Печать мастера Том 2 (СИ) - Ри Тайга. Страница 19
Были лица людей, которых он не помнил, когда видел и кто они. Встречал в трюме? На аукционе? На побережье?
За…
Коста вытащил следующий рисунок.
Заноза. Почти такая, как он ее запомнил. Почему-то с коротко стриженными волосами в мальчишеских штанах и большом кафтане, вешала белье во дворе… Вокруг лежит снег, горы таят в туманной дымке…
Что за…
Коста смял лист и бросил в корзину для мусора. Туда же отправились ещё с десятков бесполезных рисунков — четвертый ярус поместья, башенки справа, башенки слева, а потом и вся пачка со стола целиком. Всё, что он нарисовал за ночь.
Утрамбовав пергаментами корзину доверху, Коста запнул её под кровать.
Он не хочет помнить.Какой от этих воспоминаний толк?
Его выпустили к вечеру следующего дня.
Просто открыли засов, и, опустившая глаза в пол притихшая служанка, внесла поднос с привычно скудным ужином — чашка риса и кувшин чистой воды.
А потом пояснила «юному господину», что слуги искали «пропажу» весь день и сбились с ног. И что недоразумение окончено — и не стоит сердится на первую леди дома Фу… Маленькую статуэтку угнала Сира — пушистая воровка, и инцидент исчерпан.
Коста отодвинул поднос с ужином подальше — не притронувшись. И задал всего один вопрос:
— Теперь я могу покидать комнату?
— Конечно, молодой господин! Вас больше не будут запирать.
Никаких извинений от госпожи Эло Коста так и не услышал.
С этого вечера большую часть времени Коста проводил в библиотеке, избегая лишнего общения, изредка выходя со свитками в сад, чтобы проверить, как сушатся его запасы.
В дальней части, густо заросшей деревьями, он нашел несколько плодовых, со странными мохнатыми оранжевыми шариками. Кислыми, недозрелыми, но вполне подходящими, чтобы перебить голод. Если что-то можно есть, значит это — еда.
Голодать он больше не собирался, как и — доверять Фу. Как и есть то, что ему приносили в качестве подачки. Милость господ, как северный ветер, то и дело меняет направление. А сухари… они везде — сухари.
Мохнатые шарики Коста ломал на половинки, освободив от косточек, и раскладывал поверх каменного парапета — сушить под обжигающими лучами южного светила, вместе с кусочками старых лепешек. И караулил, чтобы жадные птицы не утащили его запасы.
В библиотеке было всё, что нужно — карты южного предела, карты поместья Фу и прилегающих территорий, карты оазисов и водоносных жил по торговому пути в Большой южный город Да-ари — центр пустыни.
На Севере — опасно, возвращаться на побережье к работорговцам — тем более, в Ашке по рассказам Лиса, было ещё хуже, чем на островах. Карты Восточного предела и особенно дорогу до главного города, построенного почти посредине болотных топей — Айсэк, Коста изучал также пристально, как и карты юга.
Но путь на восток был длиннее в четыре раза, и то, если по-прямой. Рисунки небольших змей разных видов и форм, окружающих башенки города, внушали опасение. И…учитывая прошлое Мастера, который никогда не пересекал границу предела — насколько безопасно быть учеником Наставника Хо на востоке?
А с южанами — Коста помнил точно, мастер вел переписку с несколькими каллиграфами. Если есть каллиграфы, значит есть лавка. Если есть лавка, значит есть работа. Если есть работа, значит есть еда. Поэтому он отбросил Айсэк, убрал карты подальше и сосредоточился на дороге к Да-ари.
Писать Коста не мог — тушь и пергаменты, которые ему выдали ранее — кончились, а просить что-либо у госпожи Фу, с которой он больше вообще не разговаривал, Коста не собирался.
Поэтому он — запоминал.
Просматривая раз, два, три, пока карты не отпечатались в его голове. Он нашел свитки со съедобными растениями пустыни, изучил местные виды животных по карточкам-картинкам, явно предназначенным для детей, а также книгу «Южные нравы — отличия и превосходства», за авторством какого-то мастера Фей-си.
Если верить господину Фей-Си — пересечь пустыню, как перейти улицу. Мастер делал это не единожды, и каждый, используя это руководство, легко достигнет цели.
На взгляд Косты это выглядело слишком просто. Но Мастер Фей-Си знал пески, а он — нет. Если верить данным господина Фей-Си — ему это удалось, и даже дважды, и именно свои воспоминания о пешем переходе по пескам и легли в основу книги. Если получилось у южного Мастера — получится и у него — Косты.
Как решить вопрос с деньгами — он пока не придумал, а также где взять мужской южный верхний наряд, который местные называли «кади». Если верить свиткам — все на Юге ходят по улицам с ног до головы замотанные в тряпки. Единственная ценность, которая у него была — серьга в ухе, и он полагал, что этого хватит, если продать — хотя бы на пару дней.
Он выберется отсюда, прибудет в город и там найдет мастера, которому пригодится подмастерье — он готов даже смешивать тушь или шлифовать доски для письма, лишь бы его взяли.
Так прошел день, два, три, пять, семь. Господин-в-кресле, обещавший прибыть на третий — задерживался. Целитель проводил измерения внутренних потенциалов ежеутренне и неизменно качал головой: «Ещё нужно поберечься, юный господин».
К тому, что все в доме, кроме леди Эло, уважительно называют его «юный господин», он уже привык и перестал вздрагивать, как привык к ежедневным экзекуциям женщин, и даже равнодушно перенес стрижку. Волосы исправно отрастали на два пальца каждую ночь, и теперь у него были выбриты виски, косая длинная челка, которая раздражающе лезла в глаза, и тонкая косичка сбоку — с белыми бусинами, украшенными гербом рода Фу, который красовался на каждом третьем предмете в поместье — «птица, летящая на фоне светила».
Коста уже насушил небольшой мешок еды, которую можно растянуть на декаду. Обнаружил чистую заводь, откуда сад питали водой, и даже приметил, откуда с кухни можно стащить две поясных фляги.
У него были сухари. У него были фрукты. У него были карты южного предела, включая границы поместья Фу, с точными торговыми путями, пролегающими мимо них, обозначениями колодцев, водоносных источников в пустыне и оазисов.
За Гранью он видал этих Фу.
У него даже был примерный план — что делать, когда он попадет на Юг — в главный торговый город. Дело осталось только за одним — найти возможность выйти отсюда.
Пески — белые и бескрайние, так похожие на снег, и пугали его гораздо меньше, чем острова, со всех сторон окруженные водой — Коста до сих пор вздрагивал, передергивая плечами, когда вспоминал, как он учился плавать на Октагоне.
Он. Учился. Плавать.
Одного этого факта было достаточно, чтобы понять, что с ним что-то сделали. Он так и не понял что — не вспомнил. Несколько декад смешались в один круговорот непрерывного обучения, и несколько дней просто потерялись.
Но он никогда — ни при каких обстоятельствах не полез бы сам в воду. Добровольно.
И это значило только одно — никогда, ни при каких обстоятельствах он больше не может доверять никому из клана Арр.
— Мау-у-у-у!!!
Острые когти требовательно вцепились в штанину и Коста очнулся, поморщившись, а аккуратно отцепил от себя полосатую вымогательницу.
— Мау! Мау! Мау!!! — Кошка вилась кругами и требовала, требовала, требовала.
— Ми… Ми… Ми… — пищали пушистые колобки, выкатившись на дорожку. — Ми-Ми-Ми…
— Тише, тише, — пробормотал Коста, подхватывая самого мелкого котенка — на днях он выяснил, что самая худая на фоне упитанных братьев — девочка.
Дальше следовала ставшая привычной за эти дни процедура — удерживая котенка одной рукой, чтобы не царапался, размочить хлеб в миске с водой, размять и дать.
Котята урчали и ели немножко. Мама-кошка терпеливо ждала, когда дети наиграются с кусками и отвалятся сытыми, и только после этого приступала к трапезе.