Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма. Страница 27

Я набираю полную грудь воздуха, пытаясь придумать решение, которое не включало бы в себя удар Альберто по голове одним из тех пресс-папье, что стоят на его столе.

Потом я вспоминаю прошлую ночь. В постели. То, как его выпуклость прижималась к моей пояснице. То, как его горячее, пахнущее виски дыхание щекотало мое ухо, когда он сказал мне, что не может дождаться нашей брачной ночи.

Мой взгляд устремляется к люстре, и я бормочу себе под нос птичье слово.

Какой у меня ещё есть выбор?

Расправляя плечи, я стискиваю зубы и поворачиваюсь к нему лицом. В три шага я оказываюсь у его стола и склоняюсь над ним. Его внимание падает на V-образный вырез моего топа, и он издает тихий стон.

— Альберто. Что мне нужно сделать, чтобы сегодня пойти и повидать своего отца? — слова липнут ко рту. Я ненавижу то, как отчаянно они выплескиваются в пространство между нами. — Потому что, возможно, мы сможем прийти к… соглашению.

Он откидывается на спинку своего кожаного кресла и окидывает меня голодным взглядом.

Но затем его лицо мрачнеет.

— Ты была бы намного соблазнительнее, если бы не была одета как гребаная бродяга, — я отшатываюсь от яда его слов. — Почему ты позволяешь своим волосам так сильно пушиться? Они похожи на птичье гнездо. И тебя убьет, если ты нанесешь немного помады?

Ярость стучит у меня в висках, и инстинктивно мой взгляд устремляется к пресс-папье.

О, мой гусь, как же хочется поднять его и ударить по черепу.

Внимание Альберто переключается за моё левое плечо.

— Анджело.

Он прочищает горло и резко выпрямляется, слегка смущенный.

Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Я остаюсь там на несколько мгновений с закрытыми глазами, навалившись всем своим весом на стол. Этот парень когда-либо перестаёт шнырять поблизости?

Глубоко вздыхая, я поворачиваюсь и готовлюсь к презрительной усмешке Анджело Висконти. За те несколько дней, что я имела несчастье познакомиться с ним, я привыкла ожидать этого. На самом деле, я бы сказала, что я почти привыкла к этому жару, от него у меня начинает гореть кожа и желудок скручивается в неприятный узел.

Но в тот момент, когда он переводит взгляд с Альберто на меня, я понимаю, что лгу только себе. Я совсем не привыкла к этому. Сегодня его взгляд безразличен, презрителен. Как будто он зашел в свой кабинет и застал слуг в разгар любовной размолвки. Но я не могу оторвать от него глаз, и поскольку я так пристально наблюдаю за ним, пытаясь заглянуть под его покровы, то замечаю что-то более серьезное под его презрением. Учащенный пульс на его челюсти. Трепет его ноздрей.

Он зол.

Он отталкивается от дверного косяка и делает три шага в комнату. Бросает папку на стол. Это не более чем несколько листочков бумаги, но звучит так, будто они весят тонну.

— Имена, которые ты хотел.

Кожаное кресло Альберто скрипит, когда он перемещает свой вес.

— Grazie¹¹.

Анджело не двигается. Вместо этого он переводит свое внимание на лицо Альберто и пронзает его таким мрачным взглядом, что я сразу же испытываю облегчение от того, что это направлено не на меня. Он неподвижен и молчалив, непоколебимый в своем запугивании, пока нависает над своим дядей, как дурной сон. Мой взгляд перемещается между ними, мое сердцебиение учащается с каждой мучительно тянущейся секундой.

Я не смею дышать.

Это первый раз, когда я вижу Альберто таким… маленьким. Тень Анджело поглощает его, и внезапно он перестает быть тем боссом мафии, который сидит во главе стола, требуя повиновения своим раскатистым голосом и огромным силуэтом. На краткий миг он перестает быть похожим на Всемогущего Альберто, из-за которого я стою на коленях, прикованая к нему контрактом, условия которого, я знаю, он нарушит.

На самое короткое мгновение я его не боюсь.

Именно он является тем, кто снимает напряжение. Он бросает взгляд в сторону двери, и на его лице появляется замешательство.

— Всё в порядке, малыш?

Проходит тяжелое мгновение. Затем Анджело убирает костяшки пальцев со стола и выпрямляется во весь рост.

Кабинет потрескивает от статических помех. У меня теперь тоже зудит под воротником. Это безумие, я была в сотне комнат с сотней мужчин, и все же они никогда не заставляли меня нервничать так, как Анджело. Такое чувство, что я стою на краю обрыва и снова чувствую вкус опасности.

— Аврора, — я подпрыгиваю при звуке своего имени. — Я отвезу тебя в Дьявольскую Яму.

У меня звенит в ушах.

— П-правда?

Я украдкой бросаю взгляд на Альберто и замечаю устойчивый румянец, поднимающийся по его шее.

— Я направляюсь в ту сторону.

Анджело, не оглядываясь, выходит за дверь. Я неловко стою в подвешенном состоянии между двумя мужчинами, каждый из которых держит в своих руках осколки моей жизни.

У Альберто есть власть разрушить жизнь моего отца.

Анджело знает все мои грехи.

Я поворачиваюсь обратно к Альберто и изучаю его лицо. Инстинктивно хочется спросить разрешения, но я проглатываю вопрос в небольшом акте неповиновения. Несколько мгновений он смотрит вслед Анджело, прежде чем поднять глаза на меня.

Затем он кивает. Так слабо, что если бы я моргнула, то пропустила бы это.

— Спасибо, — тихо говорю я на полпути к двери, так что сомневаюсь, что он вообще это услышал. С бешено колотящимся сердцем я бегу через холл, врываюсь в парадную дверь и останавливаюсь на ступеньках.

Анджело стоит, прислонившись к капоту своей машины, засунув руки в карманы пальто. Он пристально смотрит на что-то вдалеке, и разочарование начинает уступать место моему возбуждению.

Действительно ли он это имел в виду? Или я просто пешка в этой странной игре за власть между ним и Альберто?

Прежде чем я набираюсь смелости спросить, он отталкивается от капота и подходит к пассажирскому сиденью. Он придерживает дверь открытой.

— Залезай.

Меня не нужно просить дважды. Я сбегаю по ступенькам и протискиваюсь мимо него, чувствуя, как обжигают меня его прищуренные глаза, и проскальзываю на пассажирское сиденье, прежде чем он успеет передумать.

Он слишком сильно хлопает дверью, погружая меня в тишину. Я пытаюсь не обращать внимания на окутывающий меня теплый мужской аромат, коктейль из новой кожи и его дубового лосьона после бритья. То, как это обостряет мои инстинкты, поднимая волосы на затылке и обостряя мои чувства.

Опасность неминуема.

Машина опускается, когда он садится на водительское место, и я ещё больше жалею о своей поспешности. Интерьер элегантный и спортивный, и в тот момент, когда он захлопывает свою дверь, он кажется бесконечно меньше. Оглядываясь назад, я, возможно, могла бы подождать до субботы, чтобы увидеться с отцом. Пока Альберто не нашел бы кого-то другого, кто мог бы сопровождать меня, кого-то более… подходящего.

Я проглатываю ком в горле.

Двигатель оживает под моим сиденьем, урча, как тигр. Сжав ладони на коленях, я смотрю вперед, на одинокую капельку воды, змеящуюся по середине лобового стекла. Я не осмеливаюсь украдкой взглянуть на Анджело, от него исходит такой горячий и тяжелый гнев, что на окнах начинает собираться пар.

— Знаешь, быть шлюхой — это…

— Грех, — выпаливаю я, мой голос слишком громкий для крошечной дистанции между нами. Я съеживаюсь и прочищаю горло, понижая громкость, когда добавляю: — Да. Я знаю.

Повисла тишина. Я чувствую, как моё лицо становится пунцовым. Итак, он видел мою отчаянную попытку пофлиртовать с Альберто в офисе, а это значит, что он также видел, как злобно он меня отшил. О мой гусь, как неловко. Согласился ли он сопровождать меня, чтобы избавить от унижений? Он не похож на человека, который испытывает испанский стыд.

Он вцепляется большими пальцами в руль и набирает скорость, выезжая с территории Висконти со скоростью и контролем гонщика Формулы-1. Я прикусываю губу и стараюсь сохранять нейтральную позу, как будто я совершенно привыкла постоянно двигаться со скоростью миллион километров в час.