Моя ревность тебя погубит (СИ) - Лазаревская Лиза. Страница 55

— Пока, — прощаюсь я.

— Я могу тебя отбить у твоего супер-ревнивого-парня.

— Не нужно.

— Теперь я ещё больше хочу это сделать, — я улыбаюсь про себя, не останавливаясь. — Запретный плод сладок.

— Лучше не подходи к запретному плоду, — в шутку прошу я, но при этом звучит почему-то твёрдо. Говорю я это точно не для удовлетворения моего внутреннего эго, а потому что у меня нет желания проверять, что будет.

Что будет, если этот магистр захочет отбить меня у Стаса? И будет ли существовать этот магистр потом? Даже думать об этом не хочу, вспоминания, что мой преподаватель уволился лишь из-за того, что мой мужчина увидел, как он поправляет мне шарф.

Возможно, это было непрофессионально с его стороны. Возможно, я не знала его намерений, но это ведь ненормально и глупо оправдывать Стаса в его безумии.

Да, я принимаю его безумие, но не оправдываю, это разные вещи.

Он может убить.

Боже, я уверена, что он может убить и сделать так, что никто никогда и ничего не узнает. И осознание того, что я принимаю это и пытаются с этим бороться и как-то извлечить, пугает.

— Говоря не подходить к запретному плоду, ты ещё больше разжигаешь интерес, — кричит он, но я продолжаю спускаться ниже, пока полностью не пропаду из его виду.

У меня нет никакого интереса.

Следующие полчаса мой водитель везёт меня к моему настоящему интересу, в его здание, в его офис, в который я поднимаюсь на лифте. Звонкий стук моих каблуков заглушает множество звуков. Оддёргивая юбку, я подхожу к секретарше, повёрнутой ко мне вполоборота. Хочу спросить, нет ли у Стаса кого-то в кабинете, прежде чем зайти. Но она не замечает меня и продолжает говорить по телефону.

Прислушавшись, я понимаю, что очень вовремя подошла — потому что являюсь предметом её разговора.

— Охренеть просто. Мне кажется, если я вывалю сиськи ему на стол, он проигнорирует это. Я и так уже хожу по этому офису чуть ли не голая.

Действительно, одежды на ней слишком мало.

За всю свою жизнь в роли оборванки, девочки из неблагополучной семьи, дочери алкоголички я не получала столько внимания, сколько получаю сейчас.

— Своей первой жене он изменял налево и направо, а с этой будто и других не видит. Не знаю, к какой бабке она сходила, чтобы приворожить его. Вообще не понимаю, что как он мог обратить на неё внимания и что вообще в ней находит. Наш курьер вообще считает её очень красивой.

Мне больше не хочется слушать грязные подробности его личной жизни с бывшей женой.

— Я могу дать тебе контакты, — встреваю в разговор, наблюдая, как она поворачивается ко мне и что-то неразборчиво бубнит в телефон о том, что она занята и перезвонит позже.

— Что?

— Я могу дать тебе контакты для хорошего приворота, — повторяю я.

— Спасибо, я обойдусь.

Она выше меня где-то на голову. Роскошный густые волосы собраны в хвост, позваляя глубокому вырезу декольте на её блузке бросаться в глаза. Каждый раз, когда я появляюсь здесь, у неё такое лицо, будто она хочет меня убить.

И сейчас мне тоже хочется её убить — таким способом, чтобы её сексуальное тело не нашли, даже когда оно будет безжизненно-синим.

— Станислав Юрьевич у себя? — спрашиваю я, стараясь не выдавать тоном, как сильно её сейчас ненавижу.

— Нет, он уехал.

— Куда уехал?

— На объекты, встречи, у него много дел.

— Когда он вернётся?

— Когда закончит с делами.

— Хорошо, я подожду у него в кабинете.

Разворачиваюсь и делаю несколько шагов в сторону, когда она быстро покидает своё рабочее вместе и перегрождает мне путь. Я смотрю на неё сверху вниз, хмурясь и скрещивая руки на груди. Она делает так же.

— Ты там не подождёшь. В его кабинет никому нельзя входить в его отсутствие.

— Мне можно.

— Никому нельзя. Ты там что-то украдёшь или сломаешь, а мне потом отвечать за это.

— Я его невеста, — чётко произношу я, чуть ли не выплёвывая в неё эти слова. — Я сама перед ним отвечу, если что-то украду или сломаю.

— Я же сказала, туда нельзя, — продолжает она.

— Хорошо, раз ты сказала.

Сглатывая, я показательно достаю из сумки телефон и намереваюсь набрать ему. Но тут же, словно всё осознав, она отходит от меня и высокомерно бросает:

— Не нужно никому звонить, — сдаётся она, видимо, понимая, кому я намереваюсь позвонить. — Проходи.

Зайдя в его кабинет, я долго смотрю возле панорамных окон и разглядываю город. Меня всегда вдохновляет этот вид. И меня всегда вдохновляет, когда любование этим видос сопровождается чуткими, но напористыми прикосновениями Стаса.

Сняв с себя пальто, я вешаю вещь на спинку его кресла, а сама сажусь в него. Не могу выкинуть из голову слова секретарши о том, как он изменял своей жене налево и направо. Это ведь не значит, что он будет изменять мне? Слова чужой для меня девушки не должны значить больше, чем доверие между нами.

Откуда она вообще знает, что он изменял ей? Если только она не была одной из тех, с кем он ей изменял? Зачем я только это услышала, теперь я буду сидеть и накручивать себя до тех пор, пока он не вернётся.

Чтобы как-то отвлечься, я достаю из лежащей на столе сумки наушники и включаю на телефоне музыку. Такую же мрачную, которая соответствует моему настроению. Несколько мелодий — и я сама не понимаю, как засыпаю, откидываясь назад. Видимо, сонливость берёт вверх после того, как я до поздней ночи готовилась к сегодняшним практическим.

Мне снится что-то странное и расплывчатое. Я открываю глаза, только когда чувствую, как палец чьей-то руки плавными движениями гладит мой лоб. Стас опирается о стол и наблюдает за мной — в белой рубашке, от вздымания его груди которая в каждое мгновение готова разорваться. Этот костюм, как и все другие, демонстрирует его мускулистое, подтянутое тело, от которого я не могу отвести глаз.

Он вынимает наушники из моих ушей и кладёт их на стол возле телефона.

— Не думал, что ты решишь наполнить мой рабочий день смыслом.

— Разве его не наполняет смыслом твоя секретарша, которая скоро будет ходить здесь в купальнике?

Мне кажется, что он должен разозлиться, но он лишь ухватывается обеими руками за мою талию, тем самым заставляя меня встать и в одно мгновение заключает в свои объятия.

— Моя принцесса ревнует?

— Я просто считаю несправедливым то, что ты ревнуешь меня даже без повода к каждому столбу, в то время перед тобой целыми днями крутится полуголая секретарша.

— Я её уволю.

— Правда? И ты так легко об этом говоришь?

— Если ты мне прикажешь, я сделаю это, — серьёзно произносит он, целуя кожу моей шеи. Я хочу этого, но осознания того, что из-за меня человек останется без работы мне не нравится. Даже если это настолько противный и наглый человек, как она.

— Не нужно никого увольнять, Стас.

Лучше я буду продолжать раздражать её своим присутствием.

Он продолжает ненасытно, словно пещерный человек, целовать мою шею. Мои ноги подкатываются от такого напора и он одним лёгким движением меняется со мной местами, усаживая меня на стол. Его тёплые руки дотрагиваются до верхней пуговицы моей кремовой блузки.

— Стас, не… — пытаюсь протестовать я, но это больше похоже неуверенные мольбы. Моё лицо — оно снова горит. И неожиданно я понимаю, что краснею я только от действия Стаса. Пару часов назад, когда со мной разговаривал старшекурсник-магистр, я совершенно не стеснялась и не горела, как каждый раз горю от этого мужчины.

— Ты никогда не прекратишь краснеть от любых моих прикосновений, — замечает он, расстёгивает пуговицу и останавливается, крепко держа ткань. Он хочет разорвать на мне одежду, он делает это настолько часто, он мог сделать это, даже если у нас нет близости. Но это всё было дома, а сейчас мы у него на работе.

— Только от твоих прикосновений… — задыхаясь, начинаю я. — Я краснею только рядом с тобой.

Эти слова как-то по-особенному действуют на него. Он звереет в один момент, его тёмно-карие глаза становятся чуть ли не чёрными и заглядывают прямо внутрь меня.