Инволюция (СИ) - Кауф А.. Страница 57

Боевой клич оглашает притихшие земли. Агата бросается в образовавшийся проход. Шипы, забурившиеся глубоко под кожу, вырываются вместе с кусками её плоти. Ветки жадно сгребают добычу. Лоскуты ткани. Брошенный в порыве вязаный кардиган. И частички плоти с капающей кровью. Боль от ранений лишь сильнее разжигает ярость. Ослабевшие ноги подгибаются. Зато когтистые руки с пульсирующими чёрными венами готовы драться до последнего.

— Прочь с дороги, — Агата не узнаёт собственного голоса. Преисполненный ненависти. Чужой. — Иначе… — спина выпрямляется. Ладони подрагивают в нетерпении. Если придётся, она даст бой. Ущерб хозяйскому скоту самое малое, что сейчас её волнует.

Чувствуя исходящую от девушки угрозу, овцы останавливаются. В их отупленных злобой глазах сквозит интерес. Зубы щёлкают, издавая металлический звук. Головы склоняются набок. Маленькие глазки с задором оглядывают фигуру Агаты. Она чувствует, какой именно вопрос вертится в этих пустых головёшках.

— Там мой друг. Я его не оставлю.

Долгую секунду ничего не происходит. Пока одна из овец не поворачивает голову в сторону белёсой массы. Из её глотки вырывается скребущее уши писклявое блеянье. Бледношёрстая свита нехотя повинуется, уступая дорогу Агате. Под напряжёнными взглядами она делает несколько маленьких шажков. «Не похоже, что они позвали подмогу. Стадо остановилась. Ждут меня?» Кулаки нервно сжимаются. Настороженно всматриваясь в белеющие спины, Агата решает прибавить шагу.

Растущее беспокойство вытесняет мысли о ноющих ранах. Покачивающая студенистая масса в дальнем правом углу загона растекается белым пятном перед глазами. Поморгав, Агата пытается сфокусировать зрение. В голове гудит. Лишь одна мысль руководит разумом, побуждая не сбавлять шага. Кудрявые тушки, расходятся, формируя узкую дорожку. Белые луны посреди черного бескрайнего моря следят за каждым дёрганым движением Агаты. Лишь ненадолго утонув в их глазах, она замечает частицы осознанности и понимания. Такие же, как и у котов, воронов и самих людей. В Ливингстон Бэй у всякого существа есть разум — подсказывает чутьё.

Достигнув центра, она останавливается. Подрагивающие от нетерпения руки жаждут вспороть кому-нибудь брюхо. Агата вытягивает шею. Раны жгутся, болью затмевая картинку перед глазами.

— Верните мне Терри. У него травма головы. Нужна мет…медит… медэтын, — Язык заплетается. Комок вязкой гадости подступает к горлу. Агата сплёвывает его. По траве растекается гнилостное пятно, выжигающее растения до самых корней. Однако помутненный рассудок это мало беспокоит — ме—ди—цин—ска—я помощь.

Вожак открывает рот, намереваясь дать ответ. Его прерывают крики несчастных овечек. Тех, что стояли ближе всего к ограде. Агата поворачивается на звук. Глазам предстает невиданное зрелище. Животных словно подняло в воздух нечто чёрное и смолянистое. Острые копыта болтаются. Зубастые рты безрезультатно стараются укусить. Зрачки мечутся. Их участь предсказана. Подкинутые в воздух, они скрываются в пасти, обрастающей очертаниями лохматой тени. Чудовищное отродье волчьего рода. Массивное. Ввергающее в ужас. Залитые багрянцем глаза — два огня на угольно—чёрной мохнатой шкуре. Из оскалившейся пасти торчит белая шерсть, медленно окрашивающаяся в красный. Мощная челюсть пережёвывает остатки. Взгляд мечется в поисках новой лёгкой жертвы. Безжалостный. Голодный.

Часть опешившего стада пускается наутёк. Агата заворожённо наблюдает за монстром. Страх не в силах подавить врождённое любопытство. Шерстяные клубки проносятся мимо. Толкают своими мясными боками. Мотнув рогами, вожак стада мягко сбрасывает тело ребёнка на заботливо подставленные спины овец. Затем склоняет голову. Грязь вылетает из—под копыт. Стремительный бег. Удар. Смертоносной стрелой он врезается в бок врага.

Рваную ткань платья хватает мощная челюсть и дёргает на себя. Одна из овец тянет за собой Агату. «Где хозяева? Неужели они ничего не слышат?» — быстро соображает она. Дом с приветливым тёплым светом окон поглядывает на неё вдали. Разгорячённые шестерёнки мозга выбрасывают в мусорную корзину чертежи стратегий. Вожак, даже с увесистым венцом разномастных рогов, не сможет долго противостоять чревоугодной громадине. Бежать за подмогой? Бессмысленно. Волк разделается со всеми ними, не успеют они добраться до крыльца.

Агата склоняется над мордашкой Терри. Раскосые ушки дёргаются. Белки глаз мечутся. Дыхание частое. Остатки овечьей свиты вот—вот дадут дёру, вместе с ценным грузом на ней.

— Инстинкты не подводят тебя, Терри. Рядом опасность. Только держись. Я…я…мне придётся… Да что же такое творится!

Ноги подкашиваются. Тело трясёт от озноба. Поражённые заразой руки перебирают складки платья. Страх? Отчаянье? Нет. Безумство. Бездумное безумство. Вот что это. Повернувшись к отупленным страхом овцам, она произносит:

— Уведите всех в безопасное место. И разбудите наконец—то этих глухих тетерь в доме.

Громадная лапа отбрасывает парнокопытное в сторону на добрых пять метров. Красный свет глаз останавливается на Агате и испуганных овцах.

— Живо!

Второй раз повторять не требуется. Мохнатые пучки шерсти мигом срываются с места. Рёв клацающих звуков перехватывает дыхание. Его добыча убегает. Прямо из—под носа. Шерсть встаёт дыбом. Быстрые лапы развивают непосильную человеку скорость. Неминуемый вестник смерти со всех ног несётся на растерявшуюся Агату.

— Это просто эксперимент. Новый опыт — шаг назад. — Нет. Я определённо глупее Рошель.

Безжалостная тень застилает собой вышедшую из—за облаков луну.

Кувырок в сторону. Массивная тварь проносится рядом. Зубья щёлкают воздух. Лапы упираются в землю, останавливая тело. Голова впивается взглядом в растворяющееся во мраке белёсое стадо. Всего пара секунд. Прыжком подскочив к шерстяному боку, Агата замахивается. Вой боли заполоняет пространство. Развернувшаяся пасть пытается ухватить противника. Агата вновь отступает. Где же вожак? Её руки отличное оружие. Но всё остальное тело осталось прежним. Споткнувшись о собственную ногу, Агата падает. Тупая боль смешивается с усталостью. Подняться! Скорее! «Как же хочется спать».

Острые рога сбивают с ног гигантскую тушу. Они проходят глубоко под кожу. Дёрнув головой, бараний вожак срывает кусок толстой плоти. Когтистая лапа пытается откинуть его от себя. Зубы выхватывают куски шерсти, но не достают до головы. Ороговевший венец мешает подобраться.

«Отвлёкся». Агата спешно поднимается. Ноги подгибаются, норовя уронить хозяйку. Отяжелевшие руки протягиваются к шерсти. Агата зажмуривается. Всего одна попытка. Лёгкие жадно вбирают воздух. Ладони сжимаются. Напрягшиеся мышцы подтягивают за собой тело. Рывками, Агата понимается на голову. Яростно взревев, волк выворачивается из рогатого плена. Медлить больше нельзя. Десть острых когтей впиваются в глаза, нос и пасть.

Разрывая глотку, тварь оглашает ночь животным воем. Мотает головой. Прыгает. Будто бешеный конь. Сбросить наездника. Любой ценой. Агате становится всё труднее держаться. Когти так и норовят выскользнуть из расширившихся ран. Волк заваливается на бок. Его тело бьётся о землю. В ушах звенит. В голове шум. «Держись», — советует меркнущее сознание. Он уязвим. Его открывшийся живот — легкая цель для заточенных рогов.

Волна судороги пробегает по телу монстра. Агата слетает с холки зверя, ударяясь спиной о землю. Тело не отвечает на жалобные призывы разума подняться. Боль заглушает мысли. Опустошающая, вечная, она заполняет собой всё, отравляя остальные чувства.

С блеющим скулежом над головой пролетает тело вожака. Будто мячик, он несколько раз отскакивает от газона. Из вспоротого живота волка вываливаются внутренности. Платье намокает от льющейся крови. Ошмётки мяса свисают с боков. Глаза вытекли. Боль становится заменой его силы. Взревев, он бросает к Агате.

Руки сами вскидываются, блокируя морду возле самого лица. Разорванная пасть с болтающейся челюстью норовит съесть барахтающееся под ней тело. Кровь вперемешку со слюной стекает на лицо. Ладони дрожат от напряжения. Когти вдавились в морду. Но их силы недостаточно, чтобы покончить с тварью.