Альтер эво - Иванова Анастасия. Страница 7

Когда становится совсем темно, она выбирается из кровати, закукливается в дутую куртку поверх джоггеров и идет в ганшеринг на углу, что соседствует с магазином старинных часов (и круглосуточный, очень удобно). Сдает зиг-зауэр. Расплачивается, стараясь не глядеть на приемщика. Тот одет в черный кожаный жилет поверх татуированных пекторалисов, носит в чехлах на поясе полный арсенал палача-любителя и имеет вид человека, который с утра до ночи палит по живым и подвижным мишеням, причем со смехотворным процентом промахов, и способен удалить кого угодно и когда угодно.

Назавтра Майя возвращается в Город Золотой.

Заказ был вполне рутинным, так что Марк решил следовать рутине. Хотя, оно конечно, ни про один заказ так лучше не говорить, пока он не выполнен – и не оплачен. Вспомнить хоть этот эпический ахтунг с Игорем Нефедовым и его отбитым на всю голову братцем – при мысли о возможных финалах той истории Марка до сих пор прошибал холодный пот. Самое дерьмовое дело в его личном хит-параде, а там и так достаточно богато.

Мастер Хуан жил на окраине, куда каждый раз приходилось добираться сперва на метро, а затем монорельсом. Марк все недоумевал, отчего мастер не переедет поближе к целевой аудитории. Потом приезжал в тот район, чувствовал, как меняется воздух – в нем появлялся запах воды и соли, берег залива был в какой-то паре сотен метров, за камышами и зарослями ракитника, а в нескольких километрах – гавань, – и всякий раз по новой понимал, почему. Огибая многоквартирник по пешеходной дорожке, Марк видел в окне мастера Хуана небольшую лампу с красным абажуром, с которого свисали золотые кисточки, и на душе у него окончательно хорошело.

Дом был высотный, за двадцать этажей, но мастер жил на первом. Возможно, из соображений экономии. По большей своей части потенциальная клиентура предпочитала более хайтековый антураж – гипнованны с проводящим гелем, шлемы с электродами, электромагнитные рамки и всякую такую псевдотехнологичную хреномунтию. Марк считал это попсой и моветоном и работал с мастером Хуаном уже лет пять.

– Проходи, пожалуйста, Марк.

Мастер Хуан с улыбкой пошел готовить иглы. При необходимости создать атмосферу он появлялся в традиционном ифу, но знакомство с Марком было достаточно давним, так что сегодня на мастере была футболка с логотипом «Мортал Комбат».

Марк не торопясь разулся, перешел в маленькую комнату с кушеткой и там снял остальное. Обернулся узким полотном чистой белой ткани из стопки в шкафу. Лег на спину. Комнатка насквозь пропахла благовониями – настолько, что зажигать свежие даже и смысла-то не было. Торцевая стена была целиком увешана полками с книгами. В углу стояла тонкая бамбуковая ширма.

– Ты опять набираешь вес, Марк. – Мастер Хуан вошел в комнату и покачал головой. – Опять ешь что-то не то. Или пьешь. Забьешь себе сосуды.

К ремеслу мастер подходил художественно. Марк никогда не знал, с какими точками он будет работать сегодня. Просто расслаблялся, прикрывал глаза и позволял иглам самим находить путь, втыкаясь туда, куда им положено. За прошедшие годы Марк освоил семь различных типов дыхания и использовал их по наитию, следуя за действиями мастера – вот как сейчас, подходило дыхание Четырех Врат, и Марк перешел на него. Медленно, с удовольствием раскрыл блокнот – черный, с резинкой, с желтоватыми нелинованными страницами и изысканным обрезом оттенка тауп. Блокнот был одной из лучших техник Йорама, просто блестящей. Они с Марком работали над ним почти год. Теперь он лежал у Марка в голове, в особом месте, откуда его было легко достать, и листки в нем никогда не заканчивались, и записи на них никогда не исчезали – никогда в том смысле, что Марк в любую минуту мог прочесть любую заметку. Еще одна фишка, о которой окружающим знать не полагалось.

Через три минуты он нащупал поток.

Поток было трудно объяснить. Не-ретриверы, сколько им ни разжевывай, в итоге так и не понимали, что́ это – одновременно реальное ощущение и одна лишь мысль о нем, представление, образ, тактильная визуализация. Поток только назывался потоком, но Марк, как и любой вислоухий, знал – чувствовал, – что он не один, что их бесконечно много, как отдельных проводков в кабеле толщиной со Вселенную.

При определенной способности к концентрации внимания, умении регулировать протекание нервных процессов и удачном положении звезд в момент его рождения человек мог начать чувствовать поток. А при должной практике и упорстве в работе с собственным умом мог научиться потоком пользоваться.

Как правило, после этого человек становился ретривером, потому что если и есть в современном мире работа для людей с крайне специальными навыками – то вот она.

Вдохновенные врачи и душеведы одно время еще надеялись отыскать тот самый шестой палец или родимое пятно, которые определяли бы чувствительность к потоку. Сигнальные лампочки, признаки ретривера – из которых, конечно, можно было бы впоследствии сделать кнопки, которые ретривера в человеке включали бы. Увы, старое доброе ЭКГ и клиника крови не давали по этому вопросу никакой информации. Лично Марк питал горделивую уверенность в том, что определенные метки или маркеры его исключительности должны существовать обязательно, но ему, как любому мыслящему человеку, было очевидно: исследования нужного размаха потребуют обработки настолько гигантских массивов данных, что никаких человеческих ресурсов не хватит даже на их сбор – что уж говорить об анализе.

Посему вислоухие прорастали стихийно, и, по грубым прикидкам Марка, к настоящему моменту в городе собралось их порядка тридцати, из которых пятнадцать могли считаться не-шарлатанами, семь – профессионалами, и человека три он сам порекомендовал бы хорошему другу.

Примкнув к потоку, он сосредоточился на искомом. Вокруг, как водится, творилось что-то занятное – наверное, ради таких трансцендентных пейзажей люди в основном и употребляют мягкие изменители, – но он давно уже приучил себя не отвлекаться. В этот раз требовалось определить местонахождение одного документа. Бумаги. Очень важной.

Здесь, в инфосфере, Марк знал, что бумага есть только бумага. Но каждому надо что-то кушать.

Он концентрировался на документе до тех пор, пока не почувствовал, что поток выносит его в альтернативу.

Каждый раз бывало по-разному. Ощущалось по-разному. Иногда приходилось нащупывать один тонкий проводок в кабеле и плыть, ведя по нему пальцами, точно по нити в лабиринте, до тех пор, пока проводок не раскрывался в воронку, которая раскрывалась в сферу, которая растягивалась и превращалась в альтернативу. В другой раз альтернативы напоминали гигантские светящиеся пузыри в космически-черном супе, пронизанном потоком – будто бусины в ожерелье. Иногда можно было просто расслабиться и дрейфовать, зная, что тебя все равно прибьет именно туда, куда надо. А однажды Марк двигался на звук – почему-то так воплотилась настройка на нужные сведения, – и этот звук вел его в окружающей до краев полной пустоте, точно маяк. Многое зависело от интуиции или от случайности, но вместе с тем, если ты вел себя правильно, все странным образом работало как надо.

Оказавшись в альтернативе, нужно было занять там место, притормозить и закрепиться, чтобы тебя не унесло инфоволнами дальше. Все вислоухие промышляли рассеянным присутствием: витаешь в локации, как дух места, что-то видишь, что-то слышишь, сам оставаясь невидимым и неощутимым (хотя последнее – еще вопрос). Проявленное присутствие, то бишь наслоение, при котором тебя уж точно ощутят, давалось единицам – да и то по слухам. Слухи гласили, что наслоение не только требует неизмеримо больших усилий и какой-то запредельной квалификации, так еще и категорически неприятно ощущается и вообще непонятно зачем нужно.

И, наконец, следовало поставить маячок на входе. Однажды Йорам, который научил Марка многим полезным штукам, в порядке профилактики показал ему одного парня. Парнишка не маячился по беспечности, вследствие чего теперь круглые сутки бессмысленно ухмылялся и работал уборщиком в «КандиМолле». Двигался по потоку, потом пошли ответвления, потом бедолага окончательно заплутал и завис где-то так далеко, что это было уж слишком не похоже на нормальный мир – уж слишком ломало мозги. Чтобы добраться до него в отдаленной альтернативе и отбуксировать назад хоть те жалкие остатки рассудка, которые нашлись на месте, потребовались совместные усилия Йорама и еще двоих ретриверов, причем Марк до сих пор не мог взять в толк, как же они вытянули ошметки «Я» несчастного долбака обратно.