Фронтир - Осадчук Алексей. Страница 2

Я внутренне усмехнулся. Неплохая смена растет у Батиста Аркура.

– Нет, – покачал головой я. – Напротив… Я здесь, чтобы выкупить одну мою вещицу. Если быть точным – медальон. Сущая безделица… Но он мне дорог как память об отце.

После того, как я упомянул о медальоне, произошло кое-что странное. Жако, до этого угодливо улыбавшийся во все тридцать два зуба, как-то сразу посерьезнел.

Неуклюже пробормотав извинения, он шмыгнул в небольшую неприметную дверь, что располагалась за его спиной. Дормаль, кстати, на странное поведение паренька никак не отреагировал. Может, он действительно робот какой-то?

Спустя несколько минут ожидания из дверцы вынырнула точная копия Жако, только полысевшая и постаревшая лет на тридцать. Видимо, это и есть тот самый Батист Аркур.

– Господин Ренар! – слегка подрагивающим голосом произнес он. – Безмерно рад вас снова видеть! Прошу простить поведение моего младшего сына. Он еще только начал вникать во все тонкости нашего семейного дела… Господин Дормаль!

– Господин Аркур, – бесцветным голосом отозвался на приветствие мой провожатый.

Хозяин ломбарда был явно не в себе. Бегающие глазки, слегка подрагивающие руки… Любопытно, что его напугало?

– Итак, господин Аркур, – перешел в наступление я. – Наверняка ваш сын уже сообщил вам о цели моего визита? Надеюсь, медальон моего отца все еще у вас?

Я буквально кожей ощутил его желание соврать и сказать, что медальон уже продан, но Аркур, похоже, взял себя в руки.

– Да, шевалье, – кивнул он. – Он все еще у меня.

– Тогда несите его поскорее сюда! Я хочу выкупить его.

– Понимаете, – извиняющимся тоном произнес он. – Дело в том, что срок выкупа, указанный в расписке, уже истек… И…

– Ну и что? – продолжал давить я, хотя уже понимал, к чему он ведет. – Медальон у вас. Я здесь. Какие проблемы? Вы получите назад свои деньги с причитающейся комиссией, конечно. А я верну дорогую мне вещь.

– Хм… – Аркур, несмотря на мое давление, начал стремительно приходить в себя. Все-таки многолетний опыт не пропьешь. – Дело в том, что в данном случае имеются некоторые трудности…

– Какие же?

– Согласно существующему законодательству нашего королевства, если вы не вернули в срок выданную вам сумму, вы более не можете претендовать на право владения данной вещью. Другими словами – этот медальон теперь принадлежит мне.

Сказав это, Аркур протянул мне расписку, на которой стояла подпись Макса. За медальон ему было выдано двадцать крон. Кстати, проныра скупщик умудрился содрать с моего двойника просто грабительскую комиссию в тридцать процентов.

– Хм, допустим, – произнес я, внимательно перечитав расписку. – Значит, исходя из вышесказанного, у вас есть ко мне какое-то предложение? Вы хотите продать мне мой же медальон по более высокой цене?

Аркур тяжело вздохнул и, покосившись на Дормаля, произнес:

– В том то и дело, что не хочу… Вернее, не могу…

– Что это значит? – нахмурился я.

– Это значит, что на медальон уже есть покупатель, который явится за ним через неделю.

В прошлой жизни мне доводилось иметь дело с подобными персонажами. Для одного такого я даже выполнил работу. Он, правда, попытался меня потом нагреть с оплатой. Хех… Наивный…

Старательно делая вид, что сдерживаю гнев, я прищурился и хотел было уже надавить на Аркура посильнее, но не успел. В игру неожиданно вступил Дормаль.

– Господин Ренар, – произнес он бесцветным голосом, обращаясь ко мне. – Считаю своим долгом напомнить вам об указе нашего графа де Брионна, на землях которого мы сейчас находимся. Дело в том, что несколько лет назад у виконта де Авена, сына одного из близких друзей нашего графа, произошел примерно такой же случай. Только там фигурировал фамильный браслет. Памятная вещь была отдана в ломбард за определенную сумму. Срок по расписке истек, и скупщик, не пожелав более ждать, продал фамильную драгоценность другим людям. Формально он был в своем праве, но, как вы понимаете, это не понравилось ни виконту де Авену, ни его отцу графу, а граф де Брионн – так вообще рассвирепел. В итоге, скупщик был изгнан со всей его семьей из графства, а сам хозяин этих земель издал указ, имеющий силу только в нашем графстве, в котором говорится, что по истечении срока, указанного в расписке, у вас есть еще шесть месяцев на то, чтобы выкупить вашу вещь у скупщика.

По мере того, как Дормаль своим сухим голосом выдавал эту информацию, лицо хозяина ломбарда постепенно тускнело.

– Благодарю вас, господин Дормаль, – широко улыбаясь, произнес я, на что приказчик Веберов лишь коротко кивнул. – Что скажете, уважаемый господин Аркур?

Скупщик тяжело вздохнул и, старательно имитируя приветливый тон, ответил:

– Действительно… Что-то я запамятовал об этом указе… Спасибо, что напомнили, господа. На самом деле, я даже рад, что все так получилось и буду счастлив, если фамильная драгоценность вернется к истинному владельцу. Лучше я продам ее вам за ту же цену, что предложил мне тот господин. А именно – за тысячу серебряных крон.

Вот крысеныш… А рожа так и сияет!

– Вижу на ваших лицах удивление, господа, – как ни в чем не бывало продолжил Аркур. – Увы, но закон на моей стороне. У вас есть еще несколько месяцев – это правда, но цену устанавливаю я.

Последнюю фразу скупщик произнес холодным тоном. Маска учтивости и благодушия исчезла, обнажив его настоящий облик. Даже невозмутимый Дормаль позволил себе хмыкнуть.

Что происходит? И что это за танцы с бубнами вокруг какого-то медальона? Обычный поход в ломбард превратился в очередную семейную тайну Макса. Ну, крысеныш, ты сам напросился…

– Тысяча крон? – спокойно переспросил я.

– И ни оболом меньше, – жестко ответил Аркур.

Дормаль хотел было что-то сказать, но я остановил его жестом.

– Я вас услышал, господин Аркур, – кивнул я. – Мне надо подумать.

– Как вам будет угодно, шевалье. Пока думаете, помните о том, что время на исходе.

– Конечно, – сохраняя невозмутимое выражение лица, произнес я. – Идемте, господин Дормаль.

Мы развернулись и двинулись на выход. К слову, в ломбард за все время так никто и не зашел. Это очень кстати.

Открыв входную дверь и пропустив вперед Дормаля, я произнес:

– Подождите меня в карете, любезный. Я вспомнил еще об одной ценной вещи, которую хотел бы выкупить.

Дормаль невозмутимо кивнул, а я, оглядев улицу, аккуратно притворил за собой дверь и задвинул все три засова. Вот теперь поговорим.

Мои действия не остались незамеченными. Аркур нахмурился и, пятясь к маленькой дверце у себя за спиной, требовательным тоном воскликнул:

– Шевалье! Что вы себе позволяете?!

Он хотел казаться грозным, но у него это плохо получилось. На последнем слове его голос предательски дал петуха.

Расстояние между дверью и прилавком я преодолел в считанные секунды, но все равно немного не успел. Аркур оказался прытким субъектом. В тот момент, когда я перемахнул через прилавок, он уже закрывал за собой дверь подсобки.

Во мне проснулся охотничий азарт. Нет, крысёныш! От Лиса так просто не уйдешь!

Аркур замешкался с засовом, чем я мгновенно воспользовался.

Ударом ноги, усиленным небольшим сгустком энергии, я буквально вынес мелкую дверь. Аркуру отчасти повезло – удар створки пришелся ему в плечо.

Пока скупщик барахтался на полу и изрыгал на мою голову проклятия, я быстро осмотрелся. Небольшая комната без окон, у стены широкий стол, заваленный бумагами и разными предметами, у противоположной стены маленький диванчик и кресло, а чуть дальше еще одна дверь. Я подергал за ручку – заперто.

За спинкой дивана послышался шорох и жалобный всхлип. Я заглянул туда и улыбнулся. Сын Аркура забился в угол и, обняв руками колени, затравленно глядел на меня. В его глазах застыли слезы.

– Жако, не бойся, – спокойно сказал я. – Мне нужно поговорить с твоим отцом, а потом я уйду.

– Ренар! – сквозь зубы прорычал Аркур, пытаясь подняться на ноги. – Ты за это ответишь! Я подам на тебя в суд! Остаток своей жизни ты проведешь на рудниках!