Хаос (ЛП) - Карвен Анна. Страница 36

Кайм молчит, если не считать звука его дыхания, которое временами становится затрудненным и тяжелым. Он старается не показывать этого, но я вижу его боль в плотно сжатой челюсти и в том, как время от времени он прищуривается.

Чтобы он показал это вот так… ему, должно быть, очень больно.

И никакого лекарства не предвидется.

Дубильная трава вообще как-нибудь помогла?

Он тихий. Задумчивый. Что-то замышляет, и я не знаю что. Он скрывает это от меня, вероятно, потому что мне бы не понравился ответ, если бы я спросила.

В конце концов мы достигаем длинного поворота береговой линии, за которым вижу слабую струйку дыма, кружащуюся на ветру.

— Пожар? — Я останавливаюсь, тяжело дыша, мое сердце гулко колотится. Больной или нет, но Кайм идет в среднем темпе.

— Костер, — отвечает он. Голос холодный и отстраненный, когда он смотрит на призрачный шлейф. — Иншади таким образом говорят нам, что они ждут. Этот ждал здесь с тех пор, как я уехал в Даймару.

— Это ужасно ждать так долго.

— Ему больше нечего делать. Его единственная работа — заплатить мне и забрать голову Хоргуса.

— Почему иншади так настаивают на этом? — Я подавляю дрожь, вспоминая безжизненные глаза Хоргуса и бледную, покрытую пятнами кожу.

Кайм пожимает плечами и отворачивается.

— Кто знает. Это их дело. Некоторые говорят, что иншади могут воскрешать мертвых, хотя не знаю, зачем им тратить свое время на такого уродливого ублюдка как Хоргус.

Я решаю, что лучше не думать о том, что иншади могут сделать с мертвым императором в конце концов.

Кайм продолжает идти, и у меня нет выбора, кроме как следовать за ним. Мои ноги и ступни болят, но по сравнению с болью, которую он, должно быть, испытывает, это ничто. Его короткий меч кажется неудобным и тяжелым на моей талии. Страх витает на краю моего сознания, и единственное, что сдерживает его, — это внушающий благоговейный трепет и слегка пугающий вид Кайма, с его статью и множеством клинков, то, как он бесстрашно продвигается вперед, словно даже адские псы Локи не могут его победить.

Похоже, его не волнует, что эта драконья царапина может его убить. Он ведет себя как одержимый, бросая вызов миру, который его создал.

Я в плену его страсти, и это безумно волнующе.

Ветер сейчас действительно усиливается, он сильно давит на джунгли справа от нас, раскачивает ветви и стройные деревья, развевая листья. Кайм ведет нас за поворот, и я замечаю большой костер на вершине берега. Оранжевое пламя дико мерцает на ветру. Едкий дым бьет мне в глаза, и я смаргиваю слезы.

Кайм внезапно останавливается, но не смотрит на меня. Он глядит на огонь, словно загипнотизированный. Он протягивает руку, приглашая меня взять его алебастровые пальцы. Его прикосновение обжигающее.

Рука ассасина действительно дрожит.

Кайм успокаивающе гладит мою ладонь, затем осторожно отпускает мои пальцы. Он наполовину снимает рюкзак с плеч и лезет внутрь.

Оттуда вытаскивает запечатанный мешок с головой Хоргуса. Кайм с неприличным стуком роняет ее на песок у своих ног. Его нисколько не волнует, что это голова человека, который когда-то правил Мидрианской империей железным кулаком.

Внезапная волна тошноты накрывает меня. Скрытая под серой тканью выпуклость идеальной формы головы выглядит ужасно.

— Не могу поверить, что ты тащился с этой штукой так далеко.

— Я тоже, — сухо говорит он. — Он уже должен был гнить в дворцовом мавзолее. Но то, чего иншади хотят, иншади получают, особенно то, за что они мне платят.

Движение на горизонте привлекает мое внимание. Появилась темная фигура, черный силуэт на фоне темнеющего неба. Мужчина. Длинные темные одежды кружатся вокруг его ног. Когда он приближается, я вижу, что он с головы до ног одет в черное, как и Кайм.

Но в отличие от Кайма, который носит простую, функциональную одежду, этот незнакомец одет в пышный наряд.

Замысловатая золотая вышивка мерцает по краям его одежды, сшитой из роскошной ткани, которая колышется, как вода, вокруг его рук и лодыжек. В его левой руке длинный крючковатый посох, сделанный из голубовато-серого металла, какого я никогда раньше не видела. У него нет другого оружия. Иншади одет в одежду, достаточно подходящую для знати, и все же он босиком.

Как странно.

Так вот как выглядит иншади. Во дворце я случайно услышала, как лорды и леди мимоходом говорили о таинственных иншади. Со своим типичным мидрианским высокомерием они вели себя уничижительно и пренебрежительно, но иногда в них чувствовался скрытый страх.

Свирепый порыв ветра с ревом налетает с океана, разыгрывая хаос в огне. На мгновение он вспыхивает и гаснет, но затем пламя возвращается.

Это что, колдовство?

Мужчина теперь достаточно близко, чтобы я могла разглядеть его черты. Я стараюсь не пялиться слишком пристально, но, боюсь, ничего не могу с собой поделать.

Черты его лица поразительны. Высокий лоб, выдающийся нос, изогнутые брови, острые скулы. Его кожа цвета темно-коричневого меда, а идеально уложенные локоны блестящих черных волос обрамляют лицо.

Три темно-красные полосы пигмента украшают выступающие скулы. Меня поражает, что в чертах этого человека есть отголосок схожести с Энаком. Значит, в Энаке течет кровь иншади? В этом есть смысл.

Этот мужчина-иншади на самом деле потрясающе красив, но как-то отчужденно. Это странно. Я могу признать его красоту, но он не вызывает во мне никакой реакции.

Я не могу так смотреть ни на одного другого мужчину. Все мои желания направлены на Кайма.

Если этот иншади — теплая, залитая солнцем пустыня, то Кайм — чистое холодное ночное небо, впечатляющее, таинственное, а иногда и недостижимое.

И все же он здесь, рядом со мной, на мгновение кладет руку мне на талию в защитном жесте.

— Не произноси ни слова, пока я не заговорю первым. Если он попытается заглянуть в глаза, избегай его взгляда. Смотри на горизонт или сосредоточься на огне.

Я киваю, отводя взгляд от золотых глаз иншади, прежде чем он может встретиться со мной глазами.

Кайм совершенно неподвижен, он стоит, слегка расставив ноги и опустив руки. Он выглядит расслабленным, но внешность может быть обманчивой. Это когда он наиболее опасен. Я видела, как он может перейти в замедленное движение при малейшем намеке на угрозу.

Вот почему я чувствую себя с ним в безопасности, даже когда неровная полоса молнии раскалывает небо. За этим сразу же следует оглушительный раскат грома, который отдается эхом прямо в моих костях.

Мы вместе ждем, пока иншади остановится перед нами.

Мгновение он просто смотрит на Кайма, не говоря ни слова. Кайм смотрит прямо на него, и между ними возникает какое-то молчаливое напряжение, как будто они сцепились в битве воли.

В конце концов, иншади наклоняет голову в знак признательности.

— Ты опоздал, Кайм нуек Достопочтенный. — У него ровный, глубокий баритон. Он свободно говорит на мидрийском, с едва заметным акцентом.

— Я прибыл в установленный срок, — отвечает Кайм. Его голос ужасно холодный; и так отличается от того, как звучит, когда ассасин говорит со мной.

Это почти так же, как если бы существовали две разные его версии.

— Едва успел. Еще три дня, и ты бы аннулировал условия нашего контракта. Это было бы дорогостоящей ошибкой.

— У меня нет привычки беспокоиться о гипотетическом прошлом. Я выполнил работу в соответствии с вашей просьбой.

— Неужели? — Иншади оглядывает меня с ног до головы. Странное ощущение пронизывает меня, вызывая мурашки на коже.

Кайм издает тихое рычание.

— Она моя, Бекхем. — Собственничество в его голосе вызывает легкую дрожь по моей спине.

— Ах? Маленькая птичка нашептала мне, что душа императора Мидрии была жатвой не легендарной Змеи, Которая Ходит Между Мирами, а забрана тонкой рукой свирепой тигландки с огнем мести в глазах. Итак, кто же это? Потому что мы не платим просто за то, что вы пришли.