Причина его одержимости (СИ) - Резник Юлия. Страница 28

Ну вот. Опять меня швыряет от одного к другому. И как тут не тронуться умом?

– Загляну к ней на минутку.

Но минуткой дело не обходится. К Киру я спускаюсь хорошо если спустя четверть часа. Он, вздернув бровь, смотрит то на мои босоножки, то на губы, выделенные ярко-бордовой помадой.

– Это Ари. Сказала, так будет лучше, – отвожу глаза.

– Понятно.

Я не смотрю на сопляка, но кажется мне, будто он улыбается. Серьезно? Решил, что я для него постаралась? Ха! Мне вообще эта вся затея не в радость. Я в клубе сто лет не была. Зря он решил, что поход туда сможет меня расслабить. Скорее я получу лишние доказательства того, насколько мы разные. А вот если Кир хотел меня впечатлить, у него вышло. По всему, парень решил не мелочиться и притащил меня в самое пафосное заведение. Напрасно я волновалась, что мне будет неловко среди молодежи его возраста, потому что публика здесь вполне солидная. Пока мы идем к столику в VIP-зоне, к Кириллу подходят поздороваться многочисленные знакомые. На меня же как будто даже никто не смотрит. И это злит, ведь я примерно догадываюсь, что это все означает. Сопляк так часто меняет спутниц, что его приятели просто не считают нужным их запоминать. Интересно, а вот эта улыбающаяся ему кукла в курсе, что парня, на которого она смотрит с таким обожанием, в скором времени могут обвинить в убийстве? А если да, почему это не умерило ее прыти? Может, она верит, что Кирилл на это неспособен?

Стоит нам устроиться за столиком, как на нем тут же возникает ведерко с шампанским. Улыбчивый официант разливает напиток по бокалам и интересуется, готовы ли мы сделать заказ.

– Я не голодна.

– Тогда пей, – пожимает Кирилл плечами.

– Не хочу шампанское.

– Хочешь. Это твой любимый напиток.

Самое смешное, что он прав. Мне бы расслабиться и кайфовать от того, что мой мужчина такой внимательный, но он опять не поинтересовался моим мнением, и я опять не могу сконцентрироваться ни на чем другом.

О, да господи, Аня, до хрена думаешь. Просто выпей это чертово вино!

Тянусь к бокалу. Кир отвлекается на официанта и заказывает нам еду. Среди прочего в его заказе – теплый салат с грушей и устрицы. И это тоже ведь для меня. Интересно, а если я к ним не прикоснусь, что? Он запихнет моллюсков мне в глотку? Ну, вот почему я об этом думаю вместо того, чтобы просто насладиться любимыми деликатесами?! Как перестать себя накручивать? Чертов Кинчев. Чертово его «сделать выводы».

В надежде, что хоть алкоголь поможет мне расслабиться, первый бокал выпиваю залпом. Да только правы те, кто говорит, что выпивка лишь оттеняет наше настроение и делает эмоции ярче. В моем случае я только сильнее гружусь.

Чувствую себя жутко неуместной. В этом месте, рядом с этим пацаном, которому бы лучше увлечься более молодой, «легкой» девочкой, без заморочек.

– Не хочешь потанцевать? – Кирилл закидывает руку мне на плечо и притягивает к своему боку.

– Нет.

Я отстраняюсь, но он не позволяет. Одной рукой продолжая все так же меня обнимать, второй он подхватывает ракушку и подносит к моим губам, тем самым добавляя ко всем другим моим страхам еще один – а если нас кто-то увидит?

– Кирилл, перестань.

– Не могу. Ешь.

Зажмурившись, всасываю моллюска.

– Доволен?

Крылья носа Кирилла вздрагивают, он хищно оскаливается. Откладывает раковину в сторону и касается пальцами моего оголенного бедра – в положении сидя платье задралось – дай боже.

– О, да. Это было та-а-ак сексуально.

– Кир… Перестань. На нас смотрят.

– Пойдем в туалет. В машину. Куда угодно, можем даже домой поехать! У меня уже член дымится, Аня.

Неудивительно. Я динамлю его с сексом уже неделю. И если раньше он это как-то терпел, то сегодня – вряд ли станет. Кирилл уже сейчас раздвигает мне бедра. И спасает меня только то, что под столом этого не видно.

– Перестань! Я не хочу.

– А мне ты что предлагаешь? Опять на тебя подрочить?

Не считая нужным как-то комментировать резкость Кира, сбрасываю его руку и демонстративно отодвигаюсь подальше.

– Аня, у меня есть потребности. Если их не будешь удовлетворять ты, я буду удовлетворять их с другими.

– Так вперед, Кир. Пожалуйста, сделай мне одолжение!

Боже мой! Боже мой… Что я говорю?! Хочется извиниться. Тут же, сходу. Забрать брошенные на эмоциях слова обратно. Потому что я ими обесцениваю, к чертям, все! Но что-то мешает.

– Хорошо подумала? – сощуривается Кирилл. Ну, давай, Аня! Скажи ему. «Нет. Прости»… Это так просто. – Я готов ждать тебя, сколько придется, но ты должна объяснить мне, какой в этом смысл. Твое ослиное упрямство – не повод.

– Ну, тогда делай то, что считаешь нужным. – Вздергиваю подбородок. Кир еще некоторое время внимательно меня разглядывает в пульсирующем свете стробоскопов. А потом встает и неторопливо уходит. Рев в ушах перекрикивает даже музыку. На горло будто кто-то удавку из колючей проволоки накинул – оно дерет. Я хватаю бутылку и, разливая шампанское ценой в половину моей зарплаты, наполняю бокал. Два жадных глотка не спасают. Я вскакиваю. Зарываюсь руками в волосы и, хренея от собственной реакции, истерично смеюсь. Надо же, как оно на меня подействовало. А ведь сопляк наверняка просто отошел в туалет. Ну, или, чтобы заставить меня понервничать, спустился, чтобы перекинуться парой слов с друзьями, которые нас приветствовали на входе.

Угомонись уже, Аня. Вот просто угомонись!

Подхватив сумочку, решаю выйти подышать воздухом. На полпути к выходу сворачиваю к туалетам. Толкаю дверь и застываю как вкопанная, не имея никаких сил не смотреть на то, как сопляк стоит, облокотившись задницей на столешницу со встроенными раковинами, а какая-то девка, сидя перед ним на коленях, расстегивает его ширинку.

Я забыла… Я правда забыла, что Кирилл никогда не бросал слов на ветер.

– Ты что-то хотела, Ань? – пацан издевательски приподнимает бровь и, зафиксировав голову дернувшейся было девчонки, тянет вниз язычок молнии. И я вдруг понимаю, что вот он, во всей красе – предел его терпения. Я была готова к чему угодно – к тому, что он ударит меня на эмоциях, оскорбит, или как-то иначе унизит. Но ничего подобного не произошло. Он просто переступил через меня и… все. И я дура, да, но, пожалуй, это самое страшное.

Кир опускает вниз резинку боксеров и выпускает наружу толстый напряженный член. Я зажмуриваюсь. Это конец. Потому что я никогда не попрошу для себя второго шанса. Я тупо не понимаю, как? Ну, вот что я ему скажу? «Прости, Кир, я все осознала. Давай мы с этой девкой поменяемся местами?» Конечно, нет. Ну, конечно. Я этого не сделаю. А он не упустит шанса толкнуть качели сильнее. Даже если в итоге мы разобьемся оба.

Голова опускается под тяжестью увиденного. Я разворачиваюсь и дерганым движением толкаю дверь. Шаг, другой… Ты посмотри, и ведь получается. Со сломанным пополам хребтом идти. По лестнице, к выходу мимо охраны, и дальше через стоянку у клуба куда-нибудь. Куда-нибудь…

Все правильно. Этого следовало ожидать. Я ведь обещала себе не злоупотреблять его чувствами. Но злоупотребила. И Кирилл, конечно же, не упустил возможности меня проучить. Окей. Что теперь уж?

Я иду, и иду, ничего перед собой не видя, не слыша, когда меня будто смерчем сносит.

– Дура! Дура… Какая ты дура. Аня.

На талии сжимаются горячие руки сопляка, затылок обдает теплом его дыхания. Отчего застывшая в венах кровь начинает потихоньку оттаивать. Я всхлипываю, ежусь… Сейчас мне абсолютно плевать, закончили они начатое или нет. Я просто дышу. Снова дышу. И важней этого ничего нет.

– Не плачь. Не могу, когда ты плачешь.

Я противлюсь, но он разворачивает меня к себе и сжимает на щеках пальцы, отчего мои кривящиеся в истерике губы выпячиваются вперед, как у рыбки из древнего мультика.

– Ну что ты? Глупая… Мне никто кроме тебя не нужен.

Кирилл снимает языком мои слезы, слизывает эмоции... Одержимый маньяк, он заражает меня этим вирусом. Я размахиваюсь и со всей дури бью его по щеке. Зрачки сопляка расширяются, являя мне всех живущих в нем демонов сразу. Страшно? Очень. И, наверное, мне надо бежать. А я, напротив, с восторгом пялюсь. И снова заношу руку. Правда, ударить себя во второй раз Кирилл не позволяет. Перехватив меня за запястье, он поворачивает меня волчком и толкает в образуемую деревьями тень. Едва не счесываю лоб об узловатый покореженный временем ствол. Лишь в последний момент умудряюсь извернуться, выставив перед собой ладони.