Готова на все (СИ) - Волынская Илона. Страница 32

- Отцу достанутся деньги за 4-х комнатную в центре, а ты бабку «бесприданницей» заберешь? Ему б тебя на руках носить и трепетно в глаза заглядывать, чтоб ты, не дай Бог, не передумала – а он отказывается? Нет, я должна разобраться… - словно и не было долгого разговора, профессорша невозмутимо возобновила путь к отцовской двери.

Эля лишь сдавленно закашлялась, будто ее душили:

- Да не волнуйся ты так, - через плечо бросила Светлана Петровна, - Мы просто поговорим с ним, как два ученых… ну, не мужа, конечно. Скажем, как ученая «Ж» с ученым «М».

- Он скажет, что наука ни при чем, и чтоб вы не лезли в его семейные дела, - мрачно ответила Эля. От судьбы не уйдешь – она обречена зависеть от ценных идей уверенных в своей правоте старушек.

- А спорим – не скажет? Твой отец – человек прагматичный, а прагматики всегда безукоризненно вежливы с теми, кто может принести пользу или причинить вред. Только вот вредность – категория гораздо более надежная и долговечная, чем полезность, – старая профессорша гаденько усмехнулась, - Никому и никогда я не давала повода усомниться в моей вредности! И вообще, его семейные дела – это теперь дела между ним и облезлой кошкой, на которой он женился. А когда тиранят единственную дочь и единственного внука моей единственной покойной племянницы – это уже мои семейные дела! Все, Эля, хватит разговоров! А то я решу, что ты хочешь не квартиру, а повод чувствовать себя несчастненькой.

- Говорите только о совместной продаже, ни о чем больше! – сдаваясь, быстро сказала Эля, - Ни о каких бабушкиных правах даже не заикайтесь!

- Посмотрим – как пойдет, - непреклонно заявила Светлана Петровна и не обременяя себя формальностями вроде предупреждающего стука, распахнула дверь в отцовскую квартиру настежь. Громким, ласковым-ласковым голосом научившейся орать кобры, она гаркнула, - Сашенька! Здравствуй, дружочек, тетя Света пришла!

Прозвучало это точь-в-точь как «смерть твоя пришла!», да и эффект вызвало похожий. Вроде бы в квартире было всего два человека – но некое настороженное шуршание и лихорадочная метушня прокатились по всем четырем комнатам. А потом, стремительно шаркая тапочками, в коридор выскочил отец, скаля желтоватые зубы в острой улыбке радостной крысы:

- Светлана Петровна, дорогая, как это вы к нам выбрались!

- Учитывая, что в последний раз мы с тобой виделись на похоронах племянницы, можешь добавить: как вы к нам зачастили, - сухо закончила за него профессорша.

Эля успела услышать как из ее бывшей комнаты донеслось испуганное женское аханье. Потом отец метнул лютый, ненавидящий взгляд над головой низкорослой профессорши и дверь с грохотом захлопнулась, вновь отрезая Элю от дома, где она прожила долгие годы и где у нее на руках умерла ее мать. Эля осталась стоять в коридоре, судорожно потирая грудь. Она твердо знала, что ее никто не бил, но ощущение было такое, словно ей в грудь со всей силы заехали ручкой швабры.

Глава 22

Reasonable job at sweet home*

Слегка подволакивая ноги от внезапно навалившейся усталости, Эля потащилась в комнату.

Сзади послышался частый перетоп маленьких ножек – прихлопывая тапочками, Яська, как всегда, на скоростях несся из туалета. Эля – тоже как всегда – скосилась на отцовскую дверь. Вот уж сейчас точно лучше отца не раздражать – чем черт не шутит, Светлана Петровна дама решительная, вдруг у нее что и выйдет? Профессорша человек нейтральный, может, она заставит отца задуматься о выгоде разъезда, а не просто сатанеть от ярости, что его личное имущество – мать и дочь – вдруг осмелились хотеть чего-то для себя и противиться его высочайшей воле. Избавиться одновременно и от Эли с Ясем и от бабушки, зажить с новой супругой совершенно отдельной, свободной от обязательств жизнью, и не потерять на этом ни копейки – неужели он действительно откажется от такого выгодного предложения?

Эля торопливо распахнула перед Ясем дверь и впустила его в комнату. Ясь вскинул голову, поглядел Эле в лицо и испуганно поинтересовался:

- Мама, ты плачешь? Мама, что случилось?

Эля торопливо смахнула клубящиеся под ресницами слезы, шморгнула носом и улыбнулась Яське:

- Ничего не случилось, маленький, - фальшиво бодро объявила она, - Бывает иногда – становится вдруг грустно, и слезы капают. А на самом деле ничего страшного!

Ясь сосредоточенно задумался, взвешивая ее слова на каких-то своих внутренних весах. Наконец, словно соглашаясь, кивнул и ткнул себя пальчиком в уголок глаза:

- У меня вот тут тоже слезинка! Наверное, я очень грустно писал?

Эля хмыкнула. Бабушка, лежащая на диване с Яськиным «Карлсоном» в руках, испытующе поглядела на Элю поверх книги:

- Где Светлана Петровна?

Эля дернула подбородком в сторону разделяющей квартиры стенки.

- Что она там делает? – изумилась бабушка.

- То, что нам не удалось – пытается его уговорить разъехаться.

На бабушкином лице проступило странное, двоякое выражение:

- Неплохо, если б у нее получилось, - пробормотала она и с тут же прорвавшейся досадой воскликнула, - Но я не понимаю, почему все думают, что могут повлиять на моего сына лучше, чем я?

- Может, потому что так оно и есть? – пожала плечами Эля.

Бабушка уставилась на Элю не по-доброму. Назревающий скандал прервал Ясь. Остановившись возле дивана, он слегка боднул бабушку головой в плечо, заставляя подвинуться, деловито забрался ей под бок и возмущенно проворчал:

- Бабушка, ты чего лежишь без дела? Ты читай давай!

- Нахаленок маленький, весь в маму, - тоже проворчала бабушка, послушно возвращаясь к очередным деяниям Карлсона на родной крыше.

Эля опустилась на диван, пристально разглядывая стену между их двумя квартирами. Что там происходит сейчас? Отец очень взбесился, когда понял, зачем пришла Светлана Петровна? И чем закончится их разговор?

Телефон на книжной полке пронзительно заверещал. Эля потянулась к нему и тут же испугано отдернула руку, прекрасно зная, что по другую стороны стены, в отцовской квартире, сейчас заходится звоном параллельный аппарат. Брать трубку? А если это отца? Что ей, бежать в ту квартиру с криком: «Папа, тебя к телефону!» Господи, да еще с месяц назад она именно так и бегала. Но сейчас, когда отец от ненависти к ней на тряпочки исходит? Не брать? А если это ее и что-то важное? Отец же опять ее не позовет…

- Ты будешь отвечать или как? – не интересуясь Элиными мучительными рассуждениями, раздраженно спросила бабушка.

А, черт бы побрал эти две спаренные квартиры и расчудесную совместную жизнь, в которой даже телефонный звонок превращается в проблему! Эля сорвала трубку с трезвонящего аппарата.

- Да! – рявкнула она в микрофон.

В трубке послышался второй, крайне раздраженный голос. Отцовский голос:

- Да! Слушаю вас!

Звонивший настороженно помолчал, ошеломленный изобилием отвечающих ему голосов, потом неуверенно попросил:

- Элину Александровну, будьте любезны…

С отцовской стороны телефонного провода воцарилось очень короткое молчание, а потом в телефоне коротко клацнуло, словно с той стороны трубку яростно швырнули на рычаг.

Эля безнадежно вздохнула:

- Да, это я, Олег Игоревич…

- Замечательно! – возрадовался декан.

Ничего себе, замечательно! Главное, вовремя очень. Отец получил новый повод для гнева. А-а-громадное подспорье Светлане Петровне в переговорах о продаже. Ну вот какого черта названивать? В кафе не все сказал?

- У нас с вами так и не получилось спокойно переговорить наедине. Я понял, что Константин Михайлович и впредь намерен вмешиваться в каждую мою попытку с вами побеседовать, а вы ведь знаете, какой упорный человек ваш завкафедрой. Надеюсь, телефонные разговоры он прослушивать не умеет, - декан громко хмыкнул, приглашая Элю посмеяться его шутке.

- Хе-хе, - Эля послушно «выдушила» сухой, похожий на кашель смешок и тяжело плюхнулась на диван. Лучше сесть, учитывая, что сейчас наверняка опять начнутся вопросы о Цви и грядущем финансировании, наследии Савчука, и необходимости нового руководства в его, деканском, и ничьем ином, лице. У, морда, и как раз когда за стеной ее судьба решается: будут они с бабушкой и Яськой жить нормальной, свободной жизнью или так и останутся в этой переполненной ненавистью и страхом квартире, боясь очередного отцовского неудовольствия. Не телефон, так что-нибудь другое, при таком количестве злобы повод выплеснуть ее всегда найдется. Права тетя Света, ой права! Если бывшая семья так сильно отца бесит – чего ж он с нами никак не расстанется? Или ему это и надо: враги, объекты для сплескивания избытка яда?