Герой моих грез и кошмаров - Ежова Лана. Страница 25

– Теперь мы можем идти, Джемма? Я не прочь еще поесть перед дорогой.

Вспомнив, из-за чего он потратил энергию, я благоразумно опустила ладонь на подставленный локоть.

Через несколько часов черная карета с медвежьим гербом продолжила свой путь в столицу.

Почти не вслушиваясь в разговор сына с наставником, я смотрела в окно. Дул ветер, и пшеничное поле напоминало взволнованное море. Пшеничное море…

Ассоциация пробудила воспоминания, которые я гнала столько лет.

Карета неслась в сердце королевства, а я мысленно вернулась на его окраину, в Приморье…

Часть 2

Приморье, девять лет назад

Глава девятая, в которой есть поцелуи, соль моря и девичьих слез

Соленый ветер целовал мои губы. Фиолетовые лепестки чар-вишни оседали на волосах. Поглядывая на наручные часы, я спешно рвала яркие соцветия. На работу опаздывала, но не заварить чай из листьев или лепестков чар-вишни своим пациентам не могла. Это давно стало традицией, которую не стоило нарушать, отнимая, возможно, последнюю радость у серьезно пострадавших на войне мужчин.

Собрав достаточное количество фиолетовых лепестков, чтобы смешать с лечебными травами и заварить чай на пятьдесят с лишним человек, я вышла из густой тени раскидистого дерева.

Рядом, всего шагах в десяти, обрыв и буйство моря. Высокие волны тревожно бились о серый базальт. Чар-вишня выросла почти на краю утеса и, казалось, впитывала в себя неповторимый аромат и пряно-соленый вкус.

Я работала в приморском лазарете с начала весны, но так и не успела налюбоваться на Алое море. И только четыре раза плавала, невзирая на низкую температуру воды. Целитель Рутшер, к которому меня прикрепили, грозил переохлаждением, но я усиленно пила чай с местными целебными травами и, к его удивлению, ни разу не заболела.

Извилистая дорожка привела к саду, разбитому вокруг лазарета. Здесь тоже росли чар-вишни, но чай, если верить пациентам, получался не таким вкусным.

Шорох справа.

Я дернулась в испуге, вовремя уходя с пути молодого мужчины, тихо вынырнувшего из-за зарослей орешника.

Велдон, невезучий боевой чародей, один из самых любимых моих пациентов.

Радужно мерцающая особая повязка на глазах закрывала половину его лица. Бинты, созданные из ткани и магии, не нуждались в смене, да и нескоро их еще снимут – обожженные магией глаза лечить придется долго. И шанс, что зрение восстановится, почти равен нулю.

– Велдон, – мягко позвала я, – ты сошел с тропинки. Помочь вернуться на нее?

Губы молодого мужчины невесело изогнулись.

– О, а вот и Фэйриль, добрый дух-хранитель этого места, спешит на помощь обездоленным. Помоги и мне, пожалуйста.

Сейчас невероятно слабый и беспомощный физически, он оставался духовно не сломлен и принимал помощь девушки без всякой спеси. А еще он чудесный собеседник, я бы с удовольствием проводила с ним больше времени. Жаль, из-за войны и напряженных смен это невозможно.

Взяв под руку, вывела Велдона на песчаную дорожку.

– Хочешь, провожу тебя, куда собирался?

– Спасибо, Фэйриль, ты уже помогла, дальше я сам.

Жалость и восхищение перемешались до такой степени, что я не могла понять, какое из чувств, испытываемых к пациенту, сильнее.

Как и многие смельчаки до него, Велдон пытался остановить войну, использовав заклинание «Запиратель миров». Увы, закрыть порталы, через которые к нам лезли полчища яростных демонов, он не смог. Обжег лицо, лишившись зазря зрения и повредив магические каналы. Боевой чародей, он мог достичь многого, но сделал неправильный выбор, оказавшись слишком самонадеянным. Бедняга… и в то же время самый смелый мужчина из тех, кого знаю. Хотя нет, в лазарете был еще Полковник. С большой буквы, потому что его фамилию младшим помощникам не говорили.

Я потратила несколько минут, чтобы проследить, куда направится Велдон. Он уверен, что помощь моя не нужна, но уйти мне не позволила совесть и профессиональное опасение, что ему станет хуже.

Спотыкаясь, но, как обычно, упрямо не пользуясь палкой, Велдон добрел до моей любимой чар-вишни. Сев на мягкий мох, прислонился спиной к шершавому стволу дерева. Из обедневших аристократов, Велдон вел себя как король в изгнании, старательно пряча эмоции, будто опасаясь – не дай боги! – показать, как ему больно и плохо.

Вот и сейчас я не могла прочитать его настроение по выражению лица (мешала широкая повязка), но что-то подсказывало: молодой мужчина чем-то серьезно расстроен.

Остро хотелось подойти и обнять, вселить надежду, что все обратимо: зрение восстановится, магические каналы раскроются, вернув прежнюю проходимость.

И я бы соврала, но… не этому человеку. Ему не могу. Да и не примет он жалость и обман. Надежды почти нет. Разве что боги помогут или родственники достанут древний исцеляющий артефакт.

Как несостоявшийся артефактор в энном поколении, я прекрасно понимала, что уповать лучше на снисхождение богов. Нужных артефактов осталось слишком мало, да и те выдохлись и пригодны только для легких чар. Принадлежа к семье артефакторов, я знала об этом не понаслышке.

Приход на работу ознаменовался недовольным окликом:

– Джемма!

Я дернулась, усилием воли не втягивая голову в плечи.

– Вы снова опоздали!

Ну вот, начинается…

Высокий, худощавый брюнет стоял сразу за входной дверью. Не иначе, поджидал меня?.. Хмурое выражение загорелого вытянутого лица и сложенные на худощавой груди руки не обещали ничего хорошего.

Попалась, да еще целителю Рутшеру! В лазарете он единственный не называл меня по прилипшему с первых дней прозвищу Фэйриль, но это совсем не радовало. Уж лучше быть «пчелкой», чем «Джеммой» сквозь зубы. И чем я не угодила уважаемому целителю?..

– Я прошу вас, прошу, а вы продолжаете опаздывать! – выговаривал Рутшер. – Вот и сейчас – целых пять минут, Джемма! Что мне с вами делать?

Такой молодой, а уже брюзга… Радовало, что специалист хороший, и, проходя преждевременную из-за войны практику под его началом, я многому научилась.

Я пожала плечами и спокойно перечислила:

– Наорать, уволить, лишить премии.

Рутшер хрипло рассмеялся:

– Все шутите, Джемма? Лучше приступайте к работе.

Учитывая, что стипендию мне платит университет, направивший сюда, я действительно мрачно пошутила. Да и выгонять меня никто не станет – сейчас, когда нападения демонов участились, даже целители-недоучки на вес золота.

– Что нужно сделать в первую очередь?

– Как всегда, начните с вашего чая. – Рутшер пренебрежительно поморщился, не веря в его силу. Но главный целитель лазарета лорд Илфаер разрешил мне готовить этот чай, значит, никто запретить не мог. – Дальше проведете стандартные процедуры. И да, присмотритесь к Полковнику – мне не нравится его настрой.

Не нравится? Вызовите целителя душ из столицы… Естественно, свои замечания я не озвучила.

Отдав ценные указания, Рутшер ушел обходить палаты со старшими помощниками. Я же направилась на кухню заваривать чай. Нелегкое дело, учитывая количество подопечных.

В очередной раз мне предложили помощь с чаем, но я предпочитала варить его самостоятельно. Мне казалось, что повара делают это без особого настроя, в силу привычки. Я же своих пациентов любила, еще не огрубела душой, что случается практически с каждым целителем. А если не случается, высока вероятность, что он выгорит эмоционально и магически.

В приморском лазарете лежали сложные больные, многие ожидали отправки в столичные лазареты. Порталы из-за демонов открывали редко – они сбоили, а то и вовсе выпускали врагов.

Кастрюлю с чаем поварята помогли поставить на стол с колесиками, и я привычно покатила его к лифту.

Пока поднималась на второй этаж, накопитель в подъемном механизме несколько раз подозрительно мигнул, слегка напугав. Не забыть бы сообщить об этом магу-бытовику. Может случиться катастрофа, если кто-то из целителей застрянет между этажами, особенно это страшно накануне внеплановой операции.