Талисман цесаревича (СИ) - Ежов Сергей. Страница 56

Отлично сказано! Все встали, подняли бокалы и все чокнулись со мной. Я был тронут едва ли не до слёз. Пришлось говорить ответный тост:

— Иван Давыдович, господа. Я вовсе не желал произошедшего сегодня скандала, я огорчен тем, что мне пришлось стрелять в русских офицеров, но есть высшие соображения, которым мы обязаны подчиняться. Одно из таких соображений, а именно защита чести Его императорского величества, в которого сквозь меня целили эти несчастные, заставила меня применить силу. Я рад, что вы все единодушно и искренне поддержали меня. Я горжусь нашим товариществом, нашим братством. За вас мои дорогие товарищи!

Было много тостов, много добрых слов, и наконец на правах моего знакомца, ко мне с мандолиной подошел Атрашкевич:

— Дорогой Вы наш Юрий Сергеевич! Мы безмерно ценим Ваши таланты, однако не обессудьте, но есть с Вашей стороны упущение перед всей артиллерией.

— Помилуйте, Семён Семёнович, неужто проект пушки-гаубицы оказался негодным?

— Отнюдь! С артиллерией всё в порядке, а вот артиллеристов Вы забыли.

— Каким же это образом?

— Вы даже каким-то кирасирам написали целую сюиту, а своим товарищам, артиллеристам, не подарили ни одной песни! Нехорошо, Юрий Сергеевич! — с преувеличенной печалью, едва ли не роняя слезу говорит Атрашкевич. Офицеры улыбаются глядя на комедию, что мы перед ними разыгрываем.

— Коли так, позвольте мне срочно исправить досадное упущение! — киваю я и беру гитару — Слушайте марш артиллеристов:

Марш, что называется, зашел. Офицеры быстро переписали слова, разобрались по голосам и вскоре уже слаженно грохотали:

— Славная песня! — бросился пожимать мне руку генерал Кукорин — Никогда не слышал песни лучше! Клянусь спасением души, эту песню будут петь все русские пушкари на поле боя, в застолье с друзьями и дома для души! Ах какая славная песня! Выпьем за песню и её автора, господа!

Присутствующие дружно подняли бокалы. Кукорин, поставив пустой бокал на стол задумчиво добавил:

— Однако песня слишком хороша для одного лишь Главного Артиллерийского Управления. Согласитесь, господа, её будут распевать все артиллеристы России, а может и не только России. Юрий Сергеевич, нет ли у Вас другой песни, поскромнее, чтобы она стала только нашей?

Я задумался. Гениальная песня на эту тему только одна. Хороших много, но они либо жёстко привязаны к историческим датам, либо в них наличествуют анахронизмы вроде ракет и самолётов. Да, кажется есть. В нашей дивизии был артполк, и я частенько слышал через забор, как они чаще других пели на построениях строевую песню. Что же, спою её, совсем чуть-чуть изменив слова:

Песню оценили, и через короткое время слаженным многоголосьем выводили припев:

Глава 13

Когда вернулся домой, меня уже ждал лакей с приказом императора незамедлительно явиться к нему в кабинет.

С такими вещами не шутят. Сказал царь явиться к нему — изволь выполнять. А как же иначе? Спускаюсь из своей комнаты в жилом крыле Зимнего дворца к покоям императора, попутно размышляя:

«Эко меня угораздило: самый роскошный дворец Европы я считаю своим домом! Бывают же выверты судьбы»!

Павел принял меня без задержки.

— Присаживайся, Юрий. Что ты жив и здоров, мне сразу доложили. Меня интересует вот что: почему ты пошел на дуэль? Разве нельзя было если не отказаться, то как-то избежать?

— Никак нельзя, Павел Петрович. Скоты, подобные этой троице понимают только один язык: крепкую палку. Таких подонков можно только давить, иначе они задавят не только тебя, но и твоих близких. Я уже говорил генералу Кукорину и повторю снова, что не меня они хотели унизить, а Вас, императора. Это продолжение двадцатилетней травли на новом уровне.

— Я тоже так рассудил. Но ты смертельно рисковал, Юрий Сергеевич.

— Поверь, Павел Петрович, риск был не столь велик, как кажется.

— Объяснись.

— Дело в том, что офицеров обучают стрельбе на расстоянии пятнадцать-двадцать шагов. На большем расстоянии у обычного стрелка попадание круглой пули из гладкоствольного пистолета переходит из области статистики в область гадательную.

— И что из этого следует, Юрий Сергеевич?

— Меня учили стрелять на большее расстояние. Дистанция в сорок и даже пятьдесят шагов для меня вполне приемлема. Другой вопрос, что убойная сила пули из обычного пистолета на таком расстоянии резко падает, но у меня были нарезные пистолеты.

— Не обвинят ли тебя в бесчестном поведении?

— Ни в коем случае, Павел Петрович. Наоборот, бесчестными предстают именно эти люди. Когда разрядили пистолет поляка, оказалось что пуля обмазана каким-то ядом. Об этом генералу Кукорину при мне доложил лекарь, которому пулю отдали на исследование.

— Вот оно как? Мне ещё не доложили об этом. Хорошо же. Негодяи будут публично повешены.

— Павел Петрович, только пусть их перед этим вылечат.

— Зачем?

— Чтобы на эшафоте они не выглядели пострадавшей стороной.

— Дельное рассуждение, так и сделаем. Но меня беспокоит твоя безопасность, Юрий Сергеевич. Ты нужен стране и моему Дому.

— Благодарю, государь. Полностью избавиться от опасности нельзя, но резко её уменьшить возможность имеется.

— Какая?

— Нужно по возможности полно выдавить из столиц и армии клевретов прежних императриц. Они носители самого духа переворотов и измены.

— Ты прав Юрий Сергеевич, нужно. И сделать это нужно как можно скорее. Есть мысли, как это можно сделать?

— Полагаю, Павел Петрович, что следует пойти путём самих англичан. Чиновников и военных, просто распускающих язык напрямую наказывать не надо. Стоит лишь негласно предупредить руководителей всех рангов, что продвижение по службе таких болтунов следует максимально ограничить. Ты, со своей стороны легко можешь видеть, кто из высоких начальников развёл в своём ведомстве скопище недовольных. Таковых ты можешь тут же наградить орденом и направить на более высокую должность за Урал. Формально это повышение, и никто не скажет, что ты душитель свободы. Кстати, точно так же следует поощрять дураков, которые душат любую инициативу и любое слово критики. Впрочем, этих следует поощрять на время.

— Недурной ход. Что же с общественным мнением?

— С ним сложнее, но возможности есть. У тебя имеется оппозиция. Как правило, это люди, благоденствовавшие при прежних императрицах. Следует напустить на них фискалов и прокуратуру. Пусть следователи тщательно проверяют тёмные делишки твоих недоброжелателей и главным условием их работы пусть будет полное невнимание к политической деятельности, а интересует только уголовная составляющая. Самих врагов подвергать прямой опале не надо — это восстановит против тебя высшую аристократию. Однако безжалостно сажай в застенки всех их приближённых, но только за уголовные преступления: воровство, взятки, растление, убийства. Через некоторое время вокруг оппозиционных вельмож возникнет вакуум — кому хочется вместо получения благ и привилегий попасть в уголовную тюрьму? И прошу заметить: следователей и членов их семей следует оградить от попыток их придавить, запугать или обидеть физически. Следует продумать этот вопрос.