На острове Колибрия - Кофмен Реджинальд. Страница 4

Они стояли, глядя друг другу в глаза. Она видела перед собой стройного молодого человека, широкого в плечах, узкого в талии, со слегка выступающими скулами и ясными голубыми глазами – молодого человека с хорошо сложенным телом фехтовальщика. Видела ли она что-нибудь за этим? Смех сбежал с ее губ, погас в ее глазах. Она повернулась, делая над собой видимое усилие, и в этот миг произошло нечто неожиданное и, очевидно, крайне неприятное для нее.

Она больше не была последней из пришедших. Четверо мужчин входили в кафе «Колибрия».

Не подлежало сомнению, что это были уроженцы Колибрии. Билли увидел это, понял это, прежде чем успел их разглядеть. Они были в обыкновенных городских костюмах, плохо сидевших на них, и имели вид солдат, переодетых в штатское. Вид у них был весьма решительный.

– Что случилось? – спросил Копперсвейт.

В комнате чувствовалась тревога. Часть гостей опустилась на свои стулья. Другие, казалось, готовы были залезть под столы.

Один из четырех пришельцев шествовал впереди своих товарищей. Это был мускулистый человек, с усами, делавшими популярным кайзера до последних неприятностей в Бельгии и Франции, а его смуглые щеки были вдоль и поперек изукрашены дуэльными шрамами. Неприятное, мрачное лицо. Переносица этого человека была сломана в какой-то давнишней стычке, и это придавало ему вид завзятого драчуна. Он сразу же заговорил резким голосом и начал командовать, словно прусский капитан на параде:

– Слуги – на кухню!

За высокой стойкой послышалась беготня.

– Гости должны покинуть кафе.

Все повиновались, за исключением Билли и девушки. Она ближе придвинулась к Копперсвейту, и он тоже сделал движение в ее сторону.

– Кроме этой дамы, – продолжал строгий командир и уставился на Билли.

Некоторые из гостей еще медлили, скорее от растерянности, чем из протеста; но теперь все они вышли. На одном конце зала хлопнула кухонная дверь; дверь на улицу хлопнула на другом конце. Не прошло и полминуты, как в комнате не осталось никого, кроме Копперсвейта, певицы и этих четырех незнакомцев.

Предводитель воинственных джентльменов топнул тяжелым сапогом об пол:

– Именем короля! – загремел он.

Он говорил все время на том же языке, на котором объяснялись другие колибрийцы. И вдруг это упоминание о короле. И где? В ресторане на Ректор-стрит! Билли готов был протереть себе глаза.

– Не будете ли вы любезны сказать мне… – начал он, настолько забывшись, что заговорил по-английски.

Человек со шрамами разразился каким-то ревом, в котором нельзя было разобрать членораздельных слов. Тем не менее ясно было, что он приказывает Копперсвейту последовать за остальными гостями. После этого незнакомый вояка двинулся вперед.

Билли почувствовал в своей руке похолодевшую ручку девушки.

– Не отдавайте меня им! – прошептала она.

Глава IV. Человек с дубинкой

Человек со шрамами и сломанным носом, топая сапогами, шел вперед. Его спутники следовали за ним вплотную.

Девушка заговорила снова:

– Не давайте им увести меня.

Она не боялась. Билли сразу заметил это и почувствовал какую-то странную гордость за нее. «Как будто, – в следующий миг подумал он, – она имела к нему какое-нибудь отношение! Как все это нелепо!» – мелькнуло у него в голове. Но все-таки она не боялась, и ее храбрость облегчала ему борьбу, которую он уже предвкушал.

На краткий миг их глаза встретились снова. Он ближе придвинулся к ней.

– Будьте спокойны, я не позволю им увести вас отсюда! – заверил ее Копперсвейт.

– Уходите прочь из ресторана!

И главный противник, кто бы он ни был, говорил теперь на вполне понятном английском языке. Больше того: вытянутой рукой и своим толстым пальцем он указывал столь же понятно на выход, и не было сомнений в том, что он обращался к одному Билли.

Но взгляд Копперсвейта не последовал за этой рукой. Его быстрые глаза не искали пути для отступления. Вместо этого они осматривали предполагаемое поле битвы. Очевидно, эти люди были вооружены. Очевидно, они не намерены были церемониться. У Билли не было с собой оружия, но он с удовольствием заметил на ближайшем столике, за которым еще недавно сидел, графин с водой, не удостоившийся раньше его внимания. С полным спокойствием он ожидал теперь атаки.

– Послушайте минутку, – скромно спросил он. – Вы говорили что-то о короле: что означала эта ерунда?

Человек со сломанным носом продолжал приближаться, но теперь несколько более медленным темпом.

– Это относилось не к вам.

– Отлично! – Билли усмехнулся. Он умел усмехаться весьма грозно. – Если приказ именем короля выйти всем отсюда не относился ко мне, я останусь.

– Вы уйдете!

– И не подумаю. Здесь нет поблизости даже полисмена, не только что короля!

Руководитель атаки, которого Билли мысленно прозвал «капралом», сделал жест, выражавший, по-видимому, нелестное мнение об умственных способностях американца. Последовавшие за этим жестом слова были обращены прямо к девушке, стоявшей рядом с Копперсвейтом:

– Сударыня! – В голосе капрала звучала странная смесь строгости и почтительности. – Я послан, чтобы сопровождать вас…

Девушка немного отодвинулась от Билли. Она выпрямилась во весь свой рост. Копперсвейт залюбовался ее стройной фигурой. Девушка сжимала кулаки, голова ее была откинута назад.

– Я знаю, что вы…

– … в Колибрию, – закончил капрал свою фразу.

– А я, – сказала девушка, – отказываюсь ехать.

Она снова вложила свою ручку в руку Билли, и он сжал ее.

Он взглянул на нее и, встретив ее взгляд, прочел в нем, как ему показалось, отблеск прежнего веселого задора. Он едва верил своим глазам, а между тем… Как бы то ни было, веселость мгновенно сбежала с ее лица, когда она внезапно повернулась к своим землякам.

Она заговорила медленно и отчетливо. И хотя она пользовалась колибрийским наречием, тем не менее Билли ясно чувствовал, что она так выбирает слова, чтобы он понимал ее:

– Я – американская гражданка.

Капрал отпрянул так быстро, что наскочил на своих подчиненных.

– Американская гражданка? Сердце Билли возликовало.

«Я должен был сразу догадаться об этом!» – подумал он.

Он чуть было не высказал этого громко. Однако этой фразе не суждено было родиться. Опасные слова были уже на кончике его языка, но не успели слететь с него.

Бросив искоса взгляд на Билли, девушка прочла их на его лице. Ее пальцы предостерегающе сжали его руку. Она собиралась продолжать свою речь и не хотела, чтобы ее прервали.

– Да, – объявила она, обращаясь снова к субъекту со сломанным носом и слабым кивком головы указывая на Копперсвейта. – Я стала американской гражданкой, так как стала сегодня женой этого джентльмена, которого вы оскорбили, потребовав моей выдачи. Я его жена!

Билли поперхнулся. Он чуть не выпустил ее руку. Голова у него шла кругом.

Капрал заорал что-то, потом оборвал себя и только смотрел во все глаза. А девушка невозмутимо продолжала:

– И этот джентльмен, как всякому ясно видно, американец от рождения. – Она окинула Вильяма восторженным взглядом новобрачной. – Ведь я правду говорю, дорогой мой?

В мозгу оторопевшего Копперсвейта роились немые вопросы: «Не сумасшедшая ли она? Как бы то ни было, это необыкновенно приятная для него форма сумасшествия. Но нет, конечно, она в полном уме!»

Не будучи американкой, она обладала тем видом юмора, который он до тех пор считал исключительной принадлежностью своих соотечественников.

Но была ли это только шутка? Не таилось ли за этим в глубине такое же внезапное чувство к нему, какое он так откровенно выказал по отношению к ней?

В чем заключалась опасность? И насколько она была велика?

О, если бы эта опасность не стояла перед ним так явно в лице четырех угрожающе настроенных колибрийцев, он остолбенел бы от неожиданности, или же… закричал от восторга. Но сейчас не было времени ни для того ни для другого.