Единственный мой - Хокинс Карен. Страница 12

Удобно расположившись в гостиной, находившейся на втором этаже, София просматривала свой список и лакомилась пирожными с горячим ароматным чаем. Однако ее покой нарушило появление дворецкого.

— Прошу прощения, миледи, но вас спрашивает лорд Истерли, — доложил он.

Нахмурившись, София поставила чашку на столик:

— Скажите, что меня нет дома.

— Слушаюсь, миледи. — Джейкобс поклонился и вышел из гостиной.

Поднеся чашку к губам, София замерла и прислушалась к звукам, доносившимся из холла. Она услышала, как входная дверь открылась, а затем громко захлопнулась: Макс ушел, и София почувствовала одновременно и облечение, и огорчение.

С разочарованием снова поставила чашку на стол, так и не допив чай. Для нее было полной неожиданностью, что Макс так легко откажется от встречи с ней, раньше он был намного настырнее, и если ему бросали вызов, он принимал его и шел напролом, всеми силами стремясь добиться своего. Он никогда не сдавался. Однако это было раньше… когда Макс любил ее. Или, во всяком случае, говорил, что любит.

Вздохнув, София вернулась к изучению своего списка, а когда через пару минут встала из-за стола и повернулась к двери, то ахнула.

— Макс!

Муж стоял с мрачным видом, прислонясь к дверному косяку и спрятав руки в карманах.

— Ты удивлена? — спокойно спросил он, приподняв бровь.

— Я?.. О! Нет! Я, конечно, не знала, что ты находишься здесь, но я думала… — Запнувшись, София замолчала, а затем призналась упавшим голосом: — Вообще-то ты прав, я действительно удивлена.

— Что удивительного в моем визите? Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь после сумасшедшей беготни по Бонд-стрит. Устала, наверное?

Под пристальным взглядом мужа София почувствовала себя неуютно: хотя на ней было приличное домашнее платье, ей вдруг показалось, что оно имеет слишком низкий вырез.

Нервно расправив складки платья, София пролепетала:

— Я тебя решительно не понимаю.

В глазах Макса вспыхнули веселые искорки:

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я видел, как ты мчалась по улице, увлекая за собой бедную пожилую женщину.

София вскинула подбородок:

— Зачем ты пришел?

Макс склонил голову набок, и его затененные густыми ресницами глаза приняли грозовой сероватый оттенок.

— Я дам тебе ответ на этот вопрос, когда сам найду его.

В этот момент за спиной Макса появился Джейкобс. Его лицо было испуганным.

— Милорд! Каким образом вы здесь оказались? Как вы проникли в дом?

— Очень просто, — ответил Макс с невозмутимым видом и достал из кармана большой медный ключ.

Джейкобс взглянул на Софию, которая, судя по всему, была потрясена не меньше дворецкого.

— Откуда он у тебя? — спросила она.

Макс улыбнулся, показав ряд белоснежных зубов, выделявшихся на его загорелом лице.

— Я получил его после того, как подписал бумаги на приобретение этого дома.

Должно быть, это был запасной ключ от парадной двери.

— Почему же ты не отдал его мне?

— Однажды я уже отдал тебе один ключ, — с горечью сказал Макс. — Ключ от того дома, в котором мы жили вместе. — Он прищурился: — Но тот дом оказался для тебя недостаточно хорошим. София покраснела.

— Неправда! Я любила тот дом! Но я больше не могла выносить воспоминаний, связанных с ним! Поэтому я написала тебе и попросила разрешения продать его. И ты согласился.

— Да, я согласился. — Макс внимательно осмотрелся вокруг. — Нужно отдать тебе должное, дорогая, этот дом намного светлее прежнего и намного больше.

София старалась не смотреть на ключ в руке Макса. Мысль о том, что у него был доступ в ее дом в любое время суток, волновала ее.

Макс спрятал ключ в карман:

— Вот так я проник сюда.

— Миледи, прикажете позвать лакеев и выставить за дверь лорда Истерли? — спросил Джейкобс.

Эта идея сначала показалась Софии заманчивой. Она задумчиво взглянула на Макса. Он усмехнулся, слегка пожав плечами.

— Ну что ж, пусть попробуют это сделать, — миролюбиво сказал он.

София поняла, что попытка выставить его за дверь ни к чему не приведет. Даже если лакеям удастся это сделать, Макс снова проникнет в дом, как только путь будет свободен. Макса нельзя было остановить, он всегда шел к своей цели, невзирая на препятствия и не думая о последствиях.

Тяжело вздохнув, София указала ему на стул.

— Ну что ж, оставайся, если хочешь, — сказала она с раздражением.

— Спасибо, — произнес Макс с улыбкой.

Джейкобс нахмурился. Он был недоволен, но не смел спорить с госпожой. Бросив негодующий взгляд на гостя, дворецкий поклонился и вышел из комнаты с оскорбленным видом.

Макс остался наедине с Софией. Именно об этом он так долго мечтал. Он не мог забыть вкус ее губ и жаждал новых поцелуев.

София нервно провела кончиком языка по пересохшим губам. Макс не мог отвести от них жадного взгляда. Как он мог решиться покинуть такую женщину? Впрочем, с ней было непросто ладить. Это тоже следовало учесть.

— Садись же, — промолвила София.

Макс сел напротив нее, и София заерзала в кресле.

— Чего ты хочешь? — прямо спросила она.

— Пришел узнать, что ты замышляешь?

На щеках Софии выступил румянец.

— С чего ты решил, что я что-то замышляю?

— Такая уж у тебя натура, ты не можешь жить без интриг. Могу назвать последнюю из них: это была попытка использовать дневник моего дядюшки в борьбе со мной.

София нервно сглотнула:

— Да, возможно, я хотела использовать дневник, чтобы заставить тебя дать согласие на аннулирование брака, но это была единственная цель, к которой я стремилась.

Максу не верилось, что их разлука продлилась двенадцать лет. Теперь, когда София сидела перед ним, ему казалось, что они никогда не разлучались. Щеки жены горели румянцем, золотистые волосы, завитые в локоны и уложенные в прическу, поблескивали в лучах полуденного солнца. Она была прекрасна! В Софии сочетались красота, ум и еще что-то неуловимое, очаровательное, какой-то особый шарм, который приводил его в восторг с первого дня знакомства. Что это было? Макс не знал, но, по его глубокому убеждению, ни одна женщина не могла сравниться с женой.

Проследив за взглядом Софии, Макс понял, что она неотрывно смотрит на карман, в котором он спрятал ключ.

— Не волнуйся, я не воспользуюсь им без твоего разрешения.

Она подняла глаза, взмахнув длинными ресницами, и с недоверием спросила:

— В самом деле?

— Вообще-то мне не нужен ключ, чтобы проникнуть в дом. Я могу взломать замок или обмануть слуг, переодевшись, скажем, угольщиком.

— Никто никогда не принял бы тебя за угольщика, — насмешливо сказала София. — Разве что за вора. — Она вдруг спохватилась и нахмурилась.

Макс не мог оторвать от нее глаз, любуясь быстрой сменой эмоций на выразительном живом лице.

— Макс, прости, я сказала глупость, — промолвила София, сжимая руки.

— Не надо, не извиняйся, это тебе не идет. — Макс не хотел, чтобы она испытывала к нему жалость или опекала его. — Что было, то прошло, и я не хочу возвращаться к этому. Что же касается обвинений леди Нили, то, на мой взгляд, было бы глупо обсуждать домыслы неумных людей. Лучше проигнорировать их.

— Но разве можно игнорировать подобные заявления! — воскликнула София. — В городе все говорят только о тебе! Тебя обвиняют в воровстве без всяких на то оснований. Я не могу мириться с подобной несправедливостью!

И в этот миг Макс вдруг понял, что его так восхищало в Софии, что всегда притягивало его в ней. Это была страстность ее характера, огненный темперамент. Жена готова была вступиться не только за него, но и за всякого, кто, по ее мнению, страдал от несправедливости. Она пылко и горячо отстаивала свое мнение и защищала свою точку зрения. Ее душевная красота и щедрость покорили Макса. Они были созвучны музыке его собственной души. Их сердца бились в унисон.

Однако по иронии судьбы их союз разрушило то же самое, что и притягивало их друг к другу. Страстность натуры и душевная щедрость заставил и Софию броситься на защиту брата Ричарда в ущерб интересам мужа.