Причина его одержимости (СИ) - Резник Юлия. Страница 27
– Доброе утро.
– Кир, ты почему меня не разбудил?!
– Ты так сладко спала, что рука не поднялась. Кофе?
– Я же просила меня разбудить, Кирилл! У меня вообще-то есть работа. Да, может, она не так важна, как твоя, и не приносит миллионов, но ее нужно делать, – цежу я. – Кстати, ты не знаешь, куда делся мой телефон?
– Я забрал, чтобы он не трезвонил.
Как будто так и надо, Кир достает из кармана мой недавно купленный айфон. Спокойно, Аня, спокойно… Ты же знаешь, что он такой, да? Ничего нового. Просто выдыхай. Но сделать вид, что все нормально, у меня не получается. Почему-то не срабатывает фейс ай ди. Мое лицо так перекосило, что даже система безопасности его не узнала. Дрожащими пальцами ввожу пароль вручную. Проверяю мессенджеры – сообщения висят непрочитанными. Немного перевожу дух и открываю журнал входящих. В семь двадцать три мне звонил шеф.
– Зачем ты отвечаешь с моего телефона?!
– Я не хотел. Но Кинчев продолжал набирать тебя снова и снова.
– Тем более! Значит, что-то случилось.
Расспрашивать об этом лучше Кинчева напрямую. Не желая тратить время впустую и дальше, жму на дозвон.
– Привет, Михал Семеныч. Что у вас?
– А твой малолетний ебарь не сказал? Вчера ночью Наташу зарезали. Догадайся, кто.
Кирилл успевает меня подхватить как раз в тот момент, когда у меня подкашиваются ноги.
– Господи, а ведь ее мать говорила, что этим все и закончится, – всхлипываю я. – Что мне делать? Куда ехать? Я могу чем-то помочь?
– Чем? – фыркает Кинчев. – Что ты можешь, так это сделать выводы.
Выводы? Поднимаю заплаканные глаза на сопляка. Догадаться, на что намекает Михал Семеныч, нетрудно. Эмоции внутри закручиваются в тугую звенящую спирать. Я сбрасываю вызов, отшвыриваю телефон и вцепляюсь в лацканы на пиджаке Кирилла:
– Какого черта ты мне не сказал?! Ты не имел права! Я должна была… Должна была…
– Что? Ну, что бы ты сделала?
– Я не знаю! Что-нибудь! Ты не имел права, – повторяю, как заведенная.
– Успокойся. Такие истерики негативно сказываются на…
– Заткнись! Перестань вести себя со мной, как с тупой истеричкой! Ты сам, своими чертовыми поступками выводишь меня из себя! Я должна была знать.
– Ну, вот ты знаешь. И? Разве что-то можно изменить? Нет. А так ты хоть выспалась.
Нерожденные слова умирают в горле. Руки безвольно опускаются по швам. Не моргая, наблюдаю за тем, как сопляк наклоняется, чтобы поднять мой телефон.
– Экран вроде цел. Понаблюдай, как будет работать, если что, купим новый.
Пульсация в висках усиливается. В этот момент я его всей своей душой ненавижу.
– Там убили девушку, – сиплю я, – молодую, красивую девушку. У нее была впереди вся жизнь. Была, и не стало. Потому что какой-то мудак решил, что может ей распоряжаться. Ты ведешь себя точно так же. Понимаешь? Ты, мать его, ведешь себя точно так же!
Меня трясет. От боли за глупую девчонку, с которой ничего бы не случилось, прислушайся она к чужим советам. От ярости на мудака, который ее убил. От злости на Кирилла, который такими поступками разрушает хрупкое доверие, которое я с миллионом побочных эффектов для себя синтезирую внутри.
– Аня…
– Оставь меня в покое, Кирилл. Просто оставь меня сегодня в покое.
Спешить мне и впрямь больше некуда. Поэтому я долго стою под душем в попытке прийти в себя. Но все даром. Мне никак не удается взять под контроль истерику. Я захлебываюсь рыданиями. Глупая, глупая Наташка. Почему я не смогла ее переубедить? Если бы мне удалось до нее достучаться, найти те самые нужные слова, все бы наверняка сложилось иначе.
Так, стоп, Аня. Винить себя – последнее дело. Да только не получается не винить.
– Я тебя отвезу. Ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль.
Маньячная пристальность, с которой Кирилл за мной наблюдает, сейчас почему-то совершенно не трогает. Чего не скажешь о его обвиняющем:
– Ты плакала!
– Судя по всему, не в последний раз, – фыркаю я. Лицо мальчишки как будто бы вздрагивает. Он… потерян. Совершенно потерян.
– Я не могу тебя постичь. Пытаюсь. Но ни черта не получается. Я же хотел как лучше, Аня. Лучше для тебя.
Боги, дайте мне сил.
– Я знаю, Кирилл. Тем это для меня и страшнее. Ты искренне считаешь, что знаешь, как для меня будет лучше.
– Что бы изменилось, узнай ты о смерти этой женщины на четыре часа раньше?
– Ничего. Но вот этой ситуации между нами точно бы не возникло, – пожимаю плечами. – Так мы поедем?
– Конечно.
– Я только с Аришей обнимусь.
Удаляясь, чувствую на себе тяжелый взгляд парня. Ариша с няней мастерят какие-то поделки из цветов. Приходится контролировать себя, чтобы не задушить дочь в объятиях. Моя маленькая девочка. Вот так растишь их, выкладываешься, любишь, а потом появляется на горизонте какой-то мудак и…
– Мам, ты чего? Все нормально?
– Конечно. Я просто тебя безумно люблю. Ты – самое важное, что есть в моей жизни.
Ари широко улыбается и снова ныряет мне в руки.
– Мы всегда будем вместе, да?
– Всегда. Обещаю. Хочешь, вечером поедем в парк? Говорят, новое колесо обозрения открылось.
– Хочу, – часто-часто кивает дочка. – И Кирилла с собой возьмем. Если он сумеет пораньше освободиться. Возьмем ведь?
– Конечно. Куда мы без Кирилла, да, Ариша? – не могу спрятать просочившуюся в голос иронию. Благо Ари еще слишком мала, чтобы ее расслышать.
– Никуда, – счастливо улыбается. – Кир – самый лучший.
Самый лучший. И ты, Анют, как-то это съешь.
ГЛАВА 18
– Это тебе.
– Очередное платье?
– Особенное платье. Мы идем в клуб. Тебе не помешает развеяться.
– Опять решаешь за меня?
Кир делает шумный вдох. Да. Знаю. За последнюю неделю я здорово потрепала мальчишке нервы, но ничего поделать с этим я не могу. Гибель Наташи что-то окончательно во мне надорвала. Сил хватает исключительно на то, чтобы поддерживать видимость нормальности в глазах Ариши, но на этом и все. Ощущение, что мой мир рушится, а земная кора трещит и осыпается у меня под ногами, затягивает все сильней.
– Если ты ставишь вопрос так, то конкретно в этом случае – да, решаю. Собирайся, – цедит сквозь стиснутые зубы.
– Выйди, чтобы я могла одеться.
Кирилл выходит, оглушительно грохнув дверью. Вообще я, конечно, веду себя в лучших традициях подсевших на эмоциональные качели жизни с абьюзером жертв – испытываю его терпение. А все почему? Потому что мне нужно знать, что произойдет, когда это самое терпение закончится. Я устала думать об этом, устала бояться. И, в конце концов, устала гадать, возможна ли нормальная жизнь с одержимым тобой мужчиной. Это изначально нерабочая модель, или я могу себя в нее как-то встроить? Я еще в адеквате, или уже на всех парах несусь к черте, за которой моими поступками станет руководить созависимость?
И для всех этих мыслей фоном – так и не предъявленные Кириллу обвинения. На днях его опять вызывал следователь, и я накрутила себя до того, что не смогла есть.
Принимаю душ, надеваю купленное Кириллом платье. Черное, с тугим лифом, подчеркивающим грудь. Наверное, мальчишка хочет отыграться за все те дни, когда я не вылезала из домашнего костюма, стараясь выглядеть максимально непривлекательно. Но это мы еще посмотрим! Я исполню его приказ, но не больше. Никакого макияжа, никаких каблуков. Только волосы сушу феном.
– Я готова.
Кирилл оборачивается. Останавливается взглядом на моих кроссах. К его скулам приливает кровь, отчего выступившие желваки проступают отчетливее. Я вызывающе вздергиваю подбородок. Давай, вели мне переобуться!
– Прекрасно выглядишь. Ну что, пойдем? Или ты хочешь пожелать спокойной ночи Арише?
На самом деле если кто и выглядит прекрасно, то это именно Кир. Ему идет и эта глубокого кобальтового цвета рубашка, и брюки, которые так ладно на нем сидят. Ну что я за дура? Что мне стоило приложить чуть больше усилий, чтобы казаться если не его ровесницей, то, по крайней мере, моложе, чем есть? Для этого достаточно было замазать консилером круги под глазами и чуть подкрасить ресницы.