Хаос (ЛП) - Карвен Анна. Страница 35

Он прогоняет страх.

Энак смотрит на меня долгим, пристальным взглядом. Затем качает головой и вздыхает.

— Подожди здесь. — Он исчезает под палубой, оставляя меня наедине с Амали.

— Кайм… — Взгляд, который она бросает на меня, вызывает желание взять ее на руки и унести подальше от всего этого. На мгновение я представляю, каково это — плыть через океан в далекие неизведанные земли.

Но потом вспоминаю, какой безмятежной она выглядела, когда мы ехали через лес Комори, пятнистый свет играл на ее великолепном лице.

Я помню, как она улыбалась.

Это воспоминание навсегда запечатлелось в моей душе.

Комори — ее дом, и кто я такой, черт возьми, чтобы забирать ее из дома предков и ее народа, особенно когда она была готова умереть, чтобы отомстить за них?

Кто я, мать твою, такой, чтобы это решать?

Я знаю лишь, как украсть жизнь. Она права. Я держался особняком от людей, не желая открываться их слабостям, их глупости, их непредсказуемости.

Я думал, что был таким чертовски умным, делая себя неприкасаемым, отпуская последние остатки своей человечности, играя с пресловутым Орденом.

Но у меня не было иммунитета.

Она втянула меня в это. Заставила меня стать чем-то большим, чем просто призраком, с отвратительно бледным лицом и всем прочим.

Если и есть хоть одна хорошая, стоящая вещь, которую я когда-либо сделаю в этой проклятой жизни, то это будет для нее.

И если мне придется сдаться темной крови внутри меня, я тоже это сделаю, потому что рано или поздно Орден придет за мной, и ОН тоже.

— Иди сюда, — прохрипел я, обнимая ее за плечи. Я притягиваю ее к себе, вдыхая сладкий, земной аромат. Я запускаю пальцы в ее шелковистые волосы и целую ее глубоко и нежно. Ты понятия не имеешь, что ты со мной сделала.

Амали с энтузиазмом отвечает на мой поцелуй, ее руки обхватывают мои, держа их так крепко, как будто она пытается остановить меня от побега.

Затем она отступает назад, ее глаза слегка прищурены, руки на бедрах.

— Что ты делаешь, Кайм? Что такое дубильная трава?

— Одно из самых отвратительных веществ, с которыми вы когда-либо сталкивались, — грохочет сзади Энак. Я напрягаюсь. Как я мог его не заметить? Между ужасной пульсирующей болью в висках и пьянящим ароматом Амали, полагаю, что это могло произойти. — Одной мысли о тебе таком, какой ты есть, достаточно, чтобы не дать никому уснуть ночью, — рычит он, протягивая мне флакон с кроваво-красным зельем. — Мысль о тебе под действием дубильной травы — это серьезная почва для кошмаров.

Я выхватываю пузырек у него из рук, вытаскиваю пробку и выпиваю все до дна. Знакомый сладкий дымок навевает воспоминания о долгих и холодных зимних ночах, когда я безостановочно бежал по дикой местности Мидриана, преодолевая огромное расстояние от все еще теплого тела, которое оставил после себя.

Мгновение ужасная жгучая боль в моем теле становится почти терпимой.

Энак ругается:

— Ты пользовался этим раньше? Самое большее четверть флакона — это…

— Я выработал в себе терпимость. — Прежде чем он или Амали успевают прервать, я беру ее за руку и веду к каюте. — Время подготовиться. Мы собираемся сойти на берег, чтобы кое-что забрать. Оставайся здесь и охраняй лодку, пока мы не вернемся. Если ты попытаешься последовать за нами, ожидай, что твоя голова отделится от шеи.

— Тебе не нужно постоянно напоминать мне, — рычит Энак. — Я останусь и сверну паруса. Нет смысла никуда идти сегодня. Я предполагаю, что вы поняли, что ураган вот-вот обрушится на сушу.

— Так кажется. — Я криво пожимаю плечами, проходя мимо и возвращая ему пустой флакон. Я не знал, что надвигающийся шторм был ураганом, но теперь знаю. Тогда нам придется действовать быстро.

Мы ныряем в каюту, где спрятано оставшееся у меня оружие. Голова Хоргуса в моем рюкзаке, который я не снимал с тех пор, как мы ступили на шлюп Энака.

Теперь мы так близко. Я знаю, что лучше не выпускать ее из виду.

Подозревает ли Энак, что мы сделали? Дошло ли до него известие о кончине Хоргуса? Описания, распространенные дворцом, были бы кристально чистыми, в этом я не сомневаюсь. Я видел нелепые объявления «РОЗЫСК: НАГРАДА», которые они размещают в городах и герцогствах всякий раз, когда охотятся на врага империи. Изображения мужчин и женщин выглядывают из пожелтевших клочков пергамента, их изображения утрированы, чтобы казаться как можно более зловещими.

Возможно, Энак знает, но не настолько глуп, чтобы обсуждать это со мной.

Я беру остальное оружие со скамейки и прикрепляю его к телу. Я уже надел свои двойные клинки иншади, но теперь добавляю несколько кинжалов к поясу и связку маленьких метательных ножей к другому небольшому поясу, который перекидываю через плечо и поперек груди. В моем рюкзаке остались две разрывные гранаты, а мой маленький реверсивный арбалет висит у меня на поясе, готовый и заряженный смертоносным болтом. Еще несколько уютно устроились в кожаном колчане, который упирается в спину.

Как только убеждаюсь, что все на своих местах, я поворачиваюсь к Амали, которая смотрит на меня со смесью восхищения и ужаса.

Но что бы она ни думала, это остается запертым в ее мыслях, когда я передаю ей более короткий из моих двойных клинков.

— Этот меч так же важен для меня, как рука или нога. Он твой, можешь им пользоваться, при условии, что ты должна вернуть его мне любой ценой.

Она качает головой.

— В таком случае я не могу это принять. В любом случае, что бы я с ним сделала? Это все равно что взять кисть у мастера и отдать ее ребенку.

— Если ты можешь убивать заточенной десертной вилкой, то можешь убивать мечом. Я бы никогда не оставил тебя безоружной в этом месте, Амали. Я не ожидаю, что тебе придется им пользоваться, но буду чувствовать себя лучше, зная, что он у тебя есть.

Она не знает, то, что я отдаю свой клинок, символично. Преподобный никогда бы не отдал свои клинки другому. Мечи ассасина Ордена — это его душа. Он не знает ничего, кроме поклонения острой стали и того совершенного состояния бесстрастия, к которому стремятся все ученики Ордена.

Очень немногие достигают этого.

И прямо сейчас я настолько далек от этого состояния, насколько это возможно.

Амали неохотно засовывает мой клинок в ножны к себе за пояс. Я целую ее в щеку.

— Пойдем, — шепчу я. — Все будет хорошо.

— Как ты можешь быть так уверен?

Возможно, это просто дубильная трава, струящаяся по моим венам, убаюкивающая меня ложным чувством уверенности, но почему-то просто знаю, что будь то в этой жизни или в следующей, я всегда найду ее.

Глава 15

Амали

Кайм ведет меня в безмолвном походе. Мы карабкаемся по запутанным, похожим на арку корням водных деревьев, которые растут на сваях. Мы тащимся по грязной, вонючей, засасывающей черной грязи, пока я не проваливаюсь по колено, и ему приходится нести меня остаток пути. Мы пересекаем чистый неглубокий ручей, который смывает вонь, и, наконец, достигаем таинственного Побережья Костей.

Мои ступни скрипят на осколках костей, гладко обточенных грохочущим прибоем. Вода отступила далеко-далеко, открывая блестящую полосу мелкого белого песка, лежащего под поверхностью. Время от времени я мельком замечаю что-то совершенно необычное; одинокую кость размером и шириной с ногу взрослого мужчины или длинный сломанный череп какого-то странного существа, которое даже не могу представить в своей голове.

У всех черепов, которые вижу, острые, злобные зубы. Монстры из глубин.

По спине пробегает холодок.

Я понятия не имела, что может существовать что-то подобное.

Такое чувство, словно я нахожусь в другом мире.

Ветер снова начинает усиливаться. За блестящим песком разбиваются волны с белыми гребнями, наполняя мои уши далеким ревом.