Не любовница (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 47

— А… твоя жена?

— Таня об этом концерте даже не знает, — Михаил как-то желчно усмехнулся. — Юрка ей и сам не говорит, и меня просит не сообщать. Не хочет, чтобы она приходила. У него для этого свои причины есть. Не могу сказать, что я за подобный игнор, но… его право.

— Значит, всё-таки Таня… — тихо протянула Оксана, и Алмазов покосился на неё с недоумением. Она пояснила: — Просто раньше ты ни разу не называл имя жены. Говорил — жена, и всё. А сейчас назвал. И я вспомнила твои стихи.

— Да, я писал их ей, — он спокойно кивнул, вновь глядя на дорогу. — Думаю, это было понятно сразу.

— Да, — подтвердила Оксана и ненадолго замолчала, не зная, стоит ли развивать тему. В итоге решила не делать этого. — Думаешь, уже можно знакомить меня с твоим сыном? Ты… не торопишься?

— Оксан, — Михаил так по-доброму иронично улыбнулся, что ей моментально захотелось поцеловать эту улыбку, — это же просто концерт, а не какие-то обязательства. Да и Юра… Ты просто его пока не знаешь. Он, скажем так, на моей стороне. И твоё присутствие воспримет спокойно.

«На моей стороне»…

Эти слова тоже много о чём говорили. Семнадцатилетний мальчишка на стороне отца, который собирается уходить от матери? И у него не включается инстинкт защитника, не хочется броситься с кулаками? Оксана вспоминала себя — будь она парнем, точно полезла бы бить отца после того, что он сделал с мамой. И, учитывая свою ярость, била бы чуть ли не до смертельного исхода.

— Я сегодня квартиры смотрел, — сказал Михаил неожиданно, и Оксана вздрогнула, поначалу не поняв, о чём он. — У меня, понимаешь ли, из недвижимости только квартира, в которой живут Таня и дети, больше нет ничего. Даже дачи и той нет, потому что за городом жить жена не хотела, да и мне оттуда на работу ездить некогда. Квартиру я им оставлю, это без вариантов, но где-то надо обретаться, поэтому пока буду снимать. Потом, наверное, куплю.

— А… — начала Оксана, но Михаил покачал головой, как-то умудрившись понять, о чём она собирается говорить.

— Нет, к тебе я не перееду, Птичка. Во-первых, торопиться не хочу. Я уже один раз поторопился, закончилось это плохо, поэтому… поухаживаю за тобой, ты же не против?

— Нет, — она улыбнулась, чувствуя, как изнутри что-то словно щекочет — как будто выпила бокал игристого вина.

— Ну и, во-вторых, я пока не знаю, что будет делать Юра. Возможно, какое-то время он поживёт со мной. Долго это не продлится, ему скоро восемнадцать, парень он самостоятельный, уже мечтает о независимости. Но поначалу… наверное, уйдёт от Тани и Маши.

Оксана, несколько секунд подумав, всё же спросила:

— Тебе этого хочется?

— Мне — нет, — вздохнул Михаил и поморщился. — Мне бы хотелось, чтобы Юра поддерживал Машу, потому что после моего ухода с ней будет твориться форменный кошмар. И Таня станет этот кошмар ещё сильнее накручивать, уверен. Поэтому Юра больше пригодился бы сестре, нежели мне. Но я не могу его заставить. Я поговорю с ним, постараюсь объяснить, но не факт, что он послушает. У него своя жизнь, свои интересы. Машу он любит, но больше на расстоянии — её истерики и загоны Юрке не нравятся, у него другой темперамент. Слушай, — Алмазов внезапно сменил тему, и Оксана понимала почему: самой надоело мусолить кошмарную ситуацию в его семье, — давай заедем в магазин? Торт хочу.

— Торт? — она удивилась. — Какой?

— Не знаю. Просто торт. Желательно сладкий.

— Хорошо, — кивнула Оксана, вспомнив, как её мама после ухода отца сначала почти ничего не ела, а потом начала лопать по ночам. Подкрадывалась к холодильнику, доставала оттуда всё подряд — и ела, ела, ела… Оксана долго не могла понять, куда деваются продукты, а потом как-то застала маму за поеданием батона колбасы и всё поняла.

Так проявлялся стресс, и Михаил, судя по всему, тоже находился в стрессе, и давно. Просто сорвался только на корпоративе…

И хорошо, что сорвался. Иначе они никогда не познакомились бы по-настоящему.

Глава 66

Михаил

Два часа дома у Оксаны пролетели быстро, как пять минут. И Алмазов даже оглянуться не успел, как его время закончилось. А ведь они даже до постели не добрались… просто ужинали и разговаривали. Михаил специально не хотел торопиться, чтобы Оксана не думала, будто он к ней только трахаться приезжает. Ни к чему это. У Оксаны и так наверняка всякие мысли жрут мозг, словно крысы зерно. Невозможно иначе, с таким-то прошлым Алмазова и наличием у него жены и детей.

Михаил собирался ухаживать за Оксаной. Нормально ухаживать, по-человечески, а не просто — приехал, поел, переспал, уехал. Пусть всё будет так, как должно быть, но у него никогда не было. Таня не считается, они были школьниками, и Михаил ухаживал за ней не как взрослый мужчина, а как подросток — стихи, поздние прогулки, в качестве самого дорогого подарка — хороший шоколад, единственное, на что хватало денег. Алмазов был искренен тогда, но сейчас даже вспоминать ничего не хотелось. Любые воспоминания о Тане вызывали тошноту и стыд. За себя и за неё — что не уберегли, потеряли…

— А я думала, ты на меня с порога набросишься, — призналась Оксана, когда он уже пошёл одеваться, чтобы ехать обратно к детям. И смущённо улыбнулась, заметив лукавый взгляд Алмазова.

— Вообще я хотел, — он шагнул вперёд, к ней, погладил по щеке и, наклонившись, ласково поцеловал в губы. — Но ты обещала пожарить мне картошку, а её я хотел ещё сильнее. И торт…

— Миша, — простонала Оксана, смеясь, и хлопнула его ладонью по плечу. — Обжора! Я так скоро буду думать, что ты ко мне как в ресторан приезжаешь!

— Договорились, завтра в настоящий ресторан пойдём, — кивнул Михаил, и Оксана замерла в удивлении, а потом вздохнула и поинтересовалась:

— Значит, ты всё-таки серьёзно насчёт поухаживать?..

— А ты думала, я шутил? Нет, Оксан. Хотя… честно тебе признаюсь, долго без тебя в своей постели я не продержусь. Неделю максимум.

— О, не сомневаюсь, — тут же съязвила она. — Вы, Михаил Борисович, ни в чём себя не ограничивали по крайней мере последние два года. Так что да — не продержитесь.

— Не ревнуй, Птичка. — Алмазов нашёл в себе силы улыбнуться и шутливо щёлкнул Оксану по носу, хотя, по правде говоря, её слова были ему неприятны. В целом-то она права, но… Не такой уж Михаил и развратник… — Не к кому там ревновать.

— Я не ревную, — возразила Оксана, надувшись, но Алмазов не стал её переубеждать. Чмокнул ещё раз, попрощался и вышел из квартиры.

На обратной дороге Михаилу пришлось объезжать пробку, возникшую из-за аварии, и домой он вернулся позже, чем планировал, — когда открывал дверь, на часах была уже половина одиннадцатого. Поэтому Алмазов немного удивился, обнаружив в прихожей до сих пор бодрствующую Машу, хоть и в пижаме.

— Машунь? Что-то случилось?

На самом деле можно было и не спрашивать — Михаил всё понял по одному только расстроенному виду дочери. Широкие чёрные брови нахмурены, в тёмно-карих глазах дрожат обиженные слёзы, губы поджаты — Маша выглядела так каждый раз после того, как её накручивала Таня. Иногда Алмазову казалось, что жена делает это специально, но он всё же надеялся, что нет.

— Мама плакала, — сообщила Маша, глядя на отца с вызовом. — Из-за тебя!

Михаил снял пальто, повесил его в шкаф, затем переобулся и только тогда ответил, подходя к дочери, но не пытаясь её обнять — знал, что всё равно вывернется. Слишком обижена.

Наверное, это был подходящий момент, чтобы объяснить происходящее, но Алмазов ясно видел: Маша сейчас не способна даже на каплю адекватности. Она не поймёт вообще ничего, зато истерику наверняка устроит знатную. Лучше говорить, когда дочь будет в более спокойном состоянии.

— Это она тебе сказала, Маш? Или ты просто сделала такой вывод? — поинтересовался Михаил, невольно подумав — заодно и проверим, пробила Таня очередное дно или нет.

— Мама ничего не говорила, — пробурчала девочка, воинственно сложив руки на груди. — Но я же не дура! О ком ещё она может плакать? Мы-то с Юрой её любим, а ты — нет! И на работе постоянно задерживаешься!