Дорога к призванию. История русской студентки, которая мечтала увидеть Америку - Холов Любовь. Страница 44

Открыв двери гостиничного номера, я бросила все вещи на пол, упала на колени возле окна и стала писать письмо отцу. 11 лет прошло со дня его смерти, а казалось, это случилось вчера. Мне вспомнилось, как он подбрасывал меня маленькой на руках, как однажды сказал: «Девочка моя»! Такую ласковую фразу я слышала от него только однажды и то, кажется, он был не совсем трезв. Отец был строгим человеком. И почему я называю его так официально «отец»? Это же папа, это же мой папочка!

Я просила прощения, я прощала. Мне не хватило одой стороны бумаги, чтобы рассказать о том, как сильно я его любила и люблю. Я перевернула листок и продолжала писать. Слезы капали на чернила. Лист превратился в синее море слез, клякс и дырок от усердного нажатия стержня. Но это было неважно. Я наконец-то позволила себе подумать об отце.

Сцена 56. МИНИ-СССР В АМЕРИКЕ

Воздух Сан-Франциско – это нечто! Вокруг горы, и дышится так легко, что вначале даже непонятно, как теперь дышать. Представьте, что вы собираетесь поднять чайник с водой. Вы примерно представляете, какой он тяжести, и соответственно напрягаете мышцы руки. А оказывается, чайник пустой, и вопреки вашим ожиданиям, что он поднимется до уровня груди, чайник с легкостью летит вверх. Еще и голова может пострадать.

Кажется, что усилия, которые ты прилагаешь в Сан-Франциско для того, чтобы сделать вдох, в несколько раз превышают необходимость. В Нью-Йорке влажность выше, и дышится тяжелее. Здесь же воздух как будто сам заходит в легкие. А я привыкла руководить процессом и напрягать мышцы, чтобы получить очередную порцию кислорода.

Поборовшись немного с природой, я все же нашла баланс. Борьба не всегда оправданна. Иногда нужно просто расслабиться и довериться процессу. Когда мы спим, мы же не думаем, как сделать вдох или выдох. Тем не менее с утра просыпаемся и живы. Значит, кроме нашего сознательного контроля есть что-то еще.

Я гуляла по улицам, прокатилась на желтом трамвайчике. Никогда не видела такого разнообразия трамваев: желтых, красных, коричневых, зеленых. Форма тоже у всех разная. В каждом можно найти свою изюминку.

Взяла двухчасовой тур по городу, гидом оказался иммигрант из Одессы. Акцент, конечно, его сразу выдал, но английским языком он владел виртуозно. Я давно так не смеялась. Рассказ об обычном здании превращался в юмористическое шоу. Всем, кто сидел на втором открытом этаже автобуса, он раздал одеяла. «Марк Твен говорил, что самой холодной зимой в его жизни было лето в Сан-Франциско. Даже если сейчас вам не холодно, наверху вы быстро замерзнете», – предупредил нас гид.

Я взяла одеяло и через несколько минут уже сидела, укутавшись в него как в пеленку, и думала, что не отказалась бы еще от одного. Середина сентября. У американцев считается, что лето заканчивается 22 сентября. Гид рассказал, что в Сан-Франциско круглый год весенняя погода 12 – 15 градусов Цельсия. В Америке температуру воздуха измеряют в Фаренгейтах. Когда мне говорили, что сейчас, например, 55 градусов по Фаренгейту, для меня это было пустым звуком. Моментально в голове я не могла перевести эту цифру в Цельсии. Похоже, гид тоже так и не привык к фаренгейтовской системе.

В Сан-Франциско я провела три дня. После в моих планах была поездка в Лос-Анджелес. Из северной части Калифорнии я хотела прокатиться в южную на поезде. Раз уж не получилось такое путешествие через середину Америки, я решила хоть как-то восполнить это. «Смотреть на океан и прибрежные города гораздо интереснее, чем смотреть на поля кукурузы», – думала я. Мне очень хотелось проехаться именно на поезде. В американских автобусах и самолетах я уже побывала, а поезд до сих пор оставался загадкой.

К сожалению, я выбрала не совсем удачное время. Села в поезд вечером и из окон почти ничего не увидела. К утру я была уже в Лос-Анджелесе. Сам поезд только с виду походил на наши русские поезда. Внутри вместо сидений друг напротив друга и полок для сна были обычные синие сидения, как в автобусе. Хотя немного шире и удобнее. Рядом со мной никто не сидел, и я видела только затылок попутчика, который спал на переднем кресле. «В русских поездах намного интереснее путешествовать, – подумала я. – Нужно будет когда-нибудь проехать по всей России на поезде».

Заселяться в гостиницу можно было только после трех часов, и я пошла гулять по городу. Побывала на Аллее звезд. Искала звезду Пауло Коэльо, но так и не нашла. «Странно, – думала я, – может, это потому что он не американец, или я проглядела ее…»

– Вы не знаете, есть ли звезда Пауло Коэльо на Аллее звезд? – спросила я у продавца в сувенирном магазине. Он стоял, облокотившись о стену, и зевал.

– Пауло Коэльо… – резко сменил он свой открытый рот на улыбку, – Алхимик…

– Прекрасное произведение, – произнесла я. Мне понравилось то, что продавец тоже разделял мой интерес.

– А на Аллее звезд только звезды кино, – мотая головой из стороны в строну сообщил мне продавец, – писателей нет.

«Ну, нет так нет», – подумала я. Звезды кино мне были не очень интересны.

В Лос-Анджелесе было намного жарче, чем в Сан-Франциско. Такого количества бездомных людей я никогда не видела. На каждом углу сидел бомж. Милостыню просили не только на улицах, но и в магазинах, и в ресторанах. Когда я зашла перекусить в местную кафешку, кто-то похлопал меня сзади по плечу, я обернулась и чуть не поперхнулась. Человек в ободранной одежде протягивал руку и жалостливо говорил: «Хочу есть…» Я протянула ему свой сэндвич с тунцом. Он быстро схватил его и выбежал из здания, словно щенок, который спасал свою кость. Больше кусок в горло мне не полез.

Может, раньше он был богатым человеком, занимал хорошую должность, а потом потерял все, и теперь вынужден просить подаяние.

Мне стало не по себе, и я решила пойти в гостиницу. Город грязный, отовсюду доносился запах мочи. Нью-Йорк – красивая конфетка по сравнению с Лос-Анджелесом. «Как меня угораздило сюда приехать? – думала я. – Мне что теперь до конца недели сидеть в номере?»

«Улица Надежды», – прочитала я на зеленой табличке, подходя к гостинице, которую забронировала еще в Нью-Йорке. «Да уж, надежда умирает последней», – саркастически произнесла я про себя.

– Можно мне заселиться пораньше? – спросила я у девушки с каштановыми крашеными волосами, сидевшей за администраторским столом. Девушка не обратила не меня никакого внимания и продолжала смотреть на большой экран компьютера.

Фойе было достаточно узким. В нем помещался стол администратора и два оранжевых дивана для посетителей. На стене висела картина с разноцветными геометрическими фигурами: треугольниками, квадратами, кругами. Все они были разными, но как пазлы соединялись друг с другом и превращались в произведение искусства. «Изначально они все из разных опер, – подумала я. – И нашел же кто-то способ соединить эти куски так гармонично!»

Все это, конечно, хорошо, но гостиница совсем не была похожа на четырехзвездочную, какую обещал мне гугл.

– Обслуживание здесь никакое, – услышала я русскую речь. На оранжевых диванах сидели двое мужчин – один примерно моего возраста, а другой постарше.

– Первый раз попал в такую гостиницу, – говорил старший.

– Девушка, извините, – повысила я голос. Я платила деньги и ожидала, что со мной будут обращаться как с человеком. Не то что ожидала, я забыла думать, что может быть по-другому. А тут такой игнор. – Я бронировала номер на три дня, можно мне заселиться сейчас?

– Нет! – грубо произнесла девушка, не отрываясь от компьютера.

Внутри меня все закипело от возмущения.

– Девушка, вы можете со мной нормально поговорить? – пыталась я обратить на себя внимание.

Она лениво перевела взгляд на меня.

– Заселяться только после трех, – резко произнесла она.

– А почему?

– Такие правила! – и так же лениво она отвела взгляд назад к компьютеру.

– Девушка, не портите себе нервы, – посоветовал мне мужчина помоложе, – идите лучше к нам.