Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма. Страница 32

— Вот, — выплевывает он, вытаскивая из кармана пачку банкнот и бросая ее к ногам женщины. — Иди поиграй.

Она кричит на него по-русски и убегает. Судя по усталому взгляду, остановившемуся на его лице, Кас уже привык к этому.

Я вздергиваю подбородок.

— Любовная ссора?

Он пощипывает себя за переносицу.

— Скорее, любовная война. Мой отец на смертном одре и не позволит мне возглавить Клуб контрабандистов, пока я не найду жену. Похоже, он считает, что эта глупая русская сучка самая подходящая.

— Так я и слышал, — протягиваю я, прикусывая нижнюю губу от удовольствия.

— Видимо ты также слышал, что если я не женюсь на ней до его смерти, завод перейдет к совету инвесторов, — он качает головой и затягивает запонки. — Такими темпами я умру раньше, чем он.

Я хлопаю его по плечу.

— Кстати, о дяде Альфредо, я должен навестить его перед отъездом. Он всегда был добр ко мне.

— Да, — ворчит он. — Если бы ты мог удушить его подушкой, пока ты там, было бы здорово.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, тепло разливается у меня внизу живота. Кас — старший из братьев Лощины, он мне всегда нравился, и я восхищался его деловой хваткой. Он спокоен, ориентирован на деньги и в одиночку превратил виски Клуб контрабандистов из «Сока мафии» в мировой бренд. У него есть несколько прозвищ на побережье, одно из которых — Серебристый Лис, благодаря его привлекательной внешности в стиле Джорджа Клуни и волосами с проседью, а другое — мистер Самогон. Он постоянно экспериментирует с новыми ликерными смесями и сводит с ума мужчин по всему миру. Обладание бутылкой ликера Клуб контрабандистов, выпущенной специальным тиражом и сваренной самим Кастиэлем Висконти, является высшим символом статуса.

Мы направляемся к бару, и он наливает нам два виски. Мы чокаемся бокалами, и поверх ободка его глаза озорно блестят.

— Когда ты, наконец, притащишь свою задницу обратно на побережье и возглавляешь Дьявольскую Яму, тебе самому понадобится жена.

— Этого не произойдет.

— Не переедешь обратно или не заведешь жену?

— Ни то, ни другое.

Он смеется, но я смертельно серьезен. Я едва могу вынести, когда женщина остается дольше, чем требуется для того, чтобы она заставила меня кончить, не говоря уже о том, чтобы постоянно иметь ее рядом. Помимо того, что концепция любви — абсолютная чушь собачья, я нахожу женщин… скучными. Безвольные и слабоумные, они, кажется, всегда соглашаются с тем, что я говорю, и делают то, что я хочу. Вот для чего нужны помощники и сотрудники. Мне нужна женщина с чертовски твердым характером, как в спальне, так и вне ее. Но особенно в спальне. Мне нравится трахаться грубо, но грубость — скучно, когда она ложится на спину и принимает это.

Непрошеный образ Авроры, склонившейся над моим коленом, с голой задницей и раскрасневшимся лицом, всплывает у меня в голове. Интересно, будет ли она лежать и терпеть, или будет извиваться под моей ладонью? Будет ли она кричать так, как я этого хочу.

Черт возьми.

Громкий голос спасает меня от моих грязных мыслей.

— Я не могу найти тебе жену на всю жизнь, но я могу подарить тебе жену на ночь.

Кас стонет. Я оборачиваюсь и вижу Бенни, среднего брата Лощины, входящего в клуб с толпой полуобнаженных женщин по обе стороны его рук. Он подмигивает мне.

— Какой у тебя типаж, кузин?

Кудрявый и недоступный. Но я не отвечаю. Вместо этого я допиваю остатки своего напитка, прислоняюсь к стойке и ослабляю галстук. С каких это пор в пещерах стало так жарко? Но я всего лишь обманываю себя. Я знаю, отчего моя кожа горит, как в лихорадке, от мысли о том, чтобы отшлепать невесту моего дяди. Может быть, мне стоит потрахаться сегодня вечером. Найти светловолосую кудрявую красотку и заставить ее бормотать мне на ухо непристойные птичьи каламбуры.

Кас приподнимает бровь.

— Что тут смешного?

Я и не осознавал, что смеюсь. Качая головой, я поднимаю глаза к неровному потолку.

— Ничего, чувак.

Речь идет не об Авроре, а всего лишь о побережье. Из-за этого я всегда терял нить разговора.

Кас бросает взгляд через мое плечо в сторону лифта.

— Гости начинают прибывать. Пойдем, у меня приготовлена отдельная комната, и мы можем подождать остальных там.

Я соглашаюсь. Комната представляет собой нишу в стороне от главного клуба, в ней мало, что есть, кроме скопления глубоких кресел вокруг низкого столика и отдельного бара в углу. Я сажусь, и через несколько мгновений входит Раф, его люди выстраиваются вокруг него стеной.

— Черт возьми, Раф, — протягивает Тор, врываясь к нему сзади и хлопая его по спине. — Тут только семья, тебе не нужно было приводить кавалерию.

— Я важный человек, cugino, — парирует Раф, подмигивая мне и садясь рядом со мной. Он кивает своим людям, которые затем встают на стражу у двери. — Я и не ожидаю, что ты поймешь.

Прежде чем Тор успевает ответить, раздается странный булькающий звук и щелчок предохранителя. Когда я поднимаю взгляд, одному из людей Рафа обхватывают шею толстой рукой и приставляют пистолет к виску. Он золотой, с выгравированным вдоль ствола драконом. Пока все в комнате вскакивают и вытаскивают свое оружие, я с ухмылкой смотрю в дно своего стакана с виски.

Я бы узнал этот уродливый гребаный Глок, где угодно.

Грубый голос Габа доносится из тени.

— Твоя кавалерия жалкая, — он бросает человека, как мешок с дерьмом, и расталкивает остальных с дороги.

Раф откидывается на спинку стула, свирепо глядя на Габа, когда тот занимает свое место рядом со мной. Раф перегибается через стол и шипит: — Grazie, придурок. Тебе действительно нужно было так опозорить меня перед всей семьей?

Я не могу вспомнить, когда в последний раз видел улыбку Габа, но, клянусь, уголки его рта приподнимаются, прежде чем он берет мой стакан с виски и осушает его одним глотком. К нам спешит официант и немедленно заполняет его обратно.

— А ты шутник, когда братья из Дьявольской Ямы приезжают в город, не так ли? — я поднимаю глаза и вижу, как в комнату входит Данте, выглядящий, как обычно, жалким ублюдком. Донателло стоит рядом с ним, на его лице широкая улыбка, а под мышкой толстая стопка папок.

Мой взгляд устремляется за них.

— Где дядя Ал?

Взгляд Данте темнеет.

— Дома. Наверное, совращает свою молоденькую невесту, — он разглаживает рубашку и опускается в кресло напротив. — Знаешь, в такие дни я забочусь о большинстве вещей. Забегая вперед, вы должны ожидать, что будете иметь дело со мной.

— Неужели папа наконец-то дал тебе ключи от королевства? — насмешливо спрашивает Раф. — Или он просто одолжил тебе свое место, чтобы ты мог посидеть за столом сегодня вечером? Не волнуйся, я буду следить за часами, чтобы убедиться, что ты не пропустишь свой комендантский час.

Все за столом смеются, кроме Данте. Напряжение между ним и моим братом потрескивает, как статические разряды. Никто на этой земле не ненавидит Данте больше, чем Раф, потому что он клянется, что поймал его на жульничестве во время одной из своих игр в покер много лет назад. Единственная причина, по которой он не пустил пулю в лоб — то, что он брат Тора. Это чувство взаимно, но не из-за той роковой ночи. Нет, Данте ненавидит Рафа, потому что он — все, кем он хотел бы быть. Какой бы успешной ни была Бухта Дьявола, она никогда не станет Вегасом, и каким бы головорезом ни был Данте, он никогда не будет таким могущественным, как Раф.

— Ладно, ладно, — перебивает Донателло, борясь с улыбкой. — Давайте приступим к делу, чтобы мы могли пойти и поиграть. У меня есть куча денег, чтобы отбить их у вас, засранцев. Поэтому я буду первым, — он открывает свои папки и изучает их. — Анджело, все, что мне нужно — это разрешение на открытие торгового маршрута в Японию и обратно. Одно судно в неделю, единственный груз — рыба.

Тор фыркает, бормоча что-то о том, что он неудачник. Донателло, вероятно, единственный за этим столом, кто не знает, каково это — лишать человека жизни.