Первая любовь - Коковин Евгений Степанович. Страница 16

В прошлый приход в Архангельск отец-боцман уго­варивал сына-штурмана пойти в кино. Сын идти не со­глашался.

– Пойми, папа, – говорил он, – у меня сегодня встреча. Не могу же я сорвать игру. Пойдем на стади­он, посмотришь, как мы играем, а в кино на последний сеанс попадем.

Наконец отец согласился. Георгий усадил его на са­мое лучшее место и побежал готовиться к матчу.

Иван Пантелеевич сидел и попыхивал трубкой. Он старался казаться равнодушным. Не дело пожилому моряку интересоваться такими пустяками, как футбол!

Все-таки он внимательно следил за Георгием и не­заметно для себя увлекся. Когда сын неудачно ударил по воротам, Иван Пантелеевич вдруг вскочил, выругал­ся и погрозил Георгию кулаком. Но спохватившись, тут же смутился, огляделся и сел.

После первой половины игры в перерыве Иван Пан­телеевич зашел в буфет, на ходу выпил кружку пива, не доел бутерброд с любимым балыком и поспешил на свое место. «Если он через пять минут не забьет гол этим пищевикам, уйду, – твердо решил он. – Уйду, пусть не позорит родионовскую фамилию!».

Но прошло десять минут, а Георгий так и не сумел отличиться. «Еще пять минут подожду и уйду», – мыс­ленно грозился боцман. Прошло еще десять минут, но Иван Пантелеевич все сидел на своем месте. И вдруг он увидел, как Георгий принял мяч, прорвался с ним к воротам противника и точным ударом в левый угол забил гол.

Иван Пантелеевич снова вскочил и вне себя от ра­дости заорал на все поле:

– Правильно, Гошка! Вот как надо бить!

Ему очень хотелось рассказать соседям, что этот мяч забил его сын, Георгий Родионов. Но почему-то опять на него никто не обращал внимания, и боцман, обиженный этим, уселся. Все вокруг него кричали, сви­стели, хлопали.

Водники выиграли, и после футбола отец и сын по­шли смотреть кинокартину с участием Мэри Пикфорд. За полтора часа боцман Родионов стал болельщиком футбола и теперь не столько смотрел кино, сколько по­учал сына, как нужно пасовать, как обводить и, глав­ное, как бить по воротам, хотя сам в жизни ни разу не прикоснулся к футбольному мячу. Уметь бить по во­ротам Иван Пантелеевич считал главным, потому что в конце концов это решало исход всей игры.

Вчера вечером вместе с сыном Иван Пантелеевич был в интерклубе. Сидели в буфете и ужинали. За со­седним столиком расположились иностранные моряки.

– О футболе разговаривают, – сказал Георгий, – с кем-то играли или собираются играть…

– Вот бы нашим с ними сыграть, – высказал мысль Иван Пантелеевич. – Хотя бы нашей команде с «Ок­тября».

А сегодня боцман отправился в город, захватив с со­бой Костю Чижова, и купил футбольный мяч. Вечером команда «Октября» проводила первую тренировку, го­товясь к встрече с норвежскими моряками.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

МЕЖДУНАРОДНАЯ ВСТРЕЧА

«И вот нашли большое поле…» – футбольную пло­щадку в Соломбале около полуэкипажа. Моряки «Луи­зы» выставили команду в полном составе – одиннадцать человек. В нашей команде было всего десять игроков. Я сколько ни просил, в команду меня не приняли.

– Учеников не брать! – решительно заявил предсудкома. – А вдруг «подкуют», потом отвечай за вас.

– Да, а Косте Чижову почему можно?

– Чижову уже шестнадцать лет, и он – машинист, а ты – ученик. И не проси, сказал нельзя, значит, нельзя!

– Ничего, и десять человек сыграют, – сказал Иван Пантелеевич.

Судил международную встречу английский моряк Чарльз Виндгам. На больших фанерных щитах мы с Костей черной краской написали: «Октябрь» – СССР» и «Луиза» – Норвегия». Для такого случая боцман Родионов не пожалел ни фанеры, ни белил, ни краски.

Зрителями были полкоманды «Октября», полкоман­ды «Луизы» и почти половина всех мальчишек и дево­чек Соломбалы. Была здесь и Оля Лукина со своей подругой Галинкой. Пожалуй, хорошо, что я не попал в команду. Ведь в игре можно было осрамиться, а тут была Оля.

Я сидел рядом с Иваном Пантелеевичем. Оба мы страшно волновались, глубоко в душе все же веря в по­беду нашей команды. На всякий случай у нас был да­же припасен букет цветов, надежно спрятанный в кус­тах.

– А если наши проиграют, что будем делать с цве­тами? – тихо спросил я у Ивана Пантелеевича.

– Отдадим козам, – усмехнулся боцман.

Собственно говоря, у нас было даже два букета. Второй втайне от боцмана я заготовил для Кости.

Интересно, видел ли Костя Олю?

Игра началась по всем правилам. Футболисты резво выбежали на поле. Капитан команды «Октября» Пав­лик Жаворонков обменялся рукопожатием с капитаном команды «Луизы» Карлом Свенсеном. Свисток – и игра началась.

Костя играл в нападении левого края.

С первых же минут моряки «Октября» бросились в яростную атаку. Они рвались вперед, к воротам про­тивника, с заветной целью – забить гол, открыть счет.

Норвежцы же начали игру осторожно. Они словно присматривались, оценивали силы нашей команды.

Иван Пантелеевич не мог сидеть спокойно. Он вска­кивал, кричал, снова садился и снова вскакивал. Маль­чишки свистели и гикали, девчонки – редкие гости на футболе – визжали.

Хотя наша команда настойчиво атаковала, успеха в игре она не имела.

Вначале боцман Родионов радовался. Потом он стал злиться, досадуя на медлительность наших игроков, и вскоре он уже на чем свет стоит клял всю команду.

Вратарь команды «Луизы», высокий, настоящий ве­ликан, невозмутимо стоял на своем месте. Казалось, он так уверен в своей защите, что даже и не собирается участвовать в игре. Вызывающее спокойствие норвеж­ского вратаря еще больше раздражало Родионова.

В воротах команды «Октября» стоял кочегар Мат­веев. Он и в воротах футбольного поля действовал не хуже, чем у топки.

На стадион пришел Георгий Родионов, сын боцма­на. Он долго наблюдал за игрой, стоя около нас. Потом сказал:

– Никакой тактики. И не чувствуется тренировки. Так они, конечно, проиграют.

– Типун тебе на язык! – огрызнулся боцман.

И в ту же минуту почти вся команда «Октября», прорвавшаяся на половину поля противника, вдруг ос­талась без мяча.

Матвеев заметался в воротах. Момент был крити­ческий и самый неприятный. От сильного удара Свенсена мяч ворвался в ворота подобно снаряду.

Свист и оглушительное гиканье словно взорвали стадион. Рядом со мной раздался вопль. Иван Панте­леевич схватился за голову.

– И я еще на свои деньги купил им мяч!

Через несколько минут свисток судьи возвестил о перерыве. Разочарованный и обозленный Иван Панте­леевич даже не встал с места.

– Иди расскажи этим молокососам и шалопаям, как нужно играть! – сердито сказал он сыну.

Весь перерыв Георгий Родионов разговаривал с фут­болистами «Октября». Он упрекал их за неслаженность в игре и за излишнюю горячность, советовал «держать» игроков противника.

Во второй половине норвежцы стали играть напо­ристее. Они все чаще и чаще прорывались к нашим во­ротам. Было видно, что Матвееву приходится трудно­вато. Он прыгал, падал и под одобрительные выкрики и аплодисменты брал мячи мертвой хваткой.

Между тем игра подходила к концу, и над командой «Октября» нависала угроза проигрыша с «сухим» счетом. И вдруг всех удивил – кто бы вы думали? – Костя Чижов. Матвеев выбил мяч далеко на середину поля. Мяч был принят матросом Якимовым и стреми­тельно передан Павлику Жаворонкову. Радист ловко обвел полузащиту норвежцев и ударил по воротам. Зрители ахнули – мяч угодил в стойку ворот и отско­чил. И тут подвернулся Костя Чижов. Может быть, случайно, но Костя так ударил по мячу, что тот влетел под планку и затрепетал в сетке.

Я хотел броситься на поле обнимать Костю, но боц­ман удержал меня. Впрочем, и сам Иван Пантелеевич от радости и восторга едва сидел на скамейке.

Оля и Галинка неистово аплодировали Косте.

Международная встреча так и закончилась вничью со счетом 1:1.

Команды поприветствовали друг друга. И в это вре­мя наш боцман вышел на середину поля и торжествен­но передал Павлику Жаворонкову, капитану команды, букет цветов. При этом он тихо, чтобы не слышали по­сторонние, пробурчал: