Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей. Страница 39

Поэтому, получив от Волкова подтверждение, что отставной сосед-психиатр не является плодом его больного воображения, Саша решил немедленно таким шансом воспользоваться. Теперь нужно было как можно осторожнее поговорить с Шуркой, чтобы тот не разнес по всему свету весть о том, что Чиж сошел с ума, о чем он, бдительный Волков, уже давно догадывался, а теперь получил убедительное тому подтверждение… Поэтому в пятницу, дождавшись конца смены и переодевшись первым, он вскоре ждал на проходной своего коллегу, проклиная про себя, что настолько необходимый ему сейчас человек оказался соседом именно Волкова, а не кого-нибудь другого…

Когда наконец появилась тощая фигура приятеля, Чиж мрачно отбросил докуренную сигарету, дождался, пока тот поравняется с ним, пристроился рядом и спросил как можно безразличнее:

— Слушай, Волков, помнишь, я интересовался твоим соседом?

— Психиатром, что ли? Помню, а что?

— Да вот, попросил меня тот самый друг устроить ему встречу, — пояснил Чиж. — Узнай, завтра в субботу можно?

— Давай, — уверенно ответил Шурка. — Часикам к семи вечера и приводи. И пусть не забудет прихватить с собой бутыльков. Штук этак несколько.

— Слушай, — начиная слегка раздражаться, спросил Чиж, — ты откуда знаешь, что именно к семи? Ты сам, что ли, прием проводить собрался? Может, ты и есть тот самый психиатр? И при чем тут бутыльки; мы будем пить или делом заниматься?

— Объясняю по пунктам, — снисходительно, важничая от того, что Чижу приходится его о чем-то просить, ответил Волков. — К вечеру он только раскачивается — сова, понимаешь? А если с бодуна, так и вообще… Это первое. Второе… Бутыльков несколько, потому что один пойдет мне, — он выразительно посмотрел на Александра, — за мое так сказать, посредничество; ну а уж остальным тоже применение найдется, за это не беспокойся. Может, ему захочется сразу же выпить. Перед сеансом, для бодрости. А может, просто опохмелиться — это же для него вообще святое. А иначе он и работать не будет, — закончил свои убедительные пояснения Волков.

— Ладно, — согласился Чиж, удовлетворившись ответом, — несколько, так несколько. Только бы он не перебрал, — озабочено произнес он, — что тогда с него возьмешь?

— Не боись, он меру знает, — заверил Волков.

— Хорошо бы, — буркнул Саша…

В субботу вечером, чуть раньше назначенного времени, он уже стоял перед обшарпанной дверью коммунальной квартиры и найдя табличку «Волков — 2 зв.», дважды нажал на потертую кнопку звонка, отозвавшегося где-то в глубине квартиры, видимо, в комнате самого Волкова. Убедившись, что никакой реакции не последовало и за дверью не слышно никаких шагов, Чиж, слегка разозлившись, выдал теперь уже целую серию двойных звонков. Только после этого его ухо уловило ленивое шарканье шлепанцев, приглушенно донесшееся из-за двери, затем негромко щелкнул замок и перед ним предстал заспанный, протирающий глаза Волков, облаченный в синие трусы, доходившие почти до колен его тощих жилистых ног, и несвежую майку, последний раз подвергавшуюся стирке наверняка никак не менее месяцев трех назад.

— Ты? — продолжая протирать глаза, удивился Волков. — Что ты тут делаешь? Ты… — Спохватившись, он умолк.

— Ты что, скотина, уже обо всем забыл? — разъярившись, прогремел Чиж. — С тобой что, и договориться по-человечески нельзя?

— Да помню я, помню! — неубедительно заоправдывался Шурка, пропуская его в квартиру. — Просто не выспался. Понимаешь, тут такое было… — Кажется, он собирался начать рассказывать очередную байку и Чиж, поморщившись, сразу прервал его нетерпеливым жестом.

— Знаю, знаю, дальше можешь не продолжать. Перетер вчера целую команду кинозвезд, манекенщиц и фотомоделей скопом.

Сосед хоть дома?

— Дома, — обрадовался Волков тому, что опасность получить нахлобучку вроде бы миновала. — Пойдем, я тебя провожу.

А где твой знакомый-то? — спохватился он.

— Нет знакомого, испугался в последний момент, — уклончиво ответил Чиж. — Ну ничего, я сам все твоему профессору про него объясню. Заочно, так сказать. Понял?

— Не дурак, — ответствовал Волков, уже подводя его по темному коридору к комнате врача.

— Стой! — вдруг схватил его за руку Чиж и видя недоумение приятеля, пояснил:

— Зайдем сначала к тебе, выпьем по сто грамм.

— Это можно, — охотно согласился тот и подойдя к самой обшарпанной двери, имевшей наиболее неприглядный вид из всех четырех, находившихся в коридоре, нажал на дверную ручку. — Прошу!

Обстановка внутри была под стать состоянию двери, чего, в общем-то, и следовало ожидать. У Александра дома тоже не было идеального порядка, но творящееся в квартире Волкова превосходило его бардак десятикратно. А что самое неприятное, здесь стоял какой-то отвратительнейший запах, словно где-нибудь под диваном разлагалась дохлая крыса, чего у Александра никогда не наблюдалось… Усадив гостя в запыленное, вызвавшее чувство брезгливости даже у непритязательного Чижа кресло, Волков достал из буфета две разномастные рюмки, видимо, уведенные в свое время из разных питейных заведений, и поставив их на стол, шустро схватил бутылку «Столичной», которую Чиж достал из принесенного с собой пакета. Мгновенно свинтив пробку, он уже собрался разлить водку по рюмкам, как Александр неожиданно остановил его, схватив за руку.

— Погоди! — И предупреждая вопрос недоумевающего Шурки, пояснил:

— Помыть бы надо. — Затем, представив, как способен его приятель эти рюмки помыть, добавил:

— Я сам. Покажи, где здесь у вас кухня?..

Когда они выпили по две неполных рюмки и Чиж убедился, что чувство некоторого волнения, спиравшее его грудь, немного улеглось, он сообщил радостному, предвкушающему продолжение доброй пьянки Волкову, который уже успел прикинуть количество спиртного, принесенного гостем, по тяжести пакета, который тот поставил рядом с креслом:

— Знаешь, позови профессора сюда, может и он сразу примет свою грамулю.

Волков, убедившись, что водки хватит на всех, не противясь предложению Александра вышел в коридор и минуту спустя вернулся с пожилым подтянутым мужчиной, энергично вошедшим в комнату вслед за ним. Вопреки опасениям Чижа, тот не выглядел ни пьяным, ни даже нуждающимся в опохмелке, и сразу же сделал вывод, что возможно его приятель и здесь, как всегда, набрехал. Поздоровавшись с Чижом, профессор представился первым и выслушав ответ Александра, спросил:

— Шурик мне сказал, что вы хотите у меня проконсультироваться. Это правда? — Получив утвердительный ответ, он добавил:

— Тогда попрошу вас ко мне в комнату! — И отметая приглашающий к столу жест Чижа, строго произнес:

— Этого — ни-ни… Кстати, вы уже успели выпить? — И услышав ответ про две рюмочки, сообщил, что скорее всего, при габаритах гостя это особой роли не играет. Тот порадовался, что не успел выпить больше — если бы из-за этого профессор отказался с ним сегодня разговаривать, прийти во второй раз он, возможно, больше никогда бы не решился.

Покинув ничуть не огорченного таким раскладом Волкова, оставив того наедине с вожделенной бутылкой, они прошли в комнату профессора, расположенную в другом конце коридора, и через минуту Чиж, сидя в мягком удобном кресле, почувствовав душевный комфорт и неожиданно для себя полностью расслабившись, запросто вел неторопливую беседу с сидевшим напротив человеком…

Профессор, Кирилл Матвеевич Тихомиров, внимательно выслушав причины, побудившие Чижа обратиться к нему, принялся задавать вопросы; причем начал издалека, с самых истоков, и Чижу пришлось рассказать про своих родителей, про детство, школу, службу в армии, работу на фабрике — в итоге он подробнейшим образом пересказал всю свою биографию. Или, по крайней мере, все то, что твердо помнил сам. Глядя во внимательные, излучавшие уверенную доброжелательность глаза сидящего перед ним профессора, Чиж чувствовал безграничное доверие и уважение к этому человеку, по-видимому действительно являвшемуся прекрасным специалистом — хоть в этом Шурка не соврал. Не будучи человеком глупым или несообразительным, Чиж уже давно понял, что судя по вопросам, задаваемым Кириллом Матвеевичем, которые порой повторялись, того что-то немного смущает в выслушиваемых им ответах; он старается поймать какие-то исчезающие, но очевидно чем-то очень важные детали, и пока не находит нужного ответа. Наконец, когда прошло не менее двух часов и Чиж уже совсем взмок, ответив не только на тысячи, как ему показалось, всевозможных вопросов, но и подробнейшим образом рассказав о своих видениях-галлюцинациях, которыми почему-то очень заинтересовался профессор, тот, видимо, тоже почувствовав усталость, объявил долгожданный перерыв. После этого закурив и предложив сигарету Чижу, он долго молчал, обдумывая все услышанное за сегодняшний вечер и наконец медленно произнес: