Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл. Страница 21

Они достигли зеленой двери, и она занесла кулак, чтобы постучать, но не успела: Андула поймала ее запястье, и Таня запнулась, вспомнив силу ее прикосновения. А эта девушка, обладательница божественной энергии, захихикала:

— Так это всегда ощущается?

— Надеюсь. — Таня не собиралась в этом признаваться: слишком откровенно. — Я никогда не была так близко к центру. И мы ничего не сделали: не сыграли аккорд, только тронули струну. В настоящей работе ты действуешь с другими Носителями, со служителями сильнее меня.

— Ты, — широко улыбнулась Андула, — восхитительна.

— Будут и другие — в разных частях света — творящие одно волшебство вместе. Вы спасете нас всех, каждого. И ты, — произнесла Таня, и впервые в жизни, лишь мгновение, она не думала, что говорит, — тоже восхитительная.

Она попыталась постучать снова, но Андула — Носительница — обняла ее яростно и тепло, со всей юношеской страстью и добротой.

— Спасибо тебе за это, — сказала девушка.

Наконец они разомкнули объятья. Таня постучала в зеленую дверь: сперва четыре раза подряд, потом — два, потом — три; и служители приняли их и, улыбаясь, повели Андулу в убежище.

***

— Вот блядь, — произнес Гейб, наконец обнаружив Джоша в «Водолее» той же ночью. Джош допивал свой первый бокал, Гейб подошел к стойке, купил две пинты и уселся в полукабинете напротив него.

— Блядь, — ответил Джош. Они чокнулись. Пиво было прохладным и вкусным. Джош ничего не сказал: он был слишком воспитан — но запрокинул подбородок и поднял бровь, отметив порванные брюки Гейба, его грязную куртку и синяк на лице от удара о мостовую.

Гейб откинулся на диване и охарактеризовал весь вечер — всю эту погоню, свои планы и надежды — единственным долгим выдохом:

— Блядь.

— Ты был прав, — признал Джош.

— Разумеется.

— Женщина, сбежавшая из автобуса, была не той, она была другой русской. Она вырубила двоих, которые гнались за ней. — Джош вкратце рассказал свою историю, и чутье подсказывало Гейбу, что о чем-то Джош умолчал, но Гейб не стал давить. — И она точно не была студенткой. Так что у нас, по крайней мере, есть как минимум еще одна птичка, которую мы внесем в «Одюбоновскую книгу шпионов» [16].

— Я следил за Морозовой и девушкой до Старого города, но затем потерял их.

— Выглядишь так, будто они на тебя набросились.

— Я упал.

Джош откинулся на спинку дивана и изогнул бровь.

— Упал? Что стряслось?

— В последнее время у меня приступы мигрени. Сильные. Один такой случился, когда я следил за студенткой, очень яркий, почти как припадок. — Нет смысла объяснять ему про Лед и магию, особенно когда Гейб сам не знает, чему верить. Но Джош пошел с ним, хоть и не принимал до конца его версию событий, а потому заслужил узнать столько, сколько Гейб мог рассказать. К тому же он слишком долго молчал об этом, и было приятно открыться.

— Припадок? Ты говорил с врачом?

— Я... — Гейб поднес бокал к губам и попытался собраться с мыслями. — В каком-то смысле — да. Мы пытаемся с ними справиться. Но пока не получилось.

— Если бы я знал, я бы тебя не бросил. — Джош вжался спиной в диван, будто хотел его опрокинуть. — Но я был так уверен. Что нам теперь делать, Гейб? Мы разделились. Ты потерял объект. И сомневаюсь, что ты сказал Фрэнку о мигренях.

Гейб поставил бокал прежде, чем дрожь в руках успела его выдать. Музыкальный аппарат заиграл мелодию. Джоплин. Скотт — не Дженис [17].

Джош барабанил пальцами по столу.

— Мы брали снаряжение на миссию, так что придется писать отчет — а все это слишком странно, чтобы замять. Хорошо, что Злата не выглядит важной — нас бы здорово вздули за ее потерю, хоть ты и начал следить за ней по своей инициативе. Но эти местные, работающие против КГБ, Газета и Ушанка — кто они? Это отщепенцы в счастливой семье? Наши союзники? Воры? Плуты, которых можно использовать? Это даст нам хоть что-то. А еще я беспокоюсь о тебе. Фрэнк недоволен.

— Знаю. — Гейб вспомнил, как сердито Фрэнк смотрел на него, пока мерил шагами свой крошечный кабинет. — Я должен принести ему победу.

— И поскорее. Потеря Драгомира стала тяжелым ударом. Это... ты нашел русскую шпионку, конечно, но потерял девушку. Мы не считаем ее важной, но и не знаем, почему они сочли ее нужной для себя. Этого не хватит, чтобы тебя спасти.

На дне бокала не плавали чаинки, чтобы прочесть по ним будущее, но если бы Гейб сощурился и посмотрел сквозь вогнутость, словно в хрустальный шар: «Свет мой, зеркальце, скажи», — то, может, получил бы ответ, как в «Волшебнике страны Оз»: «Лучше дома места нет».

Нет. Ему не нужна магия для победы. Это не Каир. Ему хватит навыков разведки.

— Мы не расскажем об этом, — произнес он с улыбкой, в которой, как он знал, Джош прочтет коварство.

3.

Каждое утро Надежда Федоровна Острохина вставала как на бой. На войне люди полагаются на планы и инструкции, дисциплину и упорство. Врага невозможно контролировать. Зачастую в ее работе невозможно контролировать даже исходные условия: удастся ли поспать в ночь перед заданием, каковы будут политические настроения, погода и прочее. Поэтому врагу, которым для Нади был весь мир, она старалась оставить как можно меньше шансов. Уязвимость снижается с подготовкой.

Когда она наконец вернулась в свою крохотную квартирку после того, как замела все возможные магические и физические следы, было уже хорошо за полночь, но все же Надя проснулась как обычно — в 5:29, за минуту до установленного на часах времени, — мягко выпрямилась и выключила будильник прежде, чем тот зазвенел. Чайник шептал на плите, пока она выполняла сто отжиманий. Пока чай заваривался, стояла в планке.

Она читала, пока пила вторую чашку чая и ела яйцо. Последние три недели она проводила за книгой «К востоку от рая» [18], причем читала ее уже во второй раз. Английский ей не нравился, но Стейнбек стоил того, чтобы это перетерпеть. В то утро она перечитывала главу о характеристиках света. Удерживала нож на подушечке среднего пальца правой руки, поставив оружие вертикально, кончиком вниз. Закончив главу, закрыла книгу и допила чай.

Чтение — как и любое упражнение: если заниматься им без продыху, оно уничтожает мышцы, которые желаешь накачать.

Таким было ее утро — даже после ночных блужданий по замерзшим улицам, когда она выветривала все мистические следы, которые агенты Пламени могли оставить на ней. Она пересекала мосты снова и снова, пока ее ноги не заныли, а сама она не очистилась.

И все же, на войне или нет, Надя хотела в этот день лишь сидеть за рабочим столом, перекладывать из папки в папку документы и пить крепкий чай до конца смены.

Но, естественно, придя в резидентуру, она обнаружила, что шеф Кометский ожидает ее за ее же столом в пустом кабинете.

— Товарищ Острохина! Как всегда рано, я погляжу. Ценю ваше усердие.

— Доброе утро, товарищ Кометский. — Она проверила груду писем в своей ячейке. Ничего срочного: ответы на информационные запросы, которые она отправляла вчера, — но, сортируя почту, она сумела опустить взгляд на стол и изучить документы — они показались ей нетронутыми. Конечно, она не оставляла ничего разоблачительного на своем столе, никто дураком не был, но если Кометский обыскал ее рабочее место и оставил знак, это могло подсказать ей, к примеру, что его интерес — личный: он не хочет вызывать команду из посольства, чтобы тщательно проверить ее бумаги. Беглый взгляд не обнаружил явных изменений.

— Я люблю начинать работу за день до того, как она сама примется за меня.

Его смех эхом отозвался в стенах бункера:

— Мне нравится такой подход. Идемте. Побеседуем в моем кабинете.

Она последовала за ним. На каждой горизонтальной поверхности в кабинете стояла как минимум одна шахматная доска. Он закрыл за Надей дверь. Она ожидала краткий инструктаж, переход сразу к делу, но, когда он захлопнул дверь, она обнаружила, что стоит в ожидании перед его пустым столом и слушает тиканье часов. Ей стало любопытно, наблюдает ли он за ней сзади: Саша не имел репутации сластолюбца, как некоторые другие ее командиры, но Надя не вчера родилась и знала, что репутация бывает обманчива.