Ника, Эрн и осколки кружев (СИ) - Дереча Екатерина. Страница 45

Вынув из кармана Арнана один из артефактов, Моника наполнила его сырой магией, приложила к груди жениха и принялась ждать — должен же он прийти в себя наконец! Повернувшись к Динстону, Ника вспомнила, что именно он в прошлый раз возвращал к жизни Арнана после магического истощения, чуть не приведшего к гибели мужчины. Просить брата о помощи? Всё в Монике противилось этому, но ведь на кону жизнь любимого… разве это не стоит того?

— Динстон, ты ведь знаешь, что нужно делать, — сказала она с упрёком, гневно сверкнув глазами. — Помоги ему! Это только твоя вина!

— Помогай сама, ты же у нас теперь взрослая самостоятельная женщина, которой не нужна помощь семьи, — отвернулся от неё брат, обшаривая взглядом окрестности.

— Динстон, прошу тебя, — взмолилась Моника, опуская глаза и сжимая кулаки. — Я не понимаю, что не так… я не знаю, как помочь Арнану.

— Поздно, мелкая, мы не успеем, — Динстон расправил плечи, покрутил головой, разминая шею и готовясь к бою. — Ты же хотела начистить хвост павлинам из Департамента? Вот он твой шанс, вперёд.

Ника посмотрела в ту сторону, куда указал брат, и взвыла в голос: к ним приближались несколько дюжин перевертышей, а за их спинами виднелись маги в ошейниках. Стражники с пороховым оружием, замыкающие это шествие, казались совсем не опасными по сравнению с перевёртышами, в руках которых искрилась магия. Да что же им неймётся? И вот на них тратить время, которое можно было использовать на спасение Арнана⁈ Моника раздула ноздри и поднялась с земли. Сырая магия откликнулась на призыв, ласково погладила Нику, будто щенок лизнул, а затем закружилась спиралью, выстрелила тонкими иглами и устремилась к врагам.

— Вот теперь мы посмотрим, кто кого, — прошипела Моника и потянула к себе отголоски выброса, а вместе с ним и всю магию столицы. — Контроля над магами захотели⁈ Так попробуйте контролировать вот это!

Глава 24

Моника кружилась в магическом вихре, взмывая к небесам. Всю свою жизнь она мечтала о магии, мечтала зажигать огненные цветы на ладони и наливать чай взмахом руки. Теперь она мыслила иначе: к мундам все эти игрушки для детей и красивые фразы об ответственности — Ника не просто какой-то маг, она бизар, повелевающий всей магией мира. Да что там! Она стала воплощением магии, стала самой магией, что вырывается откуда-то из глубин, смывает с лица земли любые границы и уничтожает всех, кто посмеет напасть на неё.

В руках Моники билась мощь, которую она не стала сдерживать, позволила магии самой решать, каким способом отомстить тем, кто долгие годы пытался ограничивать и контролировать её. Девушка отчётливо ощущала дыхание магии, которая будто только и ждала возможности поквитаться с Департаментом контроля. Ника уже не понимала, где она сама сметает воздушной волной перевёртышей, а где магия делает это за неё. Только спустя несколько дюжин искалеченных и убитых людей до девушки дошло — она растворяется в сырой магии, перестаёт быть собой, становится неуправляемой.

Очередной перевёртыш упал с высоты, разбившись и потеряв сознание, а то и жизнь, другой — распластался на земле после земляного вала, который Моника подняла в королевском саду. «А может и не нужно сопротивляться?» — мелькнула в голове предательская мысль, заглушённая криком Арнана. Оказывается, пока Ника крушила территорию дворца, жених уже пришёл в себя и пытался привлечь внимание девушки.

Артефакты в руках Арнана чуть ли не шипели от перегрузки — так интенсивно использовал их мужчина. На этот раз он не стал размениваться на мелочи, использовал самые сильные артефакты из своего арсенала. Ника впервые видела в действии настолько мощные вплетённые заклятья, которые действовали ничуть не хуже сырой магии, по крайней мере, корёжили королевский сад они наравне с созданной Моникой воронкой. Арнан в очередной раз помахал руками и указал за спину девушки.

Обернувшись Ника увидела не пару дюжин перевёртышей и их рабов-магов, а самую настоящую армию. Ту самую армию, которая несколько месяцев назад шагнула в бальный зал кадарийского дворца из порталов-зеркал, созданных Татией Кревено. Ту самую армию, которая не гнушалась использованием настойки «неистовства», после которой высшая знать Кадарии обезумела и перестала осознавать реальность. А теперь они пришли за Моникой, пришли, чтобы убить её.

Слышал ли хоть раз рилантийский дворец рычание благовоспитанной девушки? Слышал ли он проклятия, сорвавшиеся с губ юной и нежной инорины? Наверняка коридор, ведущий в пристройку из серого мрамора, слышал и не такое, но вот сам дворец — вряд ли. Ужас и паника овладели Моникой, воспоминания о сорвавшейся свадьбе Динстона и до этого будоражили сны девушки, но теперь они обрели реальные лица. Реальные револьверы и вполне реальные шпаги виднелись в руках этой армии, которой управлял не кто иной, а сам Витторио Гвери — военный советник короля Рилантии.

Моника рыкнула не хуже дикого зверя, раскинула руки и подхватила потоки сырой магии, распластала по земле первую дюжину молодчиков с пороховым оружием, и взялась за следующую шеренгу. Ей было плевать на то, что это чьи-то братья, мужья или сыновья — все они казались Нике воплощением того кошмара, что снился ей не один раз. Что-то внутри Моники щёлкнуло, сломалось и перевернулось, она поняла, что перестала сдерживаться, перестала бояться… перестала ощущать хоть что-либо — только безумную всепоглощающую ярость и беспросветную тьму, которые горячей волной смыли все чувства и желания.

В руках Ники пылали огненные цепи, сплетённые из сырой магии, которыми девушка спеленала солдат. Магия чуть ли не урчала от удовольствия, посылая Монике отголоски возбуждения и жажды убийства. Сопротивляться этой жажде оказалось непросто, более того, Ника уже не хотела останавливаться, да и не смогла бы — сырая магия затопила каждую клеточку её тела, проникла в поры, впиталась в кожу и кровь, стала воплощением мести и ненависти. Моника отдалась этим первобытным чувствам, разметала армию военного советника и почти добралась до него самого, но в последний момент вдруг опустила руки.

Магия иссякала: отголоски выброса из далёкого разлома перестали питать Нику. И почти сразу пришло решение — если разломы так далеки от столицы, не устроить ли в Саранте ещё один разлом? Разве должно быть так, что сырая магия может пробиться сквозь землю только на отшибе страны? Разве не нужно высвободить её и вернуть ей власть над Рилантией, а то и над всем миром?

Расхохотавшись от такой безумной идеи, Моника собрала остатки магии, веющей в воздухе, подтянула всё, до чего смогла дотянуться, и резким взмахом руки ударила по земле. Сначала ничего не произошло, и Нике пришлось снова и снова разрывать сырой магией податливую почву. И только после десятой или, быть может, двадцатой попытки у неё получилось: кривая изломанная линия прочертила лабиринт из живой зелени, обогнула темницу Храма Правосудия и устремилась к королевскому дворцу.

Тюрьма схлопнулась, как карточный домик, обрушилась в недра земли и оставила после себя зияющий чёрный провал. Из этого провала сначала робко, а затем уже увереннее выплеснулась сырая магия, подхватила Монику и закружила в вихре, резко опустила на землю и устремилась к остаткам армии. Ника словно сквозь пелену наблюдала, как появляются всё новые и новые трещины, как в них затягивает людей без разбора, как мечутся оставшиеся в живых безмолвные исполнители, стражники, маги и перевёртыши.

— Останови это! — прокричала Инес, пытаясь добраться до Моники через вереницу мечущихся в беспорядке людей. — Останови, пока не стало слишком поздно!

— Я не могу, — прошептала Ника, с ужасом глядя на бушующие потоки сырой магии. — Это не я, она сама…

— Что ты там лепечешь⁈ Сейчас не время для обид и мести, — Инес подобралась поближе, но остановилась — прямо перед ней разверзлась ещё одна трещина. — Ты должна остановить всё это! Немедленно!

— Она живая, — чуть громче сказала Моника, перевела ошалелый взгляд на наёмницу и покачала головой. — Инес, она живая! И она зовёт меня.