Кай - Анжело Алекс. Страница 28

«Мне не стоило сюда приходить…» – повторялась мысль в голове Герды, ну а девичьи пальцы до сих пор сжимали гребень, выдавая тень сомнения, которая поселилась в ее человеческом сердце.

13

С наступлением осени, когда почти всю листву объяло желто-оранжевое зарево с вкраплением малиново-красных оттенков и лишь упрямые островки травы еще зеленели местами в горах, как кедры, сосны и ели на склонах, Кай вновь подолгу бродил в одиночестве. Гуляя по лесу, снова находил тот колодец, на поверхности которого терял свой цвет и иссыхал мох.

Начало октября наступило внезапно, и пламя осени, окрасившее зелень, достигло пика. В воздухе пахло влажной листвой, свежестью и дождем, а еще душистыми яблоками, чей запах уже больше месяца, по мере созревания плодов, встречался Каю в разных частях их городка.

Смена времен года приносила ему вдохновение. Даже несмотря на то, что отведенный ему срок истекал.

В один из сухих дней, когда тяжелые тучи не нависали над Хальштаттом, Кай и Йон отправились в Малервег. Кай, как обычно, собирался рисовать, Йон взял ружье для охоты.

Дичи в это время становилось меньше, близость зимы заставляла жизнь в лесу если не замирать, то становиться более размеренной и тихой.

– Ты ходишь в лес чаще всех других. Удивительно, как до сих пор ни разу не заблудился, – заметил Йон, поправляя ружье на плече. Они только вошли в тень деревьев, и пока можно было не соблюдать тишину. – Дитя гор? – посмеялся он.

– В детстве я любил бывать в одиночестве, поэтому часто гулял здесь. Это всего лишь опыт, – усмехнулся Кай.

«Наверное… Я только знаю, куда ходить не следует».

Малервег был разным, в некоторых местах ощущался как чистый свет, а в иных было темно настолько, что день можно было спутать с ночью. И воздух там казался тяжелым и угнетающим.

Йон лишь хмыкнул, снимая с плеча ружье. Он стал ступать осторожнее, и его шаги было почти не слышно. Осенью изобилие опавшей листвы оставляло меньше шансов скрыть свое присутствие и слиться с окружающим миром. Кай направился следом, подстраиваясь под ритм ходьбы друга.

Йон часто звал Кая в лес с собой. Охота была необходимостью, но, когда Кай был рядом, Йон будто чувствовал себя спокойнее. В Малервеге и правда часто терялись.

Деревья покачивались, алые листья пятнами виднелись на расстелившемся повсюду желтом ковре.

– Ты знаешь, мой дед часто интересуется, как у тебя дела.

– Да? – удивился Кай. В последнюю их встречу около недели назад, когда он зашел в гости к другу, господин Йенсенн ворчал, что Кай запустил холод в их дом. А ему лишь открыли дверь на несколько секунд.

– Вот и я поражен. Мой старик вообще мало интересуется другими людьми.

– Чудаковатый он у тебя, – заметил Кай, хотя ему показалось весьма ироничным, что эти слова произносит он сам.

– Да. Госпожу Ларс все вспоминает. – Йон остановился, слегка нахмурившись и вглядываясь в кроны деревьев. – Мне уже начинает казаться, что в юности между твоей бабушкой и ним было что-то.

Он стремительно вскинул ружье натренированным за несколько лет охоты движением. Послышалось хлопанье крыльев – какая-то птица вылетела из-за кустов. Выстрел прогремел оглушающе, ударил по ушам, поразил своей уродливостью, которая была совершенно противоестественна атмосфере и красоте Малервега.

Птица упала на землю, пронеслась черной угольной точкой. Йон трусцой побежал к добыче. Не прошло и минуты, как Кай увидел его руку с поднятой вверх птицей. Темное оперение тетерева блестело от крови.

Раскрыв холщовый мешок, Йон положил в него тушку.

Йон никогда не наслаждался охотой, воспринимал ее скорее как необходимость и, несмотря на ружье в руках, как соревнование. Ведь даже с оружием тяжело выследить и застать живность леса врасплох.

– Не с пустыми руками, уже хорошо, – сказал он, на ходу продолжая оценивать вес убитой птицы. Холщовая ткань вся была покрыта темно-коричневыми пятнами крови прошлых трофеев.

Кай оторвал взгляд от испятнанной смертью мешка и осмотрелся. Он узнал деревья вокруг них – они с Йоном находились недалеко от старого колодца.

– Что-то не так?

– Все нормально. Здесь недалеко колодец, давай пройдемся до него, – предложил Кай, уже выискивая подходящий камешек под ногами.

– Ла-адно, – с недолгим промедлением согласился Йон, идя следом. – Но я не помню, чтобы неподалеку было что-то подобное… – многозначительно добавил он.

– Заметил, что реже вижу тебя с Гердой, – спустя несколько минут вновь заговорил Йон, раздвигая руками заросли давно отцветшего рододендрона, чьи листья были едва ли не единственной каплей зелени в пламенном царстве.

– Я много работаю в мастерской, – отозвался Кай, не желая затрагивать слишком глубоко эту тему.

Но Йон решил иначе.

– Я не лезу в ваши дела, но Герда любит быть в центре, чтобы все остальные кружили возле нее. В детстве это было даже мило, но теперь… – Он нахмурился, в задумчивости отпустив ветку, которая тут же хлестнула его по лицу. – Это стало немного раздражать. И она прекрасно осознает, что ты не любишь красный, но ждет, что ты будешь носить ту чертову ленту в своих волосах…

– Я уже несколько месяцев не использую ее. – Кай понимал, что в словах Йона было зерно истины, ведь Герда, зная то, как он относился к алым оттенкам, предпочитала игнорировать этот факт. Вот только это все выглядело мелочами, которые отыщешь в любом человеке. По крайней мере, ему осталось жить всего несколько месяцев, и омрачать их осуждением подруги детства Кай не собирался.

В этот момент он увидел колодец – монументальный и древний. Он был настолько широк, что издалека казался основанием башни, которая вот-вот вырастет, встав вровень с деревьями. Но, лишь подойдя ближе, с удивлением можно было понять, что строение не тянется к небу, а уходит под землю. По темному камню полз мох. То ли из-за тени деревьев, то ли из-за подземных вод камень постоянно был влажным.

Хальштатт – старый город, а соляной рудник в горе Зальцберг был еще древнее. Говорили, что его начали разрабатывать еще задолго до появления самого Хальштатта, когда человеческая цивилизация находилась на более ранней ступени развития, чем теперь. Около века назад на горе даже проводились раскопки, когда один из рабочих наткнулся на останки древних людей, которые, покрывшись солью, сохранились на века. Но именно этот колодец для Кая дышал историей. Было в нем что-то завораживающее. Возможно, отсутствие человеческого влияния?.. Его давно не касалась людская рука. За исключением самого Кая, конечно.

Пальцы его дотронулись до холодной поверхности, сердце кольнуло, Кай сглотнул. Он глубоко дышал, чувствуя, как пересохло горло.

Йон окликнул его. Кай вздрогнул, совсем позабыв о его присутствии. Было что-то странное в том, чтобы прийти сюда не одному. Он обернулся.

И замер, едва сделав шаг, словно ледяная фигура, запечатленная в движении.

– Йон? – позвал он друга, видя отпечаток непонимания и страха на его лице.

– Скажи мне, что ты делаешь? – медленно проговорил друг, держась на расстоянии.

– Мы пришли к колодцу. Я… Я просто прикоснулся к нему.

Теперь уже Кай ощущал легкую панику и растерянность. Йон сглотнул, крепче затягивая легкий шарф, словно желая себя задушить.

– Но Кай… Там ведь ничего нет.

– Что?

– Здесь нет никакого колодца, Кай. Лишь пустырь, поросший травой, – сипло сказал Йон и повторил, будто был не уверен, что друг его понял: – Никакого чертового колодца.

– Ты уверен? – Кай перевел озадаченный взгляд с темнеющего жерла на побледневшее лицо друга.

– Нет, я дурачком прикидываюсь, – вспылил Йон.

Теперь их взгляды встретились. Если подумать, то Кай ничего ни от кого из жителей города не слышал о колодце и практически никому о нем не рассказывал. Лишь Герде несколько лет назад, когда впервые наткнулся на него.

Но тогда это было сказано мимолетно, и она не обратила внимания.