Если бы не ты (СИ) - Верцун Дарья. Страница 11

Очередь дошла до нас. Подсевшие на какую-то новомодную диету Лена с Маришкой взяли по салату и компот, а мы с Алиной были хронически тощими в независимости от количества съеденного, а аппетиты у нас были мягко скажем нескромными, поэтому мы нагребли полный поднос: овощной суп, отбивную с лапшой, чай и жареные лепёшки с картошкой. Усевшись за один из маленьких столов, стоявших вдоль высоких окон в деревянных рамах, Марина кивнула в сторону наших с Алиной подносов и уныло произнесла:

— Нет, я все-таки не понимаю, как это все влезает в ваши желудки? Тут сидишь, голодаешь, а бока никуда не деваются.

— У нас просто хороший обмен веществ. Так мама говорит, — беззаботно пожала плечами Алька.

Маришка сокрушенно вздохнула:

— Вот и мне бы такой хороший обмен. А то в моей семье ни один организм не наделен этим важным качеством.

- Ты смотри поаккуратнее со своими диетами, — вставила я свои пять копеек. — Я слышала, что некоторые очень вредные для здоровья. Кстати, а что родители говорят по поводу твоего пристрастия к голоданию?

Подруга беспечно пожала плечами:

— Им знать не обязательно. Это как-никак мой жирок.

— Ой, ладно тебе, бедняга, — махнула рукой Леночка. — Огурчики вон пожуй, гляди и талия появится. Бери пример с меня. Я питаюсь сбалансированно и не жалуюсь, потому что хорошая фигура нужна в первую очередь мне. А теперь давайте, наконец, дослушаем, чем закончилась история с Евиным бунтарством? Перебили же на полуслове.

Взяв ложку, я помешала в тарелке суп и глупо заулыбалась, вспоминая утреннее приключение и тот всплеск драйва, раньше невиданный мной, и ту жажду скорости, и… и несвойственное в нашей с Владькой дружбе смущение, когда мне пришлось прижаться к нему всем телом и сидеть всю дорогу, обняв его спину. Даже как-то странно. С чего мне было смущаться? Он ведь был для меня близким человеком, совсем, как родной брат. Не было чего-то такого, что мы не знали бы друг о друге. Но мы растем… И Влад стал совсем взрослым парнем, и у него даже бывала эта… как её… эрекция, во! Я имела неосторожность застать это сомнительное зрелище в прошлом году, когда мы с мальчишками и их друзьями из класса ездили к озеру. Помню выходит он из воды, а плавки оттопырились. Брррр! Глаза б мои этого не видели. Так вот, мы растем. Он взрослый парень, и я чувствовала себя как-то странно с ним рядом, как-то неправильно, словно делаю что-то плохое. Да по сути, я и делала, — я каталась на мотоцикле без разрешения матери, которого она, конечно, никогда бы не дала, и, видимо, поэтому в моей душе творился такой хаос.

— Да чем закончилась, — пожав плечами, произнесла я. — Владька доставил меня обратно целой и невредимой, поэтому войны между лучшими друзьями не произошло. И мама, слава богу, не спалила. Так что, все круто, — подытожила я, принимаясь за обед.

Впечатлений сегодняшнее утро подарило мне на год вперед, и, хоть я и изо всех сил сдерживала чрезмерную окрыленность, беспрестанно порывавшуюся выплеснуться наружу, кажется, подружки видели меня насквозь, и мой истинный настрой эмоционально передавался девчонкам, подпитывая их небывалой энергией. Девочки еще несколько минут обсуждали мое так называемое безрассудство, высказывая свое изумление и восхищение моей храбростью, а я хотела сказать, что не было там никакой храбрости. Да, моя первая поездка на мотоцикле удалась. Душа взлетала до небес. Но и страшно было до жути — что разобьемся, что Марк на меня настучит маме, и что она после этого ни в жизнь меня не отпустит с мальчишками. Но он этого не сделал, и за это я была ему очень благодарна. В общем, такого изобилия чувств я не испытывала еще ни разу в жизни.

Вечером все Владькины друзья собрались у него дома. Моя мама приготовила ему шикарный торт с шоколадной начинкой, а тетя Ира весь день трудилась на кухне, воплощая в жизнь те редкие изумительные рецепты, которыми была исписана ее толстая тетрадь. Я часто забегала к ней в дом, когда мы с ребятами тусовались у Владика, а сегодня я вызвалась ей помочь. Мама у Влада была очень хорошей и, я ее воспринимала скорее, как доброго друга, нежели, как соседскую тетку. Она всегда интересовалась моими делами в школе и успехами в рисовании, рассказывала интересные истории о Владькином детстве и, вспоминая разные забавные казусы, посвящала меня в такие тайны, которые ее сын предпочитал бы вовсе стереть из памяти своих родственников, считая, что они подрывают его репутацию серьезного парня и позорят в глазах друзей. Хотя ничего позорного в них не было. Я просто теперь знала, что когда ему было четыре, непоседа-Владик научился лазить по деревьям и постоянно пытался своровать пару краснобоких яблок с соседского дерева, до тех пор, пока однажды ветка, на которую он вечно взбирался, не хрустнула под ним, и он свалился кубаря вниз, да шмякнулся прямо на соседского кота по кличке Рыжик. Слава богу, ветка эта росла совсем низко, и мальчуган остался относительно невредимым, а вот коту повезло меньше — после того случая он прожил не так уж долго, а сварливая соседская бабка замазала Владьке счесанные коленки зеленкой, после чего отходила мокрой тряпкой по заднице за воровство и за то, что Рыжика раздавил. Еще я знала, как он влетел прямиком в деревянный забор, когда впервые самостоятельно смог проехать несколько метров на двухколесном велосипеде. Равновесие держать научился, а затормозить не додумался. И как на осеннем утреннике в садике он был наряжен в казенный костюм картошки, который своим коричневым цветом и неопределенной формой напоминал кое-что другое. Каждый раз, когда Влад имел возможность застукать нас за обсуждением его величественной персоны дошкольного периода, мина его становилась кислой-кислой, как недоспевший апельсин, и он начинал ворчать на мать, после чего переводил свой недовольный бубнеж в шутку, подобную этой: «Каждый человек имеет право иметь скелеты в шкафу, а ты их всех демонстрируешь в музее истории жизни Влада Белова» или «А что, восьмую статью Закона Украины о защите персональных данных уже отменили?»

Гости сошлись к шести часам. Все мальчишки и девчонки, приглашенные на день рождения, были ровесниками Влада с Марком, поэтому меня, как обычно, никто из их друзей всерьез не воспринимал, относясь ко мне как к вечному ребенку. Никто, кроме Женьки Рыжова. Он учился в нашей школе на год младше моих мальчиков, но по возрасту был младше Владьки всего на месяц или два — пошел в школу с семи. Он был полноватым пареньком с очень светлой кожей, блондинистыми, даже желтоватыми, тонкими волосами, стриженными ёжиком, глазами цвета слабого чая и с редкой россыпью веснушек на щеках. Будучи добрым, славным мальчиком, он часто помогал мне нести портфель, когда я возвращалась из школы в те дни, когда уроки заканчивались раньше, чем у Марка с Владиком, угощал сахарными леденцами типа советских петушков, которые делала его бабушка, или просто, завидев меня на перемене, мог остановиться и поболтать со мной несколько минут. Мои подружки в такие периоды нетерпеливо притопывали ногами, а потом, сдерживая порывающийся хохот, сообщали:

— Да он же в тебя просто втюрился!

Я возмущенно охала и отбивалась от их глупых предположений:

— Вы сбрендили что ли совсем? Ерунда полнейшая!

- Нет, ну обрати внимание, — говорили они, — он всегда смотрит на тебя такими влюбленными глазами, что кажется вот-вот и он расплавиться, как пломбир под летним солнышком.

— Глупости, глупости, глупости!

А они хихикали:

— А вот и не глупости! Вовсе нет. Скоро сама увидишь.

Вот и за стол Женька умостился рядом со мной. Дядя Вова явился в специально натянутый на улице шатер, где мы обосновались, и выдвинул красноречивый тост о том, что шестнадцать — это еще так немного, хотя и считается первым совершеннолетием, но Влад должен помнить, что мужчина он или нет, определяет не возраст, а его поступки, их характер и подтекст, который они несут, цели и умение их достичь, отношение к семье, друзьям и т. д. Дальше расслышать было просто невозможно из-за Женькиного трепа: