Черный Гиппократ - Петров Алексей Николаевич. Страница 43
Теперь все посмотрели, куда показывал ассистент. На последнем столе, действительно, лежала девушка — конечно, правильнее сказать труп девушки, но то, что увидели студенты, вовсе не походило на труп. Тело было розовенькое — будто живое. Оно было «живым» пятном на общем желто-зелено-лиловом фоне.
Самойлов сказал:
— Я хотел бы, чтобы вы подошли к ней и посмотрели на нее внимательно… Вам очень повезло, доктора. У вас есть возможность увидеть странгуляционную борозду на шее — след от веревки. Девушка избрала именно этот путь для ухода…
Студенты, одолеваемые любопытством, направились стайкой в конец помещения. А Новиков на полпути приотстал и совсем остановился. Также и трое других парней приотстали.
Самойлов удивленно вскинул бровь:
— Что-нибудь случилось, Новиков?
— Ничего не случилось, — неуверенно ответил тот, оглядываясь на однокашников.
— Почему же вы остановились?
Новиков несколько замялся:
— Она… обнажена. Неловко как-то!..
— Вы меня поражаете, Новиков, — холодно усмехнулся ассистент. — Вот эта обнаженная мертвая старуха не вызывает в вас чувства неловкости, а мертвая обнаженная девушка — вызывает.
Новиков пожал плечами и не ответил. Другие ребята топтались возле него.
Самойлов усмехнулся холоднее:
— Смотрите-ка, они топчутся!.. Вы, ребята, какой институт кончаете? Медицинский или политех? Может быть, у нас сейчас практическое занятие по сопромату? А у меня крыша поехала?.. — и он поторопил их. — Ну давайте, давайте! Не затягивайте время. У нас еще работы невпроворот… Вы можете не пялиться не ее обнаженное прекрасное тело, но странгуляционную борозду увидеть должны…
Новиков и другие ребята подошли к последнему столу и осмотрели шею девушки-самоубийцы.
— Не стесняйтесь! Осмотрите все-все, — приговаривал Самойлов. Можете даже потрогать руками. Ей уже, поверьте, все равно. Она уже не страдает стыдливостью… Как и та толстая женщина, мимо которой вы прошли.
Кое-кто из студентов, действительно, потрогал странгуляционную борозду.
Тут послышалось восклицание Новикова:
— Антон Петрович! А у нее разрез в области сердца… Это значит, ей тоже делали срочную экспертизу?..
Самойлов сумрачно кивнул:
— Вы очень способный студент, Новиков.
Группа еще некоторое время осматривала труп. Кто-то тщился разобрать каракули на бирке, привязанной к ноге трупа. Кто-то качал головой: «Вот дура! Такая красавица — и полезла в петлю!» Кто-то ответил шепотом: «Пережила бы свою печаль — через полгода смеялась бы!»
Наконец Самойлов позвал студентов:
— А теперь подойдите все, пожалуйста, сюда! Мы приступим к вскрытию сего молодого человека…
Группа подошла, обступила стол.
Самойлов, без интереса поглядывая на студентов и думая, как видно, о чем-то своем, монотонным автоматическим голосом говорил:
— Перед вами труп некоего Горюнова… Обратите внимание, физически парень был едва ли не совершенен. Занимался спортом… Но ему не повезло. Пришел с тренировки; усталый, прилег отдохнуть и заснул. А молодая жена в это время варила борщ… На минутку выскочила в магазин… Вода вскипела, пролилась на плиту. Огонь в газовой конфорке погас… Это, как вы понимаете, классический случай: несколько раз в год мы непременно сталкиваемся с ним… Люди беспечны и оттого страдают… — Самойлов перевел «слепой» взгляд на труп. — Итак, приступим… Цветкова у нас пишет: сначала шапку, про естественное освещение и так далее. Русланов делает лапаротомический разрез… Третий, четвертый вооружаются скальпелями, пинцетами и пробирками — будут брать ткани для исследований.
Студенты-доктора без лишних слов взялись за дело.
Вскрыв брюшную полость, Русланов поморщился.
Самойлов кивнул:
— Запах, конечно, не из приятных. Но придется потерпеть. У каждой профессии есть свои отрицательные стороны.
Ассистент и студенты осмотрели расположение внутренних органов, описали их внешний вид. Студенты работали быстро, с интересом. Самойлов только слегка поправлял их действия.
— Вскрываем желудок, доктора. Посмотрим, что Горюнов последний раз кушал…
Русланов принялся вскрывать желудок. Самойлов приготовил пробирку.
Новиков догадался:
— Немного пищи на пробу?
— Остатков пищи, — поправил Самойлов.
— На предмет ядов?
— Правильно! — кивнул ассистент. — И мы должны дать заключение. Ведь Горюнова могли отравить, подсыпать что-нибудь в пищу, а уж потом инсценировать «случайное» отравление газом.
Когда желудок был вскрыт, Самойлов подцепил пинцетом несколько комочков содержимого и поместил их в пробирку, поднес себе поближе, рассмотрел:
— Итак, практически перед самой смертью Горюнов кушал винегрет. Пища даже не успела как следует перевариться. Ел наспех, плохо пережевывая — видно, был очень голоден… — тут Самойлов посмотрел на Новикова. — А вы, доктор, какой-то неактивный сегодня… Вон там, на столике что позади вас, возьмите-ка пилу — ножовку по металлу… Нашли?
— Нашел, — Новиков взял пилу.
— Ким ему помогает, — Самойлов выхватил взглядом из группы студента с выраженными азиатскими чертами. — Ким, вы проводите разрез вверху лба — как раз по границе волосистой части, потом заворачиваете кожу со лба на лицо. Делаете все аккуратно, чтобы потом шов был не очень заметен… Значит, Ким заворачивает кожу, а Новиков пилит лобную кость по надбровным дугам… Потом берем на анализ кусочек мозга…
Наступила тишина. Все сосредоточенно работали.
Ким, сделав широкий разрез, легко завернул кожу лба на лицо трупа. Новиков, засучив рукава халата, чтобы не забрызгать их кровью, принялся пилить лобную кость. Дело это оказалось не совсем простым, поскольку кость была твердая. Пожалуй, даже такому крепкому парню, как Новиков, за две-три минуты было эту кость не распилить. Да еще следовало фиксировать у трупа голову, чтобы не моталась туда-сюда вслед за пилой. Ким помогал Новикову.
Ножовка заунывно пела: вжик-вжик… вжик-вжик…
Другие, склонившись над трупом, брали на анализ ткани, маркировали пробирки.
Работа кипела. Студенты-доктора переговаривались. В хорошем бодром ритме звучало «вжик-вжик»…
И в этот момент послышался какой-то шум в коридоре… Самойлов, занятый работой, не обратил на него внимание: мало ли какой шум может быть. Скоро неясный шум оформился в звук шагов. Звук все множился в пустынном коридоре. Это шел не один человек, не два… Шло много людей. Может, восемь. Или десять…
Шаги замерли под дверью. В наступившей тишине слышнее стало «вжик-вжик»…
Дверь с тихим скрипом отворилась. Медленно — дверь открывала неуверенная рука…
Самойлов удивленно («Надо же! Забыл дверь запереть!») и одновременно раздраженно обернулся. Также и студенты-доктора посмотрели на дверь. Только Новиков и Ким ничего не заметили, работали в поте лица.
«Вжик-вжик»… — слышалось методичное.
На пороге стояла девушка. С бледным лицом, в черном траурном платке. Черный цвет только подчеркивал ее бледность. Большие заплаканные глаза… Бледные губы — можно даже сказать, отсутствующие губы… Какой-то узелок в руках…
Из-за спины девушки выглядывали несколько мужчин. Скорбные лица…
— Что? — вопросил Самойлов, упершись холодным взглядом в лицо девушке.
— Нам сказали, что он здесь, — это была Маша Горюнова, она говорила слабым голосом, лепетала; она была на грани нервного срыва или сразу после нервного срыва. — Сказали, что мы можем его забрать…
Лицо у Самойлова стало каменным:
— Кто?
«Вжик-вжик»…
— Горюнов… Игорь… Тело… — лепетала Маша.
Мужчины со скорбными лицами топтались у нее за спиной.
«Вжик-вжик»…
— Кто сказал? — едва не прорычал Самойлов.
— Тетенька какая-то… санитарка…
Глаза Самойлова налились свинцом:
— Тут уже что?.. Тетеньки распоряжаются? Санитарки?
— Еще нельзя? — утирала слезы Маша.
«Вжик-вжик»…
— Еще в работе, — буркнул Самойлов. — Закройте дверь.
Но Маша, совершенно очумевшая от своего горя, и не думала закрывать дверь. До Маши как бы дошло что-то, и она медленно, мучимая страшной догадкой, перевела взгляд на труп на столе. Губы ее задрожали…