Ведьма и компания (СИ) - Волынская Илона. Страница 28
- Мать-настоятельница… - он всматривался в ее лицо так жадно, будто никогда его не видел раньше. - Нет, не так! Милая, прекрасная моя донна! Я… я все знаю!
- Все знает только Господь! – отворачиваясь от нависающего мужчины выдавила настоятельница.
- Да! Господь знает! – выкрикнул рыцарь. – Господь видит, как я хочу помочь вам в вашем несчастье!
- Тогда, быть может, вы перестанете меня обнимать? – кротко попросила настоятельница. – Сразу полегче станет.
- Да… Простите… - рыцарь перестал наваливаться на нее, но предусмотрительно придержал за плечо, точно настоятельница собиралась от него сбежать. – Я… Так неловок… Я знаю, что не должен обнимать вас! Вас надо поцеловать! – вдруг выпалил он.
- Вовсе не надо. – все также кротко возразила настоятельница. – Мои обеты этого не позволяют.
- Это я тоже знаю! Не про обеты, а что вы не можете сказать правду! – рыцарь помотал головой, стряхивая долетающие от водопада капли. – Только тот, кто узнает о проклятии сам, может вас спасти! Я – знаю! – и он потянулся губами к ее губам.
- Что вы делаете? – торопливо отворачиваясь, так что его губы ткнулись в край ее апостольника, пропыхтела настоятельница и уперлась обеими руками ему в грудь.
- Ну, так спасаю же! – нетерпеливо повторил рыцарь, снова пытаясь ее поцеловать.
- Прекратите немедленно! – пропыхтела настоятельница, вертя головой, так что вытянутые трубочкой губы рыцаря тыкались в покрывало.
- Да не вертитесь же вы! – пыхтел в ответ рыцарь. – Сказал же – я все знаю! Про проклятье!
Настоятельница вдруг и впрямь прекратила вертеть головой, но к рыцарю не повернулась, лишь скосила глаз из-под края апостольника.
- Ну что вы это… чудовище… дракон… - перетаптываясь с ноги на ногу и даже отворачиваясь от неловкости, пробормотал он. – Но это ничего… это… Я поцелую и все пройдет!
- Стоять! – его губы с размаху ткнулись в выставленную ею ладонь. Раздалось громкое «чмок!», а рыцарь смутился окончательно. – Проклятье, по которому я превращаюсь в дракона, надо меня поцеловать, и все пройдет?
- Ну… Сперва-то поцеловать, а потом и все остальное… как меж супругами водится… Потому как поцелуй – то ерунда, одного поцелуя может и не хватить, чтоб аж целый хвост с крыльями отвалились! - снова забормотал рыцарь… и почти взмолился. – Да вы не беспокойтесь, матушка! То есть, прекрасная донна… Я же не нехристь какой, и не подлец… Поженимся мы, сразу же, как дело сделано будет… А из монахинь вас епископ отпустит, это мне верно обещано!
- Сестра Аполлинария! – немедленно сделала вывод настоятельница. – Вот же… тварь поганая! Монсьер рыцарь, но вы же не ребенок! Вы же понимаете, что она всего лишь хочет захватить власть над монастырем и его сокровищами! Наверняка не без подсказки со стороны нашего епископа, да простятся ему все его прегрешения! В другой, вечной жизни…
- Хочет! – кивнул рыцарь, не выпуская женщину из объятий. – Потому и следила за вами неусыпно, потому и подметила, что вы с рассветом исчезаете, и только с закатом появляетесь, даже службы дневные не отстаиваете. Ну понятно, в чешуе-то оно неудобно. Да и церковка у вас маленькая. Не влезете. Еще хроники она нашла, старые, от основания монастыря.
- Хроники… - настоятельница досадливо прикусила губу. – Совсем я о них позабыла!
- Настырная тетка… - согласился рыцарь. – Но вам-то от ее зловредности одна только польза вышла! Вот же он – я! Тут! – рыцарь приосанился, но натолкнувшись на скептический прищур монахини, снова стушевался и умоляюще добавил. – Вы же станете королевой! Сказано же: кто проклятие с вас снимет, того вы королем сделаете! Хоть тут, на острове! А что, Лузиньяны, которые до Венецианской республики Кипром правили, их предок тоже простым рыцарем был! Чем я хуже? Сколько мне еще по дорогам таскаться: ни дома, ни семьи? Самое время остепениться, осесть… А раз я жениться не отказываюсь, так вы и сами… того… королевой сделаетесь!
- А через год умру? – сухо обронила монахиня.
- И такое говорят. Про проклятье-то ваше! – кивнул рыцарь. – Родами, наверное. Что ж поделаешь – королевству нужен наследник! – и теперь уже не только потянулся к губам, но и руку положил ей на бедро, явно намереваясь не тянуть с наследником.
- Я не знаю, как сделать вас королем! – она снова уперлась ему ладонями в грудь.
- Я вот тоже не знал, как проклятье снимать, а оно оказалось проще простого! И даже приятно должно быть. – он оценивающе поглядел на монахиню, и перехватил обе ее ладони одной своей, широкой! – И вы разберетесь. Обещано же: кто проклятье снимет… - он снова навалился, вжимая ее в ледяной камень, не позволяя ни отбиваться, ни бежать.
- Я не хочу умирать через год! – извиваясь в его рука, завопила она.
- Что ж поделаешь, судьба, видать, такая! Женщины умирают родами, мужчины погибают в бою. - равнодушно отмахнулся рыцарь. – Чем столетиями чудищем жить, уж лучше год честной женой… да еще и королевой!
- Но я не хочу! – она завизжала отчаянно, пронзительно, брыкаясь руками и ногами, норовя заехать ему коленом промеж ног или вцепиться ногтями в глаза.
- Счастья своего не понимаешь, дура! – заорал рыцарь, швыряя настоятельницу на каменный пол. И рванул вверх подол ее рясы.
Настоятельница зашлась диким криком, рванулась вперед, к дыре в пещерном полу, попыталась уползти…
– Сама же утром спасибо скажешь! – собственным весом прижимая ее к полу, успокаивающе забормотал он. - И за то, что в монстра клыкастого не превратишься… и за кое-что другое! – и он потянулся к завязкам штанов.
- И-и-и-и! – вопль настоятельницы эхом заметался по крохотной пещерке, оттолкнулся от стен и словно канул вниз, в проход.
И там, далеко внизу, вдруг яростно взбурлило море. Гулкий рокот прокатился узким проходом, язык холодной соленой воды захлестнул пещерку, окатив навалившегося на настоятельницу рыцаря точно из ведра.
- Что за… - вскинулся он, на мгновение замирая и поднимая голову…
Из прохода на него смотрели глаза – огромные, ярко-желтые, с узким вертикальным зрачком. А потом тьма ведущего к морю прохода дрогнула… и из нее ударил сноп огня.
Штаны у рыцаря на заднице занялись веселым костерком.
- А-а-а! – рыцарь заорал. Скатился с монахини и вереща, прыгнул задом в водопад.
- Арррршшш! – новая струя пламени, тонкая, как клинок, прошлась у рыцаря над головой прямо по хлещущей ему на макушку воде, белый пар вскипел, затягивая пещерку.
В клубящихся белых облаках медленно проплыла громадная башка на длинной шее, в отблесках пламени радужными сполохами блеснула чешуя.
- Аррргшшш! – громадная зубастая пасть ринулась прямиком на вжавшегося в стену рыцаря, он заорал, пронзительно и страшно, глядя на сверкнувшие у самого лица клыки и черный зев глотки с вскипающим в его глубине огнем и… - Аррргхх! – пламя ударило прямиком в него, опаляя лютым жаром… и очерчивая тонкой струей огня контуры человеческой фигуры.
Пар заклубился снова… и драконья башка канула в темный проход, точно и не было ее. Только тонко шипела затихающая вода и расползались клубы пара.
Рыцарь еще постоял мгновение у стены… а потом рухнул на мокрый пол пещеры.
- Матушка… Матушка! – наконец прозвучал в темноте пещеры его дрожащий голос. – Это что ж выходит? Вы… вовсе не То Фелико Терас?
- Куда уж мне до добродушия этого чудовища. – после долгого молчания прозвучал в темноте ее ответ. – Я бы вам, сьер рыцарь, не только штаны сожгла!
Глава 6
- Хорошо! Я хотела скрыть! Ради спасения чести монастыря! Но теперь я все скажу! Та, что называла себя матерью-настоятельницей… преступила свои обеты! Вы знаете, где она сейчас? Нет, я тоже не знаю – где! Зато я знаю – с кем! Она сейчас… с мужчиной!
- Так говорите скорее – с кем, сестра Аполлинария! С рыбаком, которому ногу отнять пришлось, или с юношей, что мокротой харкает, или…
- Нет! – взвизгнула сестра Аполлинария. – Она не с теми… не с тем мужчиной, которого лечат! А с тем, с которым предаются разврату!