Караванщики Анвила (СИ) - Железняк Дмитрий. Страница 39

Пришлось снова представляться. Ворота отворились и Гильдарт оказался в просторном коридоре, концы которого скрывались в темноте. Стены и пол помещения, отделанные розоватым мрамором, напоминали рыцарю имперские храмы. В стенах имелись ниши, расположенные друг от друга на равном удалении около трех метров. В них красовались расписные узорами вазы с прахом и бюсты почивших Властителей. Между нишами, словно статуи, стояли стажи вольного города.

— Прошу Вас, сир, — из темноты возник сутулый камергер. — Орден занимает левую часть Палат, — он указал рукой направление и де Кран послушно последовал за ним.

Пройдя по коридору, они поднялись по мраморным ступеням, покрытым красной ковровой дорожкой и вошли в просторный зал. Здесь стража целиком состояла из братьев ордена Рыцарей Меча. В крыше центральной части помещения, имелось квадратное отверстие, через которое лунный свет освещал небольшой водоем, построенный под ним. Четверо братьев-рыцарей, одетых в простые серые туники, подпоясанные ремнями, что-то обсуждали, но заметив вошедших, умолкли. Тут же красовались диваны, кресла и столы, ломившиеся от яств и кувшинов с напитками. В животе предательски засвербело, и Гильдарт сглотнул слюну.

В противоположной от входа в зал стороне, находилась резная деревянная дверь, впрочем, дверные ручки в форме колец, целиком состояли из золота. Камергер попросил подождать и постучавшись, скрылся за ней. Через пару минут де Крана пригласили войти.

Временные покои Великого Магистра, любезно предоставленные Алмазными Властителями, хорошо освещали масляные лампы, стоявшие на мраморных пьедесталах по всему периметру комнаты. В углу на стойке блестели начищенные маслом стальные доспехи. А в середине — свечи облизывали мерцающими огоньками большой круглый стол с картой и кипой бумаг. Магистр сидел в кресле за столом и, казалось, дремал.

Хотя главе ордена Рыцарей Меча шел шестой десяток, выглядел он также внушительно, как и в молодости. Настоящий великан, ростом около двух метров. Крупное телосложение, полученное от рождения, закалил ратный труд, и даже возникший в старости объемный живот, не позволял усомниться в невероятной физической силе былого рыцаря. Спадавшие до плеч густые волосы Магистра, полностью поглотила седина. Он приоткрыл глаза, устремив взгляд на вошедшего, и запустил в них здоровую кисть с толстыми пальцами.

Де Кран сделал несколько шагов и опустился на одно колено, склонив голову. Правая рука лежала ладонью на сердце, а левая обнимала рукоять меча, что висел на поясе.

— Великий Магистр! — торжественно и громко произнес Гильдарт. — Я прибыл, чтобы смыть позор, обрушившийся на честное имя моего рода. Не пощажу ни головы, ни сердца своего, пока тень, брошенная на семью де Кран не будет низложена.

— Встаньте, сир, — ответил басистый голос. — Неужели ваш отец пожертвовал ордену наследника?

Рыцарь поднялся, но продолжал склонять голову.

— Я наделся, что Ваше Святейшество позволит мне выступить в качестве рыцаря-паломника, без вступления в орден.

Магистр молчал, оценивающе оглядывая посетителя. Хоть де Кран и склонил голову, но стоял уверенно, расправив плечи. В крепком сложении немолодого уже человека чувствовалась сила и твердость духа.

— Наши братья, приносят обеты послушания, бедности и безбрачия, — наконец, начал он. — Отрекаются не только от мирской жизни, но и от родственников.

Услышав это, Гильдарт вызывающе поднял взгляд на Магистра.

— Тогда не понимаю, почему семья должна расплачиваться за грехи брата… — рыцарь осекся и тут же проклял себя за несдержанность.

— Молча-а-ать! — закричал глава ордена и со всего маха, словно кузнечным молотом, рубанул по столу кулаком. — Слушай и не открывая рта, пока я говорю! Твоя дерзость заслуживает наказания и лишний раз подтверждает порочность, которая охватила некогда славный род де Кран. Ранее, я бы выжег ее каленым железом, но ныне, во имя светлой памяти твоего дяди, позволю искупить грехи кровью. Над избалованными аристократами часто властвуют желания, но святой орден заставит тебя их побороть, — он поднялся с кресла и немного пройдясь по комнате, остановился перед гобеленом с изображением Эсмей, повернувшись к рыцарю спиной.

Девушка с короткими локонами в золотых доспехах, закрывала большую часть тела треугольным щитом. На щите находился ее символ. В правой руке она держала меч, острие которого устремлялось к небу. Так богиню изображал только орден.

— Братья-рыцари всей душой презирают собственные желания. Окутывая душу в светлые доспехи послушания, следуют лишь повелениям Эсмей. Они несут ее свет по всему Архею, миру, который породил не только людей, но и эльфов, дварфов, орков и прочую нечисть, достойную истребления. Мы — это праведный щит человечества, священное орудие в ласковых, но твердых руках богини!

Рыцари Меча — это те, кого Светлая Дева избрала из массы обреченных и повелела, в великой милости своей, защищать Святую Церковь и страждущих. С покорностью принимая такие священные обязанности, мы в нашем служении веры соединяем целомудренное старание и стойкость убеждений. Эти качества так полезны и священны, и настолько благородны, что если брат-рыцарь сохранит их неиспорченными, то заслужит право быть подле Эсмей в Чистилище, держать святой щит, гордо шагая в небесном строю. Только следуя этому религиозному порядку рыцарство расцветает и возрождается.

Но что сделал твой падший брат? — Великий Магистр повернулся и подошел к Гильдарту. — Он предал рыцарство! Предал орден, которому поклялся в вечной покорности. Предал Святую Церковь и Светлую Деву. Гореть ему в Преисподней. Навеки! — глава ордена взял рыцаря за плечи огромными ручищами и заглянул прямо в глаза. — За это весь ваш род подлежит вечной анафеме. Скажи-ка мне, в чем заключалась клятва твоего далекого предка, лорда Торстена?

— Младший сын каждого поколения де Кран обязывался вступить в орден и не щадить жизни для защиты угнетенных, — словно скороговорку отбарабанил Гильдарт, встретившись с Магистром взглядом.

— Все верно, — глава ордена улыбнулся. — Так твой дядя, святой сир Альбер Меднолобый, попал в орден. Да упокоит Эсмей его душу. Тридцать лет назад он прославил собственное имя в битве при Вале, отстояв независимость Эриндана. Именно Меднолобый сразил в бою императора Викториана, когда сам уже истекал кровью от полученных ран. За это Церковь причислила его к лику святых, — он отпустил плечи Гильдарта и, вернувшись в кресло, продолжил спокойным тоном. — Только из-за его подвигов я закрыл глаза на порченную кровь твоего братца сира Ну́веля. И более того — лично просил милости и разрешения Архиепископа. Наверняка тебе известно, что после страшного предательства Кадира бин Усама, все ашахиты в ордене подверглись очищению.

Больше двух сотен лет в рядах Рыцарей Меча не было ашахитов, но лорд де Кран, вопреки предостережений Святой Церкви, женился на ошиосской принцессе, и плод этого неугодного богине союза, вступил в орден по моему поручительству. Потому, сир Гильдарт, только кровь смоет этот позор. Ты убьешь Нувеля и принесешь мне его голову или твой род навеки останется отлученным от Церкви.

Рыцарь снова опустился на колено и склонил голову так, насколько это вообще возможно.

— Клянусь! — твердо произнес Гильдарт.

— Отправляйся в Анвил. В окрестностях ожидает отряд под командованием сира Тавина. Поступишь в его распоряжение и будешь покорным. Я отправил указания днем ранее. А теперь оставь меня и не возвращайся, пока твой брат носит голову на плечах.

Дождавшись, когда посетитель закроет за собой дверь, Великий Магистр отклонился на спинку кресла и снова закрыл глаза.

— Ну? Что скажешь? — спросил он, запрокинув голову.

Из темноты возникла худощавая фигура. Юноша подошел к креслу главы ордена, держа в руке кубок с вином. На узком юном лице читалось смятение.

— Кажется, достойный рыцарь, Ваше Святейшество, — неуверенно ответил он.

Магистр сделал несколько больших глотков и сунул кубок обратно.