Из всех времен и стран... - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович. Страница 4

На его часах было девять, когда они спустились к первым городским кварталам. Рубинов вел Хаима за руку, а тот держал за руку жену и тащил на плече оба мешка, и с этой своей ношей выглядел просто нелепо. Рубинов думал, что новые олим насмерть перепугаются, когда увидят автомобиль, но, видимо, предварительная обработка, которой их подверг Барак, включала также информацию о технике двадцать первого века. А может, состояние шока, в котором пребывали Хаим с Рахелью, загнало в глубину все естественные реакции, и тогда — пройдет время — они могут просто сойти с ума.

Куда же с ними? В Сохнут? В министерство абсорбции? Домой?

Рахель неожиданно остановилась, и Рубинов, отпустив руку Хаима, едва успел подхватить женщину, чтобы она не ударилась головой об острый угол тумбы почтового ящика.

Что было потом, он помнил плохо. В конце концов, есть пределы человеческому напряжению. Надо сказать, что Рубинов мог бы быть и повыносливее. Но это мое личное мнение, вы можете с ним и не согласиться.

Рубинов утверждал, что никогда больше не видел ни Хаима, ни Рахель. Нервный срыв оказался весьма глубоким. Я мог не поверить словам Савелия, но передо мной выписка из его медицинской карты. Он действительно две недели находился в состоянии комы. Подозревали инфекционный менингит, но диагноз не подтвердился. Думаю, что признаки были чисто внешними. Думаю — это, повторяю, лишь моя версия, — что Рубинов пытался там, на склоне горы Кармель, вернуть Хаима с Рахелью домой, в XIV век, на том и надорвался. Сам он этого не помнил. Во всяком случае, во время нашей единственной беседы, когда я осторожными намеками пытался подвести его к этой мысли, он никак не реагировал на мои усилия.

Выглядел он плохо. Ему можно было дать все шестьдесят.

— Зачем вам знать все это? — спросил он меня. — Моше не вернулся. Я справлялся в полиции о Хаиме и Рахели, но меня не захотели даже выслушать. С моим-то ивритом… А полгода спустя сняли Поллака, этого сохнутовского босса, и слухи ходили всякие, но я тогда понял, что это было связано с нашей работой. Я могу себе представить, как Хаим с женой сейчас в каком-нибудь кибуце… или мошаве… их, наверно, считают немного тронутыми…

— Вы не пробовали их найти?

— Пробовал, обращался даже в министерство внутренних дел. Ничего. Я побывал во всех университетах, говорил со специалистами по средневековой Испании. Ведь для них эти двое — дороже любого золота. Такие рассказы… Господи, даже просто одежда — историческая реликвия. Нет, никто ничего не знает.

— Как вы думаете, Савелий, почему все же не вернулся Барак?

Мы сидели с Рубиновым в его съемной однокомнатной квартире, за которую он платил почти все свое жалование сторожа, на кухне протекал кран, нудными каплями мешая разговору, чай остыл. Рубинов долго молчал, и я, подумав, что он просто не хочет касаться этой, самой больной для него темы, решил перевести разговор.

Неожиданно Савелий встал и вытянул из груды сваленных на полу книг большой том на русском — в плотном коленкоровом переплете. «История Испании», издательство Санкт-Петербургского университета, год 1898.

— Это один наш историк привез, — объяснил Рубинов, — а я одолжил у него и вот уж третий месяц не возвращаю.

Он открыл книгу на заложенной странице и протянул мне. Текст я привожу здесь полностью, без комментариев и выводов. Какие выводы сделал Рубинов, вы можете догадаться сами, а мои комментарии вряд ли прояснят ситуацию.

«Испания конца XIV века еще не подошла к тому жестокому периоду в своей истории, который связан с деятельностью инквизиции. Но тайная вражда католицизма и иудаизма и в те времена приводила к трагедиям. В частности, испанская хроника „Ворота истины“, датированная 1401 годом, содержит описание процесса над евреем Хаимом Бараком, обвиненным церковью в ритуальном убийстве своих соотечественников, супругов Толедано, которых в городе многие знали. Трупы не нашли, но это не помешало судьям, по указанию кардинала Толедского, вынести обвинительный вердикт. Барак был приговорен к повешению, казнь произошла на Ратушной площади и послужила сигналом к началу большого погрома, завершившегося гибелью около ста евреев.»

— Здесь написано — Хаим, — сказал я.

— Он мог назваться и так…

— Савелий, а что же с вашей главной идеей? Точнее, с идеей Барака. Вы тоже думаете, что Мессия придет только после того, как в Израиле соберутся евреи не только из всех стран рассеяния, но и из всех времен?

Рубинов опять долго молчал, нервно потирая правый висок пальцами, и я вновь уже был готов отступить, когда он сказал:

— Если бы это было физически невозможно, я бы сказал «нет, я так не думаю». В конце концов, я вовсе не стал верующим. Но ведь это было! Значит, это может быть. Может! А Тору толковали по-всякому. И разве могли даже самые мудрые из наших мудрецов две тысячи или тысячу лет назад придти к мысли о том, что воскрешение тел должно достаться Сохнуту, а Мессия возьмет на себя воскрешение душ?

— Савелий, вы не можете себе простить, что не пошли в прошлое вместо Моше?

Я не должен был задавать этого вопроса, я понял это сразу, но слова как-то неожиданно для меня самого сорвались с губ. Рубинов не ответил. Он вообще не проронил больше ни слова — ни тогда, когда я просил прощения за бестактность, ни тогда, когда прощался. Он просто закрыл за мной дверь.

И решение свое он принял потом не сразу. Поэтому я вовсе не уверен, что именно мой вопрос спровоцировал его сделать то, что он сделал две недели спустя.

Репатриант из России Савелий Рубинов, 43 лет, поднялся рано утром на гору Кармель и бросился с уступа скалы на дорогу, по которой именно в этот момент тащился на первой скорости огромный панелевоз.

Если Хаим и Рахель живы, я не думаю, чтобы их следовало искать в кибуце или мошаве. Все же они жили в большом по тем временам городе Толедо. Может быть, кто-нибудь, проходя по улицам южного Тель-Авива или старого Яффо, или древнего Акко, встречал странную пару: мужчину с черной бородой и мудрыми глазами и женщину, которую он ведет за руку? Говорят они, скорее всего, на ладино, но, может быть, уже и на иврите. Женщина, возможно, прижимает к груди ребенка, ведь израильская медицина действительно творит чудеса…

Описание, конечно, мало пригодное для розыска, но лучшего у меня нет.

Хотел бы я знать, кому достались рубиновские листы с расчетами. Сохнуту? Полиции? Мосаду?

Или, что вероятнее всего, — мусорной корзине?