Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце (СИ) - Лесневская Вероника. Страница 7

Дышу машинально. Живу по инерции. Труп, биоробот.

Касаюсь пальцами щек. Смахиваю капли.

Вода. Это просто вода.

Сбрасываю с себя одежду, яростно натираю тело цветочным гелем. Сбиваю с полки разноцветные баночки со скрабами, молочком, кондиционером и прочими женскими штучками. Зачем все это? Для кого?

Идеальная и никому не нужная. Уступила какой-то случайной студентке-уборщице.

Встряхиваю себя мысленно.

И поднимаю всю косметику. Сцепив зубы, провожу привычные процедуры.

Для себя, черт возьми! Для себя!

Стараюсь не смотреть в зеркало, чтобы не видеть себя разбитой. Благо, оно запотело – и отражает лишь очертания. Укутавшись в халат, бреду в небольшую спальню.

Падаю на кровать, не расстилая ее.

Не сплю. Разучилась. Смотрю в потолок.

Не плачу. Высохла и опустошена.

Не чувствую. Погибла.

Думаю. Слава богу, хоть мозг еще шевелится, пока все остальное разлагается.

Размышляю о будущем. Надо существовать как-то дальше. Не жить, нет. Я могла бы попробовать воскреснуть после развода. И у меня бы получилось, уверена. Но потеря любимого дела меня добила. Расколола пополам. Одна часть сдохла окончательно, а вторая - барахтается из последних сил, пытаясь взбить из молока масло, как лягушка из притчи.

«Матвей, я согласна. Буду пробовать начать все с нуля», - отправляю короткую эсэмэску.

Ноль. Это все, что я имею на сегодня. Хуже ситуации сложно представить. Падение после взлета. Об асфальт. Вдребезги.

«Понял. Соберу ребят. Есть несколько предложений. Выслушаете?»

«Я всегда открыта для конструктивного диалога».

Особенно сейчас…

Выплыву. Обязана.

Вопреки. Назло. И еще… из мести.

Глава 5

Константин

- Папуля плоснется и налугает нас, - слабый шепот напоминает шум волн.

Прохладные брызги касаются ног, капли ложатся на ногти и стекают по ступням. Видимо, шторм усиливается – и вода добивает выше. К рукам. По тыльной стороне ладони пробегает ветерок. Пальцы покалывает, словно после онемения.

Немного щекотно. Слегка похоже на массаж. Но за четыре года я четко уяснил две истины: тишина – признак беды, а первое впечатление всегда обманчиво.

Нехотя разлепив веки, некоторое время неподвижно лежу, уставившись в потолок. Пытаюсь по солнечным зайчикам определить, который час, а по собственным ощущениям – что со мной делают.

- Наругает. Зато опоздает и не уедет в свою идиотическую ферму, - второй голос звучит вкрадчиво, заговорщически. А ладошки поглаживают и похлопывают предплечье, будто гипс мне накладывают.

Не помню, чтобы я руки ломал. Впрочем, вся неделя выдалась такой насыщенной и тяжелой, что пронеслась как в тумане, вытянув из меня последние соки. Еще дочки капризами добили: требовали маму. Понимаю, что им ее не хватает. И рано или поздно они должны были задать этот вопрос. Но я пока не придумал, какую сказку сочинить для них. Ведь как объяснить, что их мать – обыкновенная дрянь?

- Юридическую фирму, - поправляю машинально. Осторожно разминаю затекшую шею, приподнимаю голову с подушки, дергаю рукой, шевелю ступнями и пытаюсь на ощупь определить, что там копошится у меня в ногах.

- Папу-улька, плосну-улся? - нараспев тянет Маша откуда-то снизу. С нотками волнения.

- Доброе утро, - виновато произносит Ксюша совсем рядом, где-то под боком.

Улыбка, не спрашивая разрешения, сама растекается по лицу. Но через секунду слетает на пол, а следом за ней чуть не падаю я сам.

- О-ой, - два тонких вскрика сливаются в один протяжный писк. А по ногам разливается что-то вязкое и липкое.

Пытаюсь привстать на локтях, пока под ногами чавкает болото. Балансируя на матрасе, оглядываюсь спросонья, спотыкаюсь о растерянные, но хитрющие взгляды дочек - и постигаю дзен.

Если бы я паниковал и злился каждый раз, когда они что-нибудь натворят, то давно бы или получил разрыв сердца, или обзавелся нервным тиком.

- Замрите, - спокойно, но строго произношу, когда малышки испуганно соскакивают с матраса и шлепают босыми ножками по паркету.

Топот резко обрывается. Значит, послушались, а мне можно перевести дыхание. И оценить масштаб утренней катастрофы.

Прежде всего, ищу телефон и, обнаружив его под подушкой, провожу грязным пальцем по дисплею. Оставляю фиолетовый след. Судя по консистенции, это пятно от масляных гипоаллергенных красок.

- Не так страшно, - бубню себе под нос, пока девочки ждут приговора. – Отмоется, - фокусирую взгляд на циферблате. – А это уже хуже, - сдавленно добавляю и прочищаю горло.

Покосившись на дочек, застывших, как морские фигуры, я невольно издаю хриплый смешок. Они в таком возрасте, когда каждую фразу воспринимают буквально. И это мило. Было бы… Если бы я не проспал сигнал будильника!

- Зачем телефон спрятали? – предполагаю, что это их рук дело. И, судя по вытянувшимся мордашкам, попадаю в цель.

- Звонил громко, - признается Ксюша. – Чтобы ты поспал, - отмерев, ковыряет пальчиками веснушки на руках.

- Папуля, давай выходной? – Маша взмахивает светлыми, почти незаметными на солнце, но длинными ресничками.

Укоризненно покачав головой, рискую перевести внимание на кровать. Простыни испачканы красками и залиты мутной водой, в которую малышки макали кисточки. Вокруг разбросаны какие-то бумажки, клей, палитра, тюбики с блестками...

Что ж, набор для детского творчества наконец-то пошел в дело. Это плюс. Дети развиваются.

- Выходные у меня будут на выходных. А сегодня мне надо на работу, - задумчиво отвечаю, слышу разочарованные вздохи дочек и выпрямляюсь.

С опаской осматриваю свои руки и ноги. Левое предплечье и правая щиколотка в наклейках. В жестких волосках увязли блестки, отчего кожа переливается на свету. На ногтях – разноцветные отпечатки пальцев.

А вот это все, конечно, минус...

СПА-процедуры, маникюр и педикюр – ол инклюзив за какие-то полчаса. Девчонки постарались на славу. Тем не менее, все исправимо.

Поэтому невозмутимо зеваю и потягиваюсь.

- Отомрите и марш в ванную, - киваю дочкам, и они, понурив головы, плетутся к двери.

Кое-как вытерев руки и ноги о постельное белье, сгребаю его вместе с «орудиями преступления» - и несу узел в стирку. Хотя, наверное, следовало бы сразу в мусорку. Но такими темпами я скоро без вещей останусь.

- Папуль, ты злой? – дует губки Маша, когда я ставлю ее под теплый душ прямо в пижаме.

- Ты нас больше не лубишь? – шумно всхлипывает Ксюша, следуя за сестрой.

Обе так испачкались, пока меня «апгрейдили», что придется их купать. Хмыкнув и пожав плечами от безысходности, я набираю ванну.

- Я огорчен вашим поведением, - иначе формулирую фразу Маши. – Но это не повлияет на мое отношение к вам. Я вас всегда буду любить, - произношу абсолютно искренне, но, наверное, недостаточно эмоционально.

С каждым годом я все больше напоминаю робота, действующего по заданной программе. Работа-дом-дети. На эмоции не остается сил. Но дочкам хватает даже моей скупой нежности, чтобы взвизгнуть, похлопать в ладоши и броситься мне на шею.

Обнимаю двух крошек, наклонившись, прижимаю их к груди, поглаживаю по спутанным кудряшкам. И, несмотря на хроническую усталость, чувствую прилив энергии.

- Извини, пап, мы больше не будем, - хором выдают мои маленькие "батарейки".

Ухмыляюсь недоверчиво. Будут. Еще не раз. И придумают что-то более изощренное. Потому что они дети. Которым остро не хватает внимания.

- Надеюсь, вы сегодня будете слушаться няню, - манипулирую ими, взывая к еще не затихшему чувству вины. Срабатывает. Дочки активно кивают, шаркают ножками и строят из себя ангелочков. Ну-ну. Надолго ли хватит?

Пока мои лапочки плещутся в воде, беру специальные детские гели и шампунь. Пришлось повозиться, чтобы подобрать средства, не вызывающие сыпь. Но даже их наношу немного.

Выполняю привычные действия, а в голове целый рой мыслей. Думаю, как успеть в офис и распланировать свой день. Прикидываю, каких клиентов я обязан принять лично, а кого вполне могу сплавить на ребят. И вопрос не в статусе или финансовом положении того, кто обратился к нам за помощью.