Огненные слёзы (СИ) - Михайлова Екатерина. Страница 34

Если ты проиграешь ему, ты не мой сын. Не тот, кого я с детства растил вождём и победителем.

— Не беспокойся, отец, этого не случится. У меня припрятан козырь в рукаве. На этот раз боги на нашей стороне, я точно это знаю. Я — тот, кто следующим взойдёт на помост Кангов. И тогда ты и наши предки по праву сможете гордиться мной.

Старик кивнул. Он заметно обмяк в кресле. Видно было, что разговор отнял у него много сил. Он слабо махнул рукой в сторону Гвирна.

— А теперь иди. У тебя много дел. Утегат не ждёт. И помни: боги любят решительных.

Гвирн подчинился и вышел. Когда он уходил, старик уже закрыл глаза, снова погружаясь в дрёму.

Гвирн ещё помнил отца другим. Он бережно хранил воспоминания о самом сильном и мудром в мире человеке, который сажал его к себе на колени и рассказывал о богах. Это случалось не часто, но, может, именно потому Гвирн запомнил эти моменты так хорошо, сохранив в памяти на всю жизнь.

Он был четвёртым ребёнком отца от последнего брака, но всех его братьев уже забрал к себе Руг. Несмотря на то же воспитание, какое получил Гвирн, никто из них не смог добиться в жизни ничего выдающегося.

В детстве Гвирн нечасто видел отца. Тот был постоянно занят, и сыном занималась ныне покойная мать. Она была совершенно обычной женщиной, серой и тихой на фоне яркого, блистательного Холдена. Гвирн часто задумывался о том, что отец вообще в ней нашёл.

Воспитание, которое давал ему отец, было суровым. Холден был требователен и редко выказывал признаки любви к сыну. Но Гвирн знал, что тот делал так лишь потому, что считал такое воспитание самым верным для мужчины. Он хотел вырастить сына не только послушным, но также самостоятельным и волевым. Гвирн до сих пор считал отца самым достойным и сильным человеком в Утегате. Он не может, просто не имеет права подвести его.

А потому он исполнит волю отца. Он станет Кангом, чего бы ему это ни стоило. И старый Холден вместе со всеми его предками наконец сможет гордиться своим младшим сыном.

***

Юта только что закончила готовить ёкку. Похлёбка вышла у неё даже более отвратительной, чем у атлургов. Она помешивала содержимое горшка каменной лопаткой, чтобы остудить, и думала о своей кухне на двадцать восьмом этаже небоскрёба Сталтса.

Некоторое время назад Юта начала замечать, что скучает по привычному укладу жизни. Она постоянно сравнивала быт, дома и даже куханную утварь атлургов с тем, к чему привыкла в Лиатрасе. И хоть Юта понимала, что это совершенно бесполезное дело, но ничего не могла с собой поделать.

Она скучала по простым вещам: запаху кофе по утрам, гудкам автомобилей и шуму толпы на улице Старателей, по болтовне Ленни, перемежающейся с новостями из включенного телевизора. Обо всём том, чего люди совершенно не замечают в повседневной жизни, но что и составляет самую её суть.

Юте не хватало именно этих маленьких напоминаний о том, что жизнь идёт своим чередом, и она находится в ней на своём месте.

Задумавшись, Юта нечаянно прикоснулась к раскалённому горшку, только что вынутому из печи. Она отдёрнула руку и выронила на пол ложку, расплескав часть ёкки. Ругаясь в полголоса, Юта запрыгала по кухне, ища, что бы приложить к обожжённой руке.

Ничего не придумав — у атлургов вообще было плохо с лекарствами — она сунула покрасневшие пальцы в рот и опустилась на пол, чтобы вытереть начавшую впитываться похлёбку.

Юта резко вздрогнула, когда кто-то опустился на колени напротив неё. Когда она подняла голову, то увидела Корта, протягивающего ей ложку.

— Небольшая авария? — ухмыляясь уголком рта, спросил он.

— Просто недоразумение. Никак не могу приспособиться к готовке в солнечной печи.

Юта замолчала. Она подумала, что они выглядят нелепо: стоящие на коленях над пролитой ёккой. Корт по-прежнему протягивал ей ложку, и Юта наконец взяла её. Легко подхватив девушку под локоть, Корт помог ей подняться.

Он выглядел не так, как на церемонии погребения Канга — тогда Юта видела Корта в последний раз. Тёмные круги под глазами исчезли. Корт больше не выглядел уставшим и вымотанным. От этого казалось, что его синие глаза блестят ярче, чем прежде. Светлая рубашка, открывавшая предплечья и часть груди, оттеняла глубокий тёмный загар. Знаки на руках горели кровавыми печатями. Юта нашла среди них похожий на раскидистое дерево — знак принадлежности к Утегату.

— Обожглась? Дай посмотрю.

Не успела Юта опомниться, как Корт схватил её руку и начал крутить так и эдак, рассматривая. А потом так же резко выпустил и, потеряв к ней интерес, начал ходить вдоль кухонного стола, по-хозяйски снимая со стены засушенные пучки трав.

Юта так давно не видела и не говорила с Кортом, что совершенно растерялась от его внезапного прихода. Она знала, как сильно он занят, знала, что в Утегате сложилась напряжённая ситуация после смерти Канга, и теперь две противоположные стороны боролись за власть. Юта не ожидала, что в водовороте этих событий Корт найдёт время на то, чтобы навестить её. Хотя, может, ему что-то понадобилось?

Корт тем временем, повернувшись к ней спиной, накрошил в миску разных трав, залил молоком и теперь растирал каменным пестиком. Оба молчали, только разносился по кухне звук пестика, ударяющегося о края миски.

— Ты знаешь, что в Утегате сейчас неспокойно, — заговорил мужчина через некоторое время. — Ситуация весьма опасная. В любую минуту может начаться вооружённое противостояние. — Корт снова помолчал. Юта наблюдала за его плечами, двигающимися под рубашкой, когда он перетирал травы. — Меня могут убить. Тебе небезопасно находиться здесь. Думаю, для тебя будет лучше перебраться в соседний город, Кумгат. Я помогу всё устроить.

Юта опешила, лишившись дара речи. Она уставилась мужчине в спину.

— Что?

Корт взял тряпку, которую Юта использовала в качестве кухонного полотенца, и оторвал от неё длинный лоскут. Звук разнёсся по комнате, как раскат грома. Как ни в чём не бывало Корт взял ложку и нанёс смесь, замешанную в миске, на полоску ткани. Он повернулся к Юте, потянувшись к её руке.

— Дай. Надо обернуть это вокруг обожжённого места. Боль скоро утихнет.

Юта отдёрнула руку, и мужчина наконец посмотрел ей в глаза.

— В чём дело?

— В чём дело?! — закричала она. — Как ты можешь такое говорить? Ты хочешь отправить меня куда-то, даже не посоветовавшись! Я мешаю вам здесь, в Утегате? Ты хочешь избавиться от меня?

Её реакция сильно удивила Корта. Он перестал протягивать к ней руку. Какое-то время просто молча смотрел на неё.

— Ты не понимаешь. Здесь опасно, в любой момент может начаться смута. А я… играю не последнюю роль в том, что происходит. Если меня убьют, некому будет тебя защитить. И я… пришёл посоветоваться с тобой, — невпопад закончил мужчина.

Юта уставилась на него, как на слабоумного, а потом вырвала у него из рук полоску ткани. Обожжённые пальцы горели, и она, шипя сквозь зубы, неуклюже замотала руку. Мазь подействовала почти сразу, боль начала стихать.

— Я не могу уйти. Ты не можешь просто отправить меня туда, — немного успокоившись, тихо выговорила Юта. Она не смотрела на Корта.

— Почему? — так же тихо спросил он.

— Потому что ты единственный, кто может мне помочь, — выпалила девушка. — Ты ведь «обречённый», не так ли?

Корт не отвечал, и Юта решилась взглянуть на него. Мужчина выглядел поражённым. Он тяжело привалился к кухонному приступку, как будто боялся, что ноги его подведут. Он смотрел на Юту так, будто она плюнула ему в лицо.

Она залилась краской, сообразив, что болтнула лишнего. Но слов обратно не возьмёшь. И Юта просто стояла напротив него, опустив голову. Она была готова к тому, что Корт накричит на неё или даже убежит в гневе и никогда больше с ней не заговорит.

Но Корт взял себя в руки. Его глаза сощурились, а взгляд потемнел. Он снова смотрел на Юту, как при первой встрече, — холодным, пытливым взглядом, проникающим прямо под кожу. Юта невольно поёжилась.