Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл. Страница 19

— Не бегите, — кричал он — или, по крайней мере, пытался, ведь трудно кричать на бегу. — Мы хотим помочь!

Носительница пересекла дорогу прямо перед грузовиком. Машину повело, но затем она выровнялась. Владимир последовал за Носительницей в переулок, а Карел — за Владимиром, чувствуя себя победителем. Он знал университетский квартал — каждый булыжник, каждый закуток — лучше любого студента. Этот переулок раздваивался и вновь соединялся с главной улицей на западе, а дальше — раздваивался и вел на восток; Носительница, скорее всего, ждет, что они решат, будто она побежала на запад, а сама попытается уйти на восток — и окажется в тупике.

Куртка Носительницы мелькнула у восточного поворота. Карел побежал быстрее, не обращая внимания на удары в грудь. Револьвер во внутреннем кармане куртки бил его по ребрам. Оружие ему не потребуется. Носительница присоединится к ним. Они освободят ее от Льда, подпитают ее истиной Пламени.

Он завернул за угол.

Девушка лежала у стены, скорчившись.

Владимир подошел, вынул нож. Бандит.

— Девушка, — проговорил Карел. — Мы вас не тронем.

Она не двигалась. Упала в обморок, видимо, когда поняла, что не может бежать. Она в отчаянии. Нужно убедить ее, что она пока в безопасности.

— Я не знаю, что наговорила вам та женщина, — сказал Карел, переводя дух, — но мы ваши друзья.

— Думаю, она вырубилась, — произнес Владимир, склонив свою бычью голову.

— Подними же ее тогда! — Карел схватился за шов в боку и поморщился. — Нужно спрятать ее, пока Лед нас всех не нашел.

Владимир наклонился к девушке. Нож блеснул во мраке.

— Slečna [14]?

— Да убери уже нож, дурачина!

Владимир повернул нож к себе, но не убрал в ножны.

— Slečna?

Карел подковылял поближе. Владимир согнулся над девушкой, ткнул ее в плечо мясистым пальцем.

— Карел, ее тут нет.

Карел сморгнул снежинки с ресниц.

— О чем ты? Я ее вижу.

— Сам не понимаю, — ответил Владимир. — Вот куртка, вот медальон, но девушки нет. — Владимир поднял что-то блестящее и серебристое, и Карел теперь четко увидел, что перед ними лишь гора одежды. Медальон мерцал и светился, как разорванная фольга, подброшенная в воздух на рассвете. Пульсировал. Рычал.

— Владимир, брось его!

Но поздно, слишком поздно: весь мир вспыхнул.

***

Гейб последовал за Морозовой и объектом, надеясь, что они останутся в автобусе. Он не знал хорошего способа слежки за пешеходами из машины: слишком много мест, где машина не пройдет, к тому же скорость машины не совпадает с прогулочным шагом. Он держался на расстоянии впереди автобуса, а когда тот остановился и он обнаружил, что кагэбэшница уводит Андулу, припарковался и собирался уже выходить из «москвича», но женщины в последнюю секунду вернулись в автобус.

Он вырулил на дорогу и следовал за ними как можно более неприметно. Морозова, должно быть, его увидела — он бы на ее месте заметил.

Он свернул в переулок и проехал несколько перекрестков, чтобы опередить автобус на следующей остановке, в нескольких кварталах от Староместской площади. Чуть не разбился там, прыгая по скользким булыжникам. Припарковался, оставил «москвич», бросил в нем шляпу — но не пальто. Нет смысла замерзать при слежке. Ссутулившись и согнув колени, он изменит свой рост на пару сантиметров. Он замер перед магазином с подветренной стороны автобуса, вынул сигарету и закурил под снегопадом.

Если Морозова узнала на прошлой остановке его или его машину, он собьет ее с толку, спрятавшись. Если они не выйдут здесь, он сам сядет в автобус — подвыпивший чешский аппаратчик, ковыляющий домой после вечера на работе или в баре, а может — успевший побывать и там, и там.

Гейб не считал это игрой в кошки-мышки. Опасно придерживаться фантазии, будто преследователь и преследуемый — разные животные, каждое со своей судьбой. В реальном мире кошка не может стать мышкой, и наоборот. В мире Гейба переход мог случиться в любой момент. Погони совершенно неожиданно вынуждали охотника спасаться бегством, а тщательные приготовления приводили прямиком в ловушку.

Он старался не думать о Джоше.

Автобус подъехал. Гейб курил и следил за отражениями.

Он заметил женщин быстрее, чем ожидал. Странным образом Андула привлекала внимание Гейба. Морозова легко управлялась с подопечной, перемещая ее в толпе; она спрятала волосы под вязаной шапкой и казалась меньше: может, сбросила каблуки и ссутулилась.

Когда они приблизились, он взглянул как бы сквозь них, поднял руку, будто приветствуя друга, который выходит из автобуса, и начал протискиваться вглубь толпы. Морозова кратко проследила за ним. Ускорила шаг.

Когда женщины миновали его, Гейб понял, что четко ощутил их присутствие, особенно Андулы. Он не просто осознал его, как в случае с любым другим объектом, — он был весь внимание. Если бы он бросил камень через плечо, тот точно попал бы в Андулу. Будто бы кто-то включил радар в его голове.

Он повернулся на каблуках и последовал за ними на север, сквозь снег и толпу, к Староместской площади.

***

Джош увидел ослепительную вспышку за поворотом в переулок и услышал влажный глухой удар. Вжался в стену дома и затаил дыхание. Он здесь без прикрытия. Но опять-таки: это же не выстрел. Твердые шаги эхом отдавались в снежной тишине. Он огляделся и обнаружил, что по пожарной лестнице на стене одного из домов спускается женщина. Она ему уже знакома, подтвердил какой-то участок его мозга: невысокая, мускулистая, темноволосая — та самая, которую он преследовал. Именно ее волосы он видел в свете фонарей.

Но это не Андула Злата.

Гейб был прав. Но Джош мог поклясться, да и поклялся, что гнался за Златой: он убежден в этом так же, как и в том, что у него есть кожа. Он был уверен в этом даже больше, чем стоило бы, ведь он гнался за объектом в темноте. Он не оперативник, как Гейб. Почему же он решил, что это она, бросил напарника и побежал за женщиной, где его наверняка ждала опасность?

Женщина спрыгнула с пожарной лестницы и приземлилась по-военному в снег. Пар от ее дыхания окутал лицо и полетел дальше по ветру. Она выглядела ожесточенной и замерзшей.

Потерла руки и пошла к западному переулку.

Джош собрался за ней. Но услышал щелчок взведенного курка.

— Не двигаться, — сказал мужчина по-русски. Человек в ушанке появился из-за поворота, направил револьвер на женщину. — Я тебя убью.

Она повернулась. Джошу не нужно было даже видеть ее глаза. С этого расстояния насмешка над Ушанкой читалась в ее позе.

— Что ты с ним сделала?

Она подняла руки и пошла в сторону Ушанки, будто он был назойливым ухажером с розой, а не противником с пистолетом.

— С твоим другом все будет хорошо. — Джош узнал этот говорок: московский, а за ним — деревенский. Любопытно. — Опусти пистолет.

Револьвер Ушанки задрожал. Мужчина не вполне понимал намерения женщины.

— Положи руки за голову. На колени.

Джош нащупал в кармане свое оружие.

Женщина замерла.

— Выброси пистолет, и мы оба уйдем отсюда живыми. Твой друг поправится. Тебе стоит вернуться к нему. Никому нельзя лежать на земле в такой холод. — Она была на расстоянии вытянутой руки от Ушанки — ее руки или его.

— На колени! — гаркнул Ушанка и поднял пистолет.

В этот момент Джош крикнул:

— Эй! — И пригнулся.

Он увидел, как Ушанка посмотрел в его сторону, но выстрела не последовало. Упав на колени и прикрыв одной рукой голову, Джош услышал приглушенный удар и крик мужчины, а когда выглянул из-за мусорных баков, русская стояла над Ушанкой: окровавленный, он лежал на земле. Она подула на костяшки своих пальцев, достала платок и стерла с них кровь.

Подобрала револьвер, сунула его в сумочку, подняла руку в приветственном жесте. Джош — в смятении — ответил ей тем же.

Они смотрели друг на друга сквозь падающий снег. Ушанка стонал.

— Стой, — проговорил Джош, и его слова разрушили чары.