Шрам (СИ) - Двок Андрей. Страница 42

Ну как, старшие? По сравнению с остальной «сопливой» троицей — старшие. А так, Эдна и Синни — две пигалицы, двенадцати и одиннадцати кругов, и Эвелин — четырнадцати кругов. Вот ее да, уже можно девушкой называть. Я, конечно, фигуру имею ввиду. Там уже ничего ни убавлять, ни прибавлять не надо.

И, похоже, Эвелин это прекрасно понимает. Вон, сидит, носик кверху. Я, кстати, это одобряю. Надо вести себя так, чтобы к тебе относились с уважением, и сам себя мог уважать. Если что, я не только про внешние проявления.

За ужином меня расспросили про новости в Аристи и в окружении барона. Я рассказал историю про кастеляна. Все были поражены. Вообще, беседа за столом складывалась неплохо. С Бридой, после помощи с лечением дочки, мы общались тепло. С Доналлом, после второго кувшина, вообще запанибрата.

С их дочками общаться было весело. Они характером удались в маму и были смелы и остры на язык. Рожа моя их не пугала, и я весь ужин был мишенью разнообразных острот. Видя, что такое их поведение меня не обижает, родители не вмешивались в процесс растерзания моего несчастного тельца.

Если быть справедливым, то я был не единственной жертвой малолетних насмешниц. Доставалось и их старшей сестре. Она единственная из них старалась вести себя как взрослая, что постоянно сопровождалось хихиканьем и едкими замечаниями младших сестер.

Потом, пожелав мне приятного сна, женщины удалились отдыхать, а мы с Доналлом засели за следующий кувшин. Помню еще, как Кедрик аргументированно убедил меня отпустить волосы и не носить короткую прическу простолюдина. Объяснил, что есть не нами придуманные традиции, и кто им не следует, — получает проблемы.

Никто из дворян не поймет мою выходку, если я оставлю короткую стрижку. Это сейчас они делают скидку на то, что я — вчерашний простолюдин, завтра начнут коситься, послезавтра — перестанут общаться. Скрепя сердце пришлось согласиться. Причин «писать против ветра» я придумать не смог.

Уже за полночь мы разошлись по комнатам. Я с наслаждением рухнул на свою лежанку и отрубился. И сначала все было нормально, но потом пришли сновидения. Очень яркий сон. Может, счастливая семья Кедриков на меня так подействовала.

Мне приснился зимний вечер в предновогодний месяц. Почему-то я с детства больше всего любил декабрь. Может, это ожидание праздника, подарков, чуда, в конце концов. Потом, и будучи взрослым, я испытывал необъяснимый душевный подъем именно в это время.

Мы всей семьей гуляем во дворе дома. Дочка еще не уехала от нас, а со здоровьем сына еще все хорошо. Я катаю его на санках, а потом мы вчетвером лепим снежную бабу. Мы счастливы и будущее нам улыбается.

Наконец, супруга с детьми уходят домой, а я задерживаюсь, чтобы поставить санки в гараж. Он построен у нас прямо напротив дома. Иду к дому и вижу, как мои улыбаются и машут мне из окна. Я подхожу к своему подъезду и не могу найти дверь. Ее нет, сплошная стена.

Слышу, как сын торопит меня к столу. А я все суетливее мечусь вдоль фасада и не могу найти вход в свой подъезд. Вместо ощущения счастья, сначала беспокойство, потом волнение, потом страх. Потом слышу, как кричит дочь: «Папа, Костику плохо! Папа, скорее помоги!». Паника! Я плачу, бью кулаками в стену, царапаю кирпичи, но все бестолку. Я... просыпаюсь.

Я весь влажный от пота и ощущаю как слезы текут по щекам. Мужчины не плачут? Мужчины плачут, когда никто не видит. Я больше не смог заснуть. Встал и подошел к окну. Через тонкую пластинку слюды рассмотрел, как начинает сереть небо. Только-только стала отступать ночная мгла.

Достал из мешка и надел дешевые штаны и нательную рубаху, обул походные сапоги, взял меч и шашку и пошел во двор. Заметно напряг охрану, но ровно до того момента, пока не стал делать разминку. Прогнал самый свой насыщенный разминочный комплекс.

Нашел, где можно подтянуться и пошли подходы: пресс-ноги — отжимания — пресс-тело — подтягивание и еще, и еще, и еще... Я снова и снова, зло насиловал свой организм, пытаясь забыть ночной кошмар.

Когда по всему телу растеклась слабость, а руки и ноги начали мелко дрожать, я позволил себе немного передохнуть. Отдышавшись, взял шашку и дал нагрузку на кисти. Левая рука по-прежнему безнадежно отставала от правой. Ну, не димахер я и никогда им, скорее всего, не буду. Но это не значит, что не надо стараться гармонично развивать тело.

Начал отрабатывать защиты: многократно, долго, скучно, монотонно, до автоматизма. «Подплечный подсад»*, «Скрут»*, «Скат»* с левого плеча, «Скат» с правого плеча. После «ската», сразу нанесение удара. Удары: «Засечные»*, «Загребные»*, «Отножные»*, «Полотенцем»*.

* - Видео-школа универсального прикладного фехтования «Лютица». Видеоканал на Youtube «Шашка 2.0».

Если ты дерешься шашкой в пешем порядке, то только поступательно-реверсионный стиль, без возвращения оружия в исходную позицию. Отсутствие гарды почти лишает возможности использовать классические приемы фехтования.

Так что, только специфическое перемещение по полю боя, только движение. Плавное перетекание ударов в защиты, защит — в удары, в самых разных комбинациях. Это позволяет и экономить энергию, и избегать положений, в которых может быть поражена кисть руки, удерживающей шашку.

— Здорово! Вот это дело! — вернул меня к реальности бас Доналла Кедрика. — Вот и я эдак по молодости! Но сейчас мне другое оружие сподручней. Ну, ты видел мою палицу, ха-ха-ха!

Я тяжело дыша приходил в себя. Оказывается, уже рассвело. Вот это я «дал стране угля»! Похоже, до вакидзаси уже дело не дойдет. И так, я чувствовал, что выложился по полной.

— Давай, Шрам, жена уже на завтрак зовет. Там такая яичница на сале! М-м-м, я сейчас слюной захлебнусь, — заторопился Доналл.

Да, похоже прозвище от меня просто так не отлипнет. Я подхватил второй клинок и поспешил в свою комнату, приводить себя в порядок перед завтраком.

Глава 14

Глава 14. Прибытие в манор (524 круг Н.Э., смутан).

Провожали нас из Дубровника как родных. Младшая дочь Кедриков уже наутро чувствовала себя гораздо лучше, что не могло не сказаться и на настроении всей семьи. И, соответственно, на отношении ко мне и моим людям.

До отвала накормили на завтраке и нагрузили едой в дорогу, включая овес для лошадей. И дорога была легка. Это было приятной неожиданностью, а то я уже привык, что обязательно что-то случается и надо превозмогать.

В основном, груз мы разместили в фургоне, который тянула ломовая лошадь. И создавалось впечатление, что она этого груза не замечает. Шла как по асфальту, без прицепа: с одинаковой скоростью, не обращая внимания на неровную дорогу и груз. Мой внутренний хомяк пристыженно молчал. Понял, наконец, что это не расточительство, а вложение в будущее.

Погода тоже способствовала быстрому маршу: дни стояли сухие и повозки не вязли в грязи. Вук, как коновал, внимательно присматривал за лошадьми. И, наверное, если бы я потребовал, то мы прошли бы от Дубровника до Оряхово за одни сутки.

Но я не посчитал нужным загонять людей и скотину, а потом въезжать в село посреди ночи. Поэтому мы не торопясь, еще засветло, выбрали место для лагеря и заночевали. Валежника было много и костры жарко горели до утра. Небойша поставил часового и разбил смены среди наемников.

Утром, спокойно приведя себя в порядок, мы снова вышли на дорогу. Но идти уже оставалось около пятнадцати километров, и к полудню наша короткая колонна вышла из леса и встала перед крупным селом.

По всей видимости, не соврал покойный кастелян, когда говорил, что в Оряхово проживает около двух тысяч жителей. Сельское поселение раскинулось на не очень высоком, но протяженном холме. Защищал село высокий частокол, но без вала и рва. За частоколом виднелись многочисленные деревянные дома, среди которых взгляд выловил пару двухэтажных строений.

От края леса до населенного пункта было с полкилометра, не меньше. Это неудивительно, при таком количестве жителей. Все давно вырубили на строительство и дрова. Что порадовало, ворота здесь тоже были заперты, а на воротной башне маячили сторожа. Спокойно приведя себя в порядок, мы медленно подъехали к въезду в село.