Если бы меня спросили (СИ) - Лабрус Елена. Страница 27

— Программист моей души, спасибо тебе огромное, но, пожалуйста, не присылай мне больше цветы, — первое, что сказала ему Ирка, отправив фото букета в шляпной коробке у кровати.

Двадцать пять красных роз, алая лента, всего одно слово на карточке: «Моей…».

Вадим задумался, что добавить, продиктовав надпись, когда его переспросили: «Оставить просто «моей»?», и он оставил. Моя. Этим коротким словом уже всё сказано.

— Я хотел… это же… просто… — не ожидал он, что ей не понравится.

— Мне понравилось. И очень приятно. Правда, — развеяла она его сомнения. — Но я расстраиваюсь, глядя, как они гибнут. Это грустно.

— Это цветы, Ир. Просто цветы. Они отцветают и в саду, и в горшке, и в букете.

— Просто цветы. Просто конфеты, — хмыкнула она. Вместе с букетом он отправил коробку шоколада. — А потом оглянуться не успеешь — плюс пять килограммов.

— Носи на работу, — улыбнулся Вадим, вспоминая, как она пищала от радости, когда он подарил ей плюшевого корги. «Ира. Пять лет», — посмеялась она над собой, тиская игрушечного щенка.

— Ага, щаз! Перебьются! — судя по скрипу, села она в кровати. — Кстати, о работе. Я… В общем…

Вадим напрягся.

До чего же он не любил, даже боялся моментов, когда не знают, с чего начать разговор. Боялся больше, чем слов «Нам надо поговорить».

Обычно это предвещало большую жопу.

— Короче, я устроилась на работу в «Гедеон», — выдохнула Ирка.

— Что? — не поверил своим ушам Вадим. Снял ноги с кресла. Резко сел.

— Так получилось, — голос у неё был виноватый. Не такой, чтобы «прости, прости, прости», но она понимала, что он расстроится. — Помнишь, я обещала, что поговорю с твоим отцом?

— Ты не обещала — ты хотела с ним поговорить про аварию, и я искренне надеялся, что тебя отговорил.

Чёрт! Да, он расстроился. «Гедеон» — компания отца. Вадим сам рассказал Ирке, кем тот работает. Но что она всё же пойдёт, не ожидал.

— Не отговорил. В общем, я пошла поговорить, а им как раз требовался секретарь. И меня взяли… На испытательный срок, — добавила она, когда Вадим ничего и не ответил. А когда и на это промолчал, уточнила: — Личным секретарём к твоему отцу.

— Ир!

Зашуршали шарики наполнителя мягкого кресла: Вадим встал.

— Он выглядит вполне адекватным, — снова зачастила она. — Да, резкий. Да, чересчур прямолинейный. Нервный, требовательный, властный. Но не идиот.

— Мой отец далеко не идиот. — Вадим и сам почувствовал, каким ледяным холодом повеяло от его голоса. — Только не ошибайся на его счёт. Сочувствие, жалость, сострадание ему недоступны. Он адвокат. Он сам дьявол. Дьявольски харизматичен, и манипулирует людьми столь же изощрённо. Он всех использует. И тебя использует. Не связывайся с ним.

— Свет души моей, — улыбнулась она. Но Вадиму было не до смеха.

— Ты обещала быть на моей стороне, — отчаянно выдохнул он.

— Я на твоей стороне, Вадим. — Конечно, услышала она, но характера ей было не занимать. — И я не хочу, чтобы ты страдал, потому что вы с ним поссорились. Я надеюсь, однажды вы услышите друг друга. И я хочу тебе с этим помочь.

— Вряд ли это случится в обозримом будущем, — Вадим мерил шагами глухую комнату, заваленную креслами-мешками, на которых разрешалось даже вздремнуть и где он сам не раз ночевал, засиживаясь на работе до утра. — Нас с отцом давно ничего не связывает.

— Вас связывает как минимум кровное родство и как максимум родовое упрямство.

— Возможно, — усмехнулся Вадим. — Но это уже неважно. Он уезжает в Америку.

— Куда? — удивилась Ирка.

— Куда-то к югу от Вирджинии, если я правильно понял, хотя Ольга Александровна, конечно, настаивает на Нью-Йорке и, наверное, потащит его туда.

— Подожди. Как уезжает? Когда? — явно неприятно поразила её эта информация, хотя Вадим и не понимал почему.

— Ну, когда ей там рожать? Вот до того, как. То есть в ближайшие пять-шесть месяцев. Возможно, отец ещё вернётся, у него всё же бизнес, лицензия, коллегия. А она вряд ли.

— Она не беременна, Вадим, — сказала Ирка.

Вот теперь удивился он. Удивился, а потом ужаснулся.

— У неё был выкидыш?

— Я… — запнулась она. — Я не знаю.

— О нет! Теперь она скажет, что это из-за меня. Я мотал ей нервы, я разбил её машину, я…

— Вадим, — пыталась вклиниться в его монолог Ирка.

— Так вот в чём был план! Обвинить меня ещё и в этом. — Неслись его мысли дальше. — А я-то думал, она жрёт столько фастфуда из-за гормонов, а она, наверно, и не была беременной, только изображала, — возмущался он, хотя на самом деле на душе скребло.

— Вадим!

— А если, правда, из-за меня? Если я виноват в гибели их ребёнка?

— Ты не виноват! — всё же пробилась Ирка. — Отец был в курсе, что твой приезд станет для его жены стрессом. Он ни за что не позвал бы тебя ради какого-то дома, если бы жизнь ребёнка была под угрозой. Он знал!

— Чёрт! — замер Вадим, словно резко прозрев. — Знал, что она не беременна? Но зачем тогда…

Перед глазами калейдоскопом закружились сцены, как Ольга жалуется на тошноту, а отец сочувственно предлагает ей чай из ромашки; как в ресторане ей стало дурно от запахов, и они пересели к столику у окна — там воздух свежее; как подкладывает ей под спину подушки, как массирует плечи…

— Если он знал, зачем… — повторил Вадим, но на вопрос «Зачем отец поддерживал её ложь?» ответа не нашёл. — Впрочем, какая разница, меня это больше не касается.

— Может, он этого и ждал, что его жена будет изображать выкидыш и всё свалит на тебя? — удивила его Ирка.

— Очень смешно, — хмыкнул Вадим. — Нет, он не ждал. И он не знал, Ир. Он позвал меня, несмотря на её беременность, потому что оформление виз имеет свои нюансы, а оформление недвижимости и разных бумаг занимает время, которого у него до отъезда осталось впритык.

— Наплевав на здоровье жены? — хмыкнула Ирка. — Плохо же ты знаешь своего отца. Но, по крайней мере, теперь понятно, почему отец решил отдать тебе мамин дом, — вздохнула она.

— Точно не ради того, чтобы оказаться на улице, — усмехнулся Вадим. — Мы договорились, что они будут жить там до отъезда, а потом я могу делать с домом что хочу.

— И ты обещал, что до их отъезда больше там не появишься?

Да, он обещал, только прозвучало это куда грубее: что ноги его больше не будет, пока они там.

— Жизнь отца меня давно не касается, как, собственно, его не касается моя жизнь. Но я благодарен, что мамин дом он всё же отдал мне, а не продал, не подарил какой-нибудь своей подружке.

Он замолчал, вдруг осознав, что Ирка ведь не вчера ходила в «Гедеон». Что она…

Чёрт! Это ведь она отправила его мачехе тюльпаны, потому что знала, что она их ненавидит, потому что это Вадим ей рассказал. И она пошла к отцу, когда Вадим ещё был рядом.

— А когда ты собиралась мне сказать, что устроилась на работу к отцу? — нахмурился он. — Специально ждала, когда я уеду?

Как же он это «любил»: узнавать новости последним. Разве он давал повод ему врать?

— Ты бы в любом случае уехал, Вадим, не надо этот недовольный тон.

— Недовольный? — остановился Вадим.

— Да, недовольный. Обвиняющий и обиженный одновременно, — ответила Ирка. — Нет, я не ждала, когда ты уедешь, просто так получилось. И я не собиралась устраиваться к твоему отцу на работу. Но меня взяли, а зарплата у них намного выше, чем там, где я работала до этого, поэтому выбор был очевиден.

— А его не смутило, что ты моя девушка? Хотя нет, погоди, ты же ему не сказала? — догадался Вадим. — Пошла меня защищать, но тут выгорела непыльная работёнка с хорошей зарплатой, — усмехнулся он, — и ты тут же про меня забыла, — зудела обида и уязвлённое самолюбие. Вадим хотел перешагнуть, но вместо этого зло пнул кресло-мешок. — Даже хуже, умышленно умолчала, иначе отец бы тебя не взял.