Нечаянный тамплиер (СИ) - Ангелов Августин. Страница 14

— Тогда нужно и где-нибудь внизу спрятать засадный отряд. Атака с двух сторон будет действеннее, — высказал свое предложение граф.

Слушая их, Григорий подумал, что полсотни рыцарей и оруженосцев объединенного отряда при поддержке двух десятков сержантов-арбалетчиков, все же, слишком мало против ста пятидесяти всадников. К тому же, придется не сидеть в глухой обороне, а атаковать, что предполагает возрастание потерь. Да и как получится стремительно атаковать на лошадях с крутого склона? Они же ноги переломают. Оценив ситуацию, он не выдержал и, наплевав на субординацию, подошел к Рене Дюрфору и высказал свое мнение:

— Мессир, простите, что я встреваю, но, если уж вы собираетесь атаковать кавалерией против кавалерии, то лучше расположите внизу с двух сторон два отряда, спрятав один из них в долине, а другой укрыв среди кедрового лесочка. А когда неприятель сгрудится у развилки перед замком в месте сужения дороги, надо сперва ударить сверху камнями и арбалетными болтами, а в момент, когда все внимание неприятель сосредоточит на замке, атаковать этими двумя засадными отрядами кавалерии. Тогда успех будет обеспечен. А если вы ринетесь в атаку с крутого склона, то лошади сломают себе ноги еще даже не соприкоснувшись с неприятелем.

— Да вы, молодой человек, разбираетесь в тактике! В ваших словах есть смысл. Возможно, что таким образом, действительно, поступить лучше всего, — неожиданно похвалил Гришу граф.

А командир отряда, судя по его лицу, хотел сказать что-то резкое, но, услышав одобрение графа, смягчился и произнес:

— Меня радует, что среди молодых рыцарей нашего ордена не все разгильдяи. Но, в вопросах тактики я больше полагаюсь на мнение ветеранов. Не так ли, Годфруа?

Капеллан слышал беседу и присоединился к ним, сказав:

— Рене, когда я говорил о том, чтобы атаковать сверху-вниз, то не имел ввиду атаку на лошадях. Конечно же, они переломают ноги. Так что молодой Грегор прав.

Вдруг Григорий почувствовал чей-то взгляд. Девочка проснулась и выглядывала из палатки.

Глава 8

Не только Григорий Родимцев, но и капеллан с командиром заметили детскую мордашку, высунувшуюся из палатки. И старый Годфруа сразу направился туда, а Гриша пошел с ним вместе. Мимо них проехали на отдохнувших конях несколько орденских разведчиков, отправленные вниз на дорогу в передовой дозор.

Девочка, по-видимому, кое-как умылась той водой, которую оставил в палатке старик. Во всяком случае, лицо ее уже не выглядело таким грязным. Но, ее зашитая рана выделялась уродливым и зловещим красным рубцом, сшитым серыми нитками. Хорошо еще, что удар клинка не разрубил лицевые кости и не повредил левый глаз, отек вокруг которого уже начал спадать, и он чуть приоткрылся. И теперь голубоглазая девочка снова могла смотреть двумя глазами. Она выглядела некрасивой, тщедушной и несчастной, но самое главное, что взгляд ребенка сделался осмысленным. Было похоже, что руки старика-хирурга оказались добрыми, и ее рана все-таки заживет, оставив, конечно, уродливый шрам через все лицо.

Капеллан, первым делом, спросил девочку:

— Можешь ли ты теперь говорить, дитя мое?

Григорий удивился произошедшей перемене, когда эта малышка, еще вчера так похожая на безумного загнанного зверька, кивнула и тихо произнесла:

— Я Адельгейда, дочь барона Альбрехта фон Баренбергера.

Капеллан сказал:

— Я капеллан Годфруа Шабо, а рядом со мной Грегор Рокбюрн, который притащил тебя в наш лагерь. Мы братья ордена бедных рыцарей Христа и храма Соломона. И мы рады, что ты ожила, Адельгейда. Вчера я еще не знал, поможет ли мое лечение, но сегодня вижу, что оно помогло. Спасибо Господу нашему!

— Я плохо говорить ваш язык, — призналась девочка.

— Это ничего. Я знаю и немецкий, — сказал капеллан.

— Мои родители погибли. А я чудом сбежала от сарацин. Мне нужна служанка, я хочу, чтобы она меня вымыла, причесала и переодела, — поведала Адельгейда капеллану уже по-немецки.

Старик посмотрел на нее добрыми глазами и сказал правду:

— Дитя мое, здесь у нас только мужчины. Это военный лагерь. Мы можем обеспечить тебя водой, едой и охраной до тех пор, пока ты остаешься в этой палатке, но внутри нее тебе придется заботиться о себе самой. Разгуливать по нашему лагерю девочкам запрещается.

— Эй, что это у вас тут за милашка? — спросил один из рыцарей, приехавший с графом, высокий и краснощекий шатен, который проходил мимо.

В отличие от тамплиеров, все рыцари в графском отряде были гладко выбриты. Многие оруженосцы знали еще и ремесло цирюльника и регулярно заботились о внешности собственных начальников. Выбритость и ухоженность в эти времена подчеркивала высокий социальный статус. Братья ордена, напротив, все носили бороды, время от времени подстригая их кинжалом. Когда длина бороды делалась слишком большой и начинала мешать в бою, они ее просто отчекрыживали острым клинком. То же самое делали и с волосами. Потому бороденки и волосенки у большинства в отряде выглядели кривовато. Григорий Родимцев вчера уже наблюдал, как один из пожилых братьев-рыцарей укорачивал себе прическу и бороду таким нехитрым способом. К счастью, у молодых рыцарей бороды росли не столь быстро. У Тобиаса вместо бороды на щеках и подбородке и вовсе имелся пока лишь лохматенький рыжий пушок, который выглядел очень смешно. У самого Грегора борода имелась, но она была короткой и редкой. Что никак ему не мешало.

Любопытный выбритый рыцарь лет тридцати шагнул в сторону палатки. Но капеллан решительно перегородил дорогу ему со словами:

— Здесь под охраной нашего ордена содержится сирота, спасенная от сарацин. И тревожить эту сироту запрещается.

Графский рыцарь недовольно выпятил подбородок и проговорил в лицо старику:

— Что это вы тут такое развели? Какой разврат! Это же надо, тамплиеры теперь держат в своих палатках молоденьких девчонок для утех. Обязательно расскажу вашему командору.

— Эй, отвечай за свои слова, как тебя там? Думай, что говоришь! Ты же оскорбляешь не только весь наш орден, но и несчастную сироту, которая, между прочим, дочка барона, — вспылил Грегор, которого возмутили слова холеного рыцаря.

Воин набычился, холодно взглянул пустыми серыми глазами на двух храмовников, стоящих перед ним, на старого и на молодого, и проговорил зло:

— Шевалье Бодуэн де Салиньяк к вашим услугам. И наплевать мне, что ваша малолетняя шлюха дочка барона. Да, хоть дочка самого короля Лузиньяна. Зато я точно знаю, что вы не имеете права держать девок на своей территории.

— Имеем в исключительных случаях, когда дело идет о защите жизни, — возразил Годфруа.

— Похоже, что ваш орден окончательно погряз в разврате, а все, что говорят про вас горожане в Акре, — чистая правда. Ругаться и развратничать, как тамплиер, вот как говорят люди, когда имеют в виду нарушение вами всех священных обетов! — выпалил рыцарь.

Это уже пахло настоящим скандалом. Вокруг сразу начали собираться любопытные графские рыцари и их оруженосцы. Услышав оскорбительные слова, которые Бодуэн де Салиньяк произносил нарочито громко и заметив девочку, выглядывающую из палатки, которая потом сразу спряталась, они тут же начали судачить, словно женщины, обсуждая ситуацию между собой и громко хохоча. Капеллан молчал, а Родимцев пытался лихорадочно вспомнить, имел ли право рыцарь-тамплиер вызвать на дуэль мирского рыцаря за оскорбление. И тут ему на ум пришла одна уловка. После чего он бросил в лицо Салиньяку обвинение:

— Вы, шевалье, сейчас оскорбили не только нас, как братьев-рыцарей, но оскорбили весь наш орден, а служим мы Господу. Следовательно, вы оскорбили самого Господа в нашем лице, как верных слуг Храма и Бога. Такое никто из нас не в силах стерпеть. А потому, Бодуэн де Салиньяк, я немедленно вызываю вас на суд Божий. И пусть поединок на мечах покажет, на чьей стороне правда.

Тут на шум подошел и сам граф, сопровождаемый командиром отряда. Вероятно, разговор он услышал, потому сразу воскликнул: