывался простой народ.

Только я начал присматриваться к людям, как Муха толкнул меня локтем в бок:

– Глянь туда, Старовер. Верзилу в синем пиджаке в белую клеточку видишь? Его кликуха – Филин, а рядом с ним Весло. Рожи у них вон какие красные. Видно, неслабо уже приняли.

Мы старались избегать таких встреч, так как надо было врать, почему мы не хотим посидеть в их компании. Мне было проще, меня мало кто знал, поэтому в такие объяснения всегда пускался Муха.

– Разделимся. Если они тебя заметят, то обязательно позовут. Ты иди к ним, а я сам тут покручусь. Уж больно народа много, тут смотреть и смотреть. Если что, я потом пойду на третий этаж, а после спущусь в ресторан.

– Заметано, – согласился со мной Муха и отошел в сторону.

Вору очень хотелось выпить в компании с приятелями, но при мне он не стал этого делать. Дело есть дело. А вот если заметят и позовут…

Минут пять я прогуливался по залу туда и обратно, но тех, кого искал, здесь не было. Стоило мне окончательно в этом убедиться, как я пошел к лестнице, чтобы подняться наверх. Дойдя до ее середины, я услышал, как звуки старого аргентинского танго сменились резкой и манящей музыкой тустепа. Поднявшись, я увидел, как длинная линия танцующих пар несется по залу, стуча каблуками по навощенному паркету. Душный, тяжелый воздух, несмотря на открытые окна, прямо струился в раскаленной атмосфере танцевального зала.

Обвел глазами помещение. Кого здесь только не было! Нэпманы с жирными пальцами, унизанными перстнями, красные командиры, затянутые в скрипящую портупею, заводская молодежь, советские служащие в белых рубашках и полотняных брюках, скромно одетые студенты. Наконец тустеп закончился. Потные, взмокшие музыканты отложили инструменты в сторону. Стоило раздаться крику: «Антракт!» – как большинство людей кинулось к лестнице, это кавалеры тащили своих смеющихся спутниц в буфет, но были и другие, которые подходили к настежь открытым окнам, доставали папиросы и с наслаждением затягивались дымом. Отойдя в сторону, я встал у стены, просеивая глазами толпу.

– Егор, здравствуйте, – неожиданно раздалось за моей спиной.

Я резко обернулся. Передо мной стояла улыбающаяся Таня, учительница французского языка из школы изящных искусств. За ее спиной торчал атлетически сложенный мужчина, явно недовольный вниманием девушки к моей персоне.

– Здравствуйте, Татьяна Владимировна. Не ожидал вас здесь увидеть.

– Мы здесь с моим напарником Данилой два-три раза в неделю выступаем, как говорят наши музыканты, «на разогреве». В начале вечера выступаем с двумя-тремя экзотическими танцами. Хозяин «Эльдорадо» неплохо платит, а деньги никогда не бывают лишними. Особенно в наше время. Вы-то как здесь оказались?

– По делу. Как у вас дела? Никто не пристает?

– Похоже, моему страшному ухажеру сейчас не до меня. Краем уха я слышала, что после того ужасного ограбления к нам приезжает комиссия из Москвы. Один ответственный товарищ, который учит у нас французский, сказал, что такие ошибки не прощаются. Кстати, у меня есть еще новость. К нам на днях приезжает миссия французского Красного Креста. Мы будем ее встречать!

– Хорошие новости, просто отличные. Не хотите спуститься в ресторан?

Она оглядела меня.

– Вы сегодня по-другому одеты. Только я скажу вам прямо: тот Егор мне больше нравился. У вас все хорошо?

– Так вы принимаете мое предложение? – ответил я по-еврейски вопросом на вопрос.

– Принимаю, – согласилась девушка и тут же оглянулась на своего спутника. – Данила, я останусь с Егором. Ты иди.

– До свидания, Таня, – попрощался ее спутник и, мазнув по мне недружелюбным взглядом, стал спускаться по лестнице. Мы пошли за ним вслед.

– Вы меняете внешность, словно тайный агент из криминального романа, – наклонившись ко мне, тихо сказала девушка. – Может, вы на задании?

Честно говоря, я не был готов к такой неожиданной и внезапной встрече, поэтому даже не знал, что соврать.

– Не совсем, – замялся я. – Если потом у меня будет такая возможность, я легко все объясню.

– Ладно. Кстати, Наталья Алексеевна вчера вспоминала вас. Похоже, она хочет о чем-то с вами поговорить.

– Обязательно поговорю с ней, как только выберу время.

Я не стал заходить на второй этаж, поэтому мы сразу спустились на первый, в ресторан.

– Татьяна Владимировна, рад вас снова видеть. Проходите, пожалуйста, – узнавший ее администратор в легком поклоне наклонил голову.

Не успели мы переступить порог, как к нам со всех ног бросился официант.

– Семен, обслужи гостей! – раздался за нашей спиной командный голос администратора.

– Сколько раз здесь была, а в ресторан ни разу не заходила, – сказала Таня, пока мы шли по проходу между столиков.

Не успел официант подать нам меню, как у нашего столика оказался Муха. Мазнув по девушке взглядом, наклонился и тихо прошептал:

– Легавые хазу обложили. Надо ноги делать.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, я сразу заметил нервозную суету в зале. Вскочил на ноги:

– Извините, Таня, мне надо срочно уходить. Прошу простить мою бестактность, но обстоятельства…

Вдруг из бокового кабинета, вход в который был закрыт черной бархатной шторой, выглянуло очень знакомое лицо. Память мгновенно перебрала десятки лиц, с которыми мне пришлось встречаться… Это он! Пулеметчик из банды Левши! Тогда он был в одежде матроса, в клешах и в тельняшке, накрест опоясанный пулеметными лентами. Еще он придерживал одной рукой стоящий прикладом на земле ручной пулемет.

Я замер, не зная, что предпринять. Девушка растерянно смотрела на меня, мне в ответ только и оставалось, что пожать плечами. Муха, пошептавшись с официантом, дернул меня за рукав:

– Уходим. Через черный вход.

Резко выдернул из кармана деньги, сунул две десятки официанту:

– Девушку накормить и отправить на извозчике! Шкуру спущу, если что не так! – затем кинулся вслед за Мухой. Несмотря на начавшуюся панику, я успел заметить мелькнувший впереди белый пиджак пулеметчика.

Свет, упавший из двери ресторана, вырвал из сгустившихся сумерек пять человеческих фигур с оружием в руках.

– Всем стоять! Проверка документов! – выкрикнув, оперативник вскинул руку с револьвером над головой, а за его спиной грозно клацнули затворы винтовок. Если бы у красноармейцев были штыки, то у патруля был бы шанс сдержать толпу, а так два десятка пьяных, в равной степени испуганных и злых мужчин, кинувшись в едином порыве, прорвали жидкий заслон, несмотря на удары и угрозы. Со всех сторон слышались крики, стоны и отборный мат. Кто-то лежал на земле, сбитый с ног, кто-то несся во весь опор, слыша за своей спиной истошные крики патрульных:

– Стоять, сволочи! Стоять, вашу мать!

Только я успел уйти от удара винтовки патрульного, как у меня за спиной раздался выстрел, придавший мне ускорение. С первых секунд я потерял из вида Муху, но при этом не упустил из поля зрения пулеметчика. Держась за бок (видно патрульные ему приложили), бандит сейчас бежал по улочке, залитой сиреневыми сумерками. Я бросился вслед за начавшей растворяться в темноте фигурой пулеметчика. Крики и ругань за моей спиной еще были слышны, но погони явно не было.

Так как получилось, что в этом направлении бежали мы вдвоем, бандит сразу услышал топот моих туфель и отреагировал на свой лад. Его рука нырнула во внутренний карман пиджака, но доставать оружие он не торопился, пытаясь сначала разглядеть и понять, кто перед ним. Лунного света было недостаточно, а еще на узкую улочку падала тень от деревьев, еще больше сгущая наступившие сумерки.