Научу тебя плохому (СИ) - Победа Виктория. Страница 38

— Или я тебе без них больше нравлюсь? — спрашивает шутливо, заметив мой пристальный взгляд.

Да чтоб тебя!

Я отвожу взгляд, смотрю куда угодно, но не на Марка, до тех пор, пока он не подходит ко мне и не забирает полотенце.

— Прекрати смущаться, хочешь смотреть — смотри, в этом нет ничего плохого. Это нормально, Еся.

— Ничего нормального, — бурчу себе под нос, опустив глаза к полу.

Марк вздыхает, берет меня за руку и ведет к кровати.

— Залезай давай под одеяло, — он снимает покрывало, откидывает в сторону уголок покрывала и кивает на постель.

— Я не могу здесь спать, — сопротивляюсь вяло.

— Почему нет?

— Потому что это не моя спальня и вообще, на мне даже белья нет.

— Сегодня оно тебе не понадобится, — он улыбается порочно и, толкнув меня на кровать, нависает сверху и целует.

У меня голова начинает кружиться и все вокруг опять перестает иметь хоть какое-то значение. Ну как он это делает, как одним поцелуем заставляет меня забыть обо всем, подчиниться. Почему не вызывает во мне чувство страха?

— Ляжем спать пораньше, или посмотрим кино? — он отрывается разрывает поцелуй так внезапно, что я не сразу понимаю смысл сказанного.

— Кино?

— Да, я давно хотел посмотреть один фильм.

Он отталкивается ладонями от кровати и вновь принимает вертикальное положение, после чего идет к своему столу и берет в руки стоящий на нем ноутбук.

— Двигайся, давай, — командует и я выполняю.

Он ставит ноутбук на кровать, из щели между кроватью и небольшой тумбой достает какой-то предмет, с виду напоминающий простую доску. Предмет оказывается подставкой, это я понимаю, когда у доски появляются ножки.

Марк ставит ноутбук на подставку и придерживая его обеими руками, забирается в кровать.

Я тем временем успеваю забраться под одеяло и натянуть его до самой шеи.

— Поделиться не хочешь? — насмешливо произносит Марк и я краснею.

Двигаю одеяло, отдаю часть Марку, стараясь сохранять между нами определенную дистанцию. Правда, Марка это совершенно не заботит, по пододвигается ближе, обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

— Прекращай дрожать, все нормально, Есь.

Он на меня не смотрит, устремляет взгляд в экран, что-то нажимает на клавиатуре. Вскоре на экране ноутбука появляется видеопроигрыватель и из динамиков раздается звук.

Серьезно? Она и в самом деле просто решил посмотреть фильм? Никакого подвоха?

Я бросаю на Марка настороженный взгляд, а он, словно потеряв ко мне всякий интерес, продолжает смотреть в экран, будто фильм — все что его интересует. Я начинаю расслабляться, перевожу внимание на экран. То, что происходит на мониторе похоже на самую обычную мелодраму. Марка в самом деле интересуют такие фильмы?

Меня даже затягивает, правда, спустя примерно полчаса я понимаю, в чем подвох. Или я просто мнительная?

— Это… это что порно?

— Почему порно? Обычная эротическая мелодрама.

— Я не буду это смотреть, — произношу дрожащим голосом, не в силах оторвать взгляда от происходящего на экране. Главный герой тем временем успевает раздеть героиню и устроиться на полу, между ее разведенных ног.

— Почему?

Я не отвечаю, просто зажмуриваюсь, когда мужчина начинает очень откровенно ласкать девушку. Чувствую, как краснеют мои щеки, как начинает колотиться в груди сердце.

— Есь, ты чего? Открой глаза.

С трудом разлепив веки, я встречаюсь взглядом с Марком. Уже успев убрать в сторону подставку с ноутбуком, он пристально смотрит в мои глаза, а через секунду, сделав резкий рывок, он отбрасывает в сторону одеяло и оказывается сверху.

— Ну чего ты засмущалась? Хочешь также?

— Ч…что?

— Хочешь, я сделаю тут, — бесцеремонно проводит пальцами у меня между ног, — так, как делал он? Сделаю то, что делал Алекс в последней главе, а, Мышка?

Глава 22

Марк

Я погорячился, конечно. Это я уже после сказанного понял.

— Что ты сказал? — после некоторой паузы, уточняет мышка.

А мне уже поздно заднюю давать, все, финита ля комедия. Я вообще не планировал пока открывать свой маленький секрет, но момент подходящий как-то сам подобрался. Не могу я, просто не могу больше от нее скрывать такую важную вещь. И не хочу.

Ничего не отвечаю, молча смотрю на свою раскрасневшуюся девочку. Она красивая такая, до невозможности. Влажные волосы разметались по подушке, губы мною зацелованные слегка припухли, глаза горят, то ли гневом праведным, то ли возбуждением, которого просто не может не быть, грудь под моей футболкой вздымается. Бля, да я же от вида ее одного сейчас кончу. Я засматриваюсь на открывшуюся передом мной картину и пропускаю хлесткий удар маленькой ладошкой.

Не сразу понимаю, что происходит, и лишь спустя долгое мгновение осознаю, что получил пощечину.

Сажусь поверх ног Еси, ладонью потираю пострадавшую щеку, внимательно наблюдая за своей мышкой.

Она, кажется, сама от себя ничего подобного не ожидала, и теперь смотрит на меня, как на удава. И столько страха в ее ореховых глазах, что мне самому от себя тошно становится. Скольжу взглядом по тонкой фигурке, по испуганному личику, по застывшей в воздухе ладошке. Мышка моя, кажется, даже дышать перестала, в ожидании моей реакции.

— Заслужил, — усмехаюсь, продолжая потирать горящее от удара лицо, — но больше так не делай.

Она начинает приходить в себя, дергается, пытаясь выбраться. Я не позволяю. Нет, мышка, теперь ты окончательно попалась. Нависаю над ней, опираюсь на одну руку и заглядываю мышке в глаза. Она, видимо, впадает в небольшую истерику, потом что уже в следующий момент начинает яростно вырваться и колотит меня своими маленькими кулачками, очевидно, не рассчитывая силу. Бьет меня, что есть мочи, елозит по простыне. Я сначала позволяю, потому что заслужил и ей это явно нужно, но поняв, что Еся не успокоится, перехватываю сначала одну руку, потом вторую, и удерживая их за запястья, завожу ее руки наверх, и немного придавливаю хрупкое тельце тяжестью собственного веса.

— Отпусти меня, пусти.

Она не сдается, продолжает бороться, а из уголков глаз выступают слезы.

Черт.

— Успокойся, малыш, ну чего ты дерешься?

Продолжая удерживать ее запястья, я наклоняюсь к лицу и начинаю покрывать поцелуями глаза, скулы, маленький носик, подбородок. Еся ожидаемо продолжает вырываться, вертит головой из стороны в сторону.

— Пусти меня.

— Отпущу, если перестанешь драться.

— Как ты мог?

Она прекращает вырываться, но смотрит с таким горьким укором во взгляде, что я просто теряюсь на миг.

— Есь.

— Отпусти меня, пожалуйста.

Я убираю руку, откатываюсь в сторону. Еся тут же занимает сидячее положение и двигается к стене, после чего хватается за одеяло и тянет его на себя, словно оно хоть как-то ей поможет, защитит.

Боится? Меня боится?

Я дурак, конечно, нужно было иначе, мягче. Но в самом деле, это ведь был идеальный момент. Я бы еще долго не смог признаться, ходил бы вокруг да около, бесился, к самому себе бы мышку ревновал. А так…

— Есь, посмотри на меня.

Она не реагирует, только выше одеяло натягивает и устремляет совершенно пустой взгляд в стену. Мышка не шевелится даже, будто неживая, и только тонкие дорожки слез, скатывающиеся по щекам, говорят об обратном.

— Еся, — я тянусь ладонью к ее лицу, а она отворачивается, не позволяя себя касаться.

— Как ты мог? У меня же никого, кроме нег… — она не договаривает, поворачивается ко мне лицом, усмехается грустно, — никого, кроме тебя не было, а ты вот так…

— Есь…

— Давно ты знаешь?

— С первого дня, — не вижу смысла лгать и изворачиваться, а потому говорю, как есть.

Ее губ вновь касается кривая усмешка. Еся опускает взгляд, смотрит на одеяло и молчит. А меня начинает потряхивать. Потому что лучше бы она продолжала вырываться, лучше бы колотила меня своими маленькими кулачками, кричала в конце концов, но не молчала вот так.