Измена. Другие правила (СИ) - Олейник Ольга. Страница 5

— Нет, почему же, интересно, — возразила я. — Но он же еще совсем ребенок. Как его можно в кладовке запирать? Отчим — ладно, но вы же мать!

— Вот будет у вас свой ребенок, Екатерина Сергеевна, — и она выразительно посмотрела на мой живот, — его и воспитывайте как считаете нужным. А к нам не суйтесь. У моих хотя бы отец есть — да, может, не самый лучший, но отец.

В маленьком городке все про всех всё знали, и я ничуть не удивилась, что она многое уже знала обо мне. И всё-таки слышать это было обидно. И обидно не только за себя, но и за Антона.

— Если я увижу у вашего сына синяки, — я старалась говорить достаточно спокойно, чтобы до нее дошел смысл моих слов, — я обращусь в полицию. Так и знайте.

Я не стала дожидаться ее ответа, хотя она и пыталась что-то сказать. Но даже на улице я не смогла успокоиться.

— Вы на нее не сердитесь, Екатерина Сергеевна, — Антон догнал меня почти у самого моего дома. — Она хорошая, правда. Просто она чужому влиянию поддается. А он этим пользуется.

Он говорил это так весомо, по-взрослому, что несмотря на то, что сама ситуация была отнюдь не веселой, я не смогла не улыбнуться.

— Не вздумай шалить на пикнике! Я за тебя поручилась.

Он торопливо кивнул и бросился обратно, поднимая в воздух тысячи брызг из грязных луж.

Глава 7

На пикники школа выезжала в течение нескольких майских дней. В этот день вместе с моим пятым классом за город отправился и шестой, классным руководителем которого был Никита Константинович Заручевский. Математик оказался симпатичным мужчиной лет тридцати пяти.

— Хорошо, что вы к нам приехали, Екатерина Сергеевна, — сказал он мне, когда мы сели в автобус, — а то каждый урок биологии, который я вынужденно проводил, становился кошмаром. Всё эти лютики-цветочки оказались для меня слишком сложны.

— Разве математика проще? — удивилась я.

— Конечно! — без тени сомнений ответил он. — И, простите сердечно, интересней! Только не обижайтесь, пожалуйста.

С чего мне было на него обижаться? Каждый предметник свое болото хвалит.

— А вот то, что вы Антона Карпенко сегодня с собой взяли, это про отлично! — неожиданно похвалил меня он. — Он — хороший паренек, смышленый. И, хотите верьте, хотите нет, но у него есть способности к математике. Именно в точных науках он всё схватывает на лету. Если бы родители хоть немного с ним занимались, он мог бы многого добиться.

Я вспомнила недавнее знакомство и вздохнула:

— Мне кажется, мать уже махнула на него рукой. Я уже бывала у них в гостях, но намерена сделать это еще раз. Я не догадалась посмотреть, есть ли у мальчика в квартире место, где он мог бы делать уроки.

Заручевский рассмеялся:

— Да что вы, Екатерина Сергеевна! Неужели вы думаете, что он делает уроки? Я понимаю, вы к другому привыкли — что у детей должна быть отдельная комната или, по крайней мере, уголок с письменным столом и книжными полками. А у Карпенко квартира однокомнатная и маленький ребенок в семье. Знаете, если у меня получится, я хотел бы устроить мальчика в физико-математический интернат для одаренных детей. Но я не уверен, что его мать согласится его туда отпустить — не захочет лишиться бесплатной няньки для младшего сына.

Помимо меня и Заручевского, школьников сопровождала еще и специалист по воспитательной работе Милана Александровна Дубова — недавняя выпускница педагогического университета, а также отец одной из моих учениц — Риты Чернорудовой — он ехал за автобусом на своем джипе, вез продукты и нескольких одноклассников дочери.

Я всегда любила такие вылазки за город — я умела разжигать костер, ставить палатку и ориентироваться на местности. Но я впервые несла ответственность не только за себя саму, но еще и за два десятка своих подопечных, и это лишало поездку значительной части того беззаботного удовольствия, которое я привыкла на пикниках ощущать.

— Да не беспокойтесь вы так, Екатерина Сергеевна, — улыбнулся Заручевский, когда я в очередной раз начала пересчитывать бегавших по поляне детей, — я им строго-настрого запретил без ведома взрослых куда-то уходить. Сказал, что в случае любого неприятного происшествия Антон Карпенко будет лишен возможности в дальнейшем участвовать в подобных мероприятиях. Да, понимаю, это не педагогично, зато весьма практично. Они Карпенко уважают и даже, уж простите, немного боятся — причем не только ваши, но и мои шестиклашки.

— Умный мужик, да? — восхитилась Милана, когда он отошел к костру, чтобы подбросить в огонь собранных ребятами сухих сучьев. — И, между прочим, совершенно не женат.

Я удивилась:

— И как же он смог сохранить свободу в женском коллективе?

Дубова мигом помрачнела:

— У него мама — цербер. И пока еще никто не смог приблизиться к стандартам той идеальной невестки, которую она пытается для него отыскать. Но я не отчаиваюсь. И не только я, — она уже снова улыбалась. — Кстати, Арсений Чернорудов — тоже неплохой вариант. У него свой бизнес — кафешка на Центральной площади и магазинчик детской одежды. И он отец-одиночка, — мы с ней быстро перешли на «ты», и она решила, что это дает ей право быть предельно откровенной. — Тебе, наверно, тут скучно после Москвы-то? Здесь ни театров, ни музеев.

Насчет театров она была права, а вот несколько музеев у нас в городе всё-таки было, и довольно неплохих. И кто, как не специалист по воспитательной работе в школе должен бы был это знать?

— Это же мой родной город, — напомнила я. — И мне здесь вовсе не скучно. Наоборот, вполне комфортно. Москва всё-таки слишком шумная и торопливая.

Но она, кажется, мне не поверила.

Подоспела печеная картошка, и мы все — от мала до велика — принялись ее есть, и уже через пять минут и мордашки, и руки ребятишек были испачканы сажей.

— Отличная вылазка, правда? — спросил меня сидевший рядом Чернорудов. — Я давно уже так славно не отдыхал. Честно признаться, я вообще уже не помню, когда отдыхал. Мне даже перед дочерью стыдно. А она, кстати, вас, Екатерина Сергеевна, очень хвалит. Говорит, прежняя учительница рассказывала всё непонятно и неинтересно, а вот вы — другое дело.

— Спасибо большое, Арсений… — я забыла его отчество, хотя перед поездкой и заглянула в файл, где были ФИО родителей, и смутилась.

— Можно просто Арсений, — широко улыбнулся он. — И если вдруг что для класса сделать понадобится, вы не стесняйтесь обращаться. У меня, конечно, выходных почти не бывает, но для школы время постараюсь найти.

Я еще раз сказала «спасибо» и пошла к девочкам помогать собирать в пакеты одноразовую посуду.

— Мне кажется, он к тебе клеился, — хихикнула увязавшаяся следом Милана. — Прежней классной руководительнице дочери он ничего подобного не предлагал. Наоборот, если та просила его о чём-то, всегда ссылался на занятость. А всё почему? Потому что та замужем была и большого интереса для него не представляла.

— А разве я представляю интерес? — искренне изумилась я. — В моем-то положении.

В том, что о моей беременности знали уже не только учителя, но и все, кто хоть как-то был связан со школой, я не сомневалась. Меня как раз пятиклашки на недавнем уроке в лоб спросили, вернусь ли я в Москву, когда у меня родится малыш. Да и животик уже был заметен.

— А что твое положение? — вопросом на вопрос ответила Дубова. — Ты же не больна, а беременна. Ты красивая, умная, и если не надумаешь в столицу возвращаться, легко у нас тут до должности завуча или даже директора доберешься. У тебя ребенок, у него ребенок, потом общих заведете.

— Милана, — я укоризненно покачала головой, — он всего лишь предложил помощь классу, в котором учится его дочь.

Не хватало мне еще, чтобы о нас пошли слухи. Нечего сказать — прекрасное начало педагогической деятельности. Да и у меня еще развод не был оформлен! Нет-нет, никаких романов!

Глава 8

Июнь пролетел быстро, но хлопотно из-за большой загруженности на работе. Экзамены, летняя площадка.