Идеальная девушка (СИ) - Шелкопряд Мария. Страница 30

Марк терпеливо дождался, пока я попрощаюсь с Киат и Арацанирой, и помог устроиться в мобиле, при взлете закачавшемся на старой гравитационной подушке.

Внизу какое-то время простирались многоуровневые улицы, расчерченные столпами света, крыши павильонов нижних ярусов. Никогда не думала, что существует место, в котором бы мне действительно хотелось жить, помимо космического корабля, и вот, я улетала от такого прочь, даже не разглядев его целиком с воздуха.

Кварталы разных общин быстро сменяли друг друга, так что в итоге я отвернулась от окна, не в силах смотреть. Как и многое рядом с Марком, путешествие на забавном полураздолбанном мобиле утратило всякую радость. О конечной цели я не спрашивала — и так скоро узнаю.

Прошло примерно два часа, прежде чем мы опустились на белую, в разноцветных пятнах поверхность, с воздуха выглядевшую плоской равниной, лишенной каких-либо строений.

Меня ударили звуки из чужих голов — разрушительная какофония, смешанная с невообразимыми запахами и странными ощущениями. Уверена, что открыла рот в попытке выблевать все это из себя, изгнать, даже если для этого придется вытащить через рот собственные кишки, но вместо этого оказалась в нескольких метрах от мобиля, а в памяти не осталось и следа того, как Марк меня из него вытаскивал.

Я утратила ориентацию в пространстве, несмотря на то, что ясно видела окружение, весьма широкую пустую дорогу, по которой не двигалось никакого транспорта. Тем не менее, тело таинственным образом накренилось и полетело вниз. Марк поймал меня в нескольких сантиметрах от дорожного покрытия, исцарапанного, изрисованного не только красками, но и едой.

Вместо благодарности я разразилась отборными ругательствами, которые Заррон-младший стоически вытерпел. Бережно поддерживая, он повел меня… вдаль от мобиля, вглубь наркоманского квартала.

Продолжая ругаться, я вырывалась, но это больше походило на судороги, чем на осмысленные действия. Предметы, под натиском чужих галлюцинаций, начинали искажаться, а странные строения, вроде бы без крыш и углов только усиливали погружение в это отвратительное состояние.

Хотелось, чтобы карусели внутри чужих голов перестали кружиться, взорвались, нежные потоки невменяемой тягомотины сгорели, а какая-то неправильная, направленная в никуда, ярость погасла, захлебнувшись собственными воинственными воплями.

По мере продвижения к неизвестной цели становилось то хуже, то чуть легче. Во время одного из таких просветов, я поняла, что мобиль остался на границе этого отвратительного места. Видимо, даже воздушный транспорт здесь под запретом и обратно предстоял такой же долгий, тошнотворный путь. В другой раз, вынырнув из галлюцинаций, я обнаружила, что Марк спускается в подземный дом, если к белому кишкообразному лабиринту, прикрытого сверху бугристой запутанной площадкой, применимо это слово.

Округлый коридор бесконечно извивался, плавно опускаясь вниз. Наверно, для того, чтобы обдолбыши могли по нему ползать, когда не в силах держаться вертикально. Мне мерещились какие-то проходы и ответвления, но существовали ли они на самом деле, непонятно.

Случайно задев свободной рукой стену, я с отвращением отдернула пальцы от мягкой поверхности и едва не упала, оступившись на непривычном, неровном полу.

Наконец, Заррон-младший довел меня до развилки, за которой располагались завешанные тяжелыми шторами комнаты, представившиеся почему-то какими-то опухолями в белом организме «дома». К моему облегчению, здесь пространство расширялось, и пол стал ровным. Раньше я и не подозревала, что ходить по ровной поверхности — счастье.

Обдолбышей здесь, что удивительно, ведь эти комнаты вроде как их гнездо, оказалось гораздо меньше, чем я ожидала.

Толстые ковры полностью заглушали наши шаги и вызвали какой-то странный, необъяснимый страх, словно по ним за нами прямо сейчас крались убийцы с удавками наготове. Возможно, когда-то здесь так и было. На секунду представилось, что это место не всегда принадлежало обдолбышам, что, конечно же, отголосок чьих-то местных фантазий.

В любом случае, если учесть, сколько скрытых дверей могло таиться в коридоре, то бояться поздно.

Одна из тяжелых штор чуть отодвинулась, явив взору женщину, закутанную с головы до ног в плотное покрывало с гипнотическими узорами, вводившими обдолбышей в состояние ступора. Кто-то вроде обслуживающего персонала, называемого здесь «пастухом». Узнать большего я не могла, обдолбыши все еще сильно мешали. Даже мысли Заррона-младшего едва-едва проскальзывали в этой мути.

— Все готово? — спросил Марк.

«Пастушка» молча кивнула и скрылась за занавесом. Заррон-младший потащил меня следом.

Плохое предчувствие, до того затерявшееся среди чужого бреда и красочных видений, вернулось с новой силой. Неужели Марк задумал превратить меня в одну из жалких обдолбышей, чтобы контролировать?! Верить в это не хотелось, но сердце колотилось как сумасшедшее, а в голове возникали варианты, зачем ему понадобилось тащить меня именно сюда, один другого хуже. Три минуты, потраченные на путь через безлюдные комнаты и занавеси, показались часами.

Но вот «пастушка» привела нас в комнату, где на широкой кровати, за полупрозрачными занавесями, неподвижно раскинулась девушка.

Марк, выпустив мою руку, шагнул вперед, удостоверился, что наркоманка дышит, и кивнул «пастушке». Та, по-прежнему молча, выскользнула из комнаты, оставив нас втроем.

Я рискнула подойти ближе, разглядывая незнакомку. Длинные волосы, цвета, который принято называть каштановым, разметались по подушке, на красивом лице застыло какое-то беззащитное выражение, в котором читались печаль и обида. В целом, она не производила впечатление опустившегося существа, передвигающегося то ползком, то на четвереньках, пуская пузыри и слюни изо рта, скорее случайно забредшей сюда в поисках приключений леди, из любопытства выбравшейся из дома в одиночку…

С испугом я заметила, как Марк убирает от ее руки небольшой иньектор.

— Что ты ей вколол? — тревога вспыхнула с новой силой.

Тут нет каких-то других вариантов. Если бы Марк пришел забрать эту девушку отсюда, то сделал бы это, пока она не воспринимает реальность и не сопротивляется, а значит — в иньекторе не могло находиться что-то хорошее, способное очистить организм от наркотической дряни.

— То, что облегчит тебе задачу, Слава. Знакомься, это Энжинамитрин.

Марк только начал говорить, а я уже поняла — прогулочка среди обдолбышей пустяк, самое худшее начнется здесь, с минуты на минуту.

— Ты должна считать ее от и до. Не только память, сам характер, привычки, вкусы, логику мышления. Узнать так, как знает только она сама. Не беспокойся, это не займет особо много времени, а после мы сразу же уйдем отсюда.

— Не совсем понимаю, для чего это нужно. Я считала Кэпа, но усвоить его навыки пилотирования это не помогло. Более того, большая часть считанного вообще рассеялась, я помню его, словно посмотрела интересный фильм. И все.

— Думаю, на этот раз все произойдет иначе, — Марк улыбнулся одной из тех особо мерзких улыбок, от которых у меня холодело все внутри. — Препарат позволит ей прожить всю жизнь заново, и не один раз. Тебе не придется прикладывать силы, чтобы добраться до каких-то воспоминаний, искать что-то в ее разуме, пытаться понять, откуда что взялось. Она сама оценит каждый свой поступок, взвесит, разберет на части, протянет нити между событиями, очистится от гнета обстоятельств и предстанет перед тобой такой, какая есть…

Красивые слова, место которым на какой-нибудь религиозной проповеди, призванной утешить страждущих, но смысл, который за ними скрывался, внушал ужас, от которого перехватывало дыхание.

— «Зеркальный убийца»?! Ты вколол ей «Зеркального убийцу»?! — закричала я, а проклятые ковры и занавески не давали воплям разлететься по комнатам и коридорам, докричаться до не подкупленных Марком «пастухов». — Какой сверхновой?! У тебя что, черная дыра вместо мозгов?!

— Обожаю, как ты наивно и бесхитростно ругаешься.