Если бы меня спросили (СИ) - Лабрус Елена. Страница 53

Мох, тень, запах сырости. Полчища комаров, что только и ждут, чтобы на них набросится.

К сожалению, не о том она думала.

— Да, я тоже гулять не особо, — усмехнулся мужик, беря Ирку за руку. — А вот потрахаться не против.

— Что? — опешила она.

— Юбку задирай и поворачивайся спиной, — ответил он, расстёгивая ширинку.

— Ты охренел, что ли! — рванула она руку.

Но мужик словно именно этого и ждал: резко вывернул её запястье, дёрнул руку за спину и толкнул Ирку к машине. Она взвыла от боли в плече. Пыталась оттолкнуться от грязного горячего капота, но это было столь же бесполезно, как пытаться сдвинуть ноги — чёртовы каблуки вошли в землю намертво, ноги словно прибили к земле железнодорожными костылями.

Затрещала юбка. Один резким движением мужик сдёрнул с неё трусики.

— Я беременная, — прохрипела она, с трудом набрав в грудь воздух. Он услышал.

— Ну это мне не помешает, — усмехнулся он.

Она услышала, как шелестит презерватив. А потом он вошёл. Мощно. Глубоко. Грубо. Больно.

Ирка стиснула зубы. Вся сжалась в комок. Зажмурилась.

«Господи! Только бы это побыстрее закончилось! — мысленно молилась она, вздрагивая на каждый болезненный толчок. Чувствуя, как пульсирует плечо, как вывернулся сустав, как ломит лопатку, сводит шею. — Только бы побыстрее…»

Мужик довольно закряхтел.

— Ну вот и всё, детка! — хлопнул он её по заднице. — Одевайся!

Сказал просто, буднично. Жикнул замок ширинки. Брякнула пряжка ремня.

Дрожащими руками, не поворачиваясь Ирка натянула трусы, одёрнула юбку.

«Наверное, на всё ушло не больше минуты», — подумала она, пытаясь вытащить ногу.

И замерла, услышав звук, который ей совсем не понравился.

Щелчок складного ножа, звон лезвия.

— Ну ты же не думала, что я оставлю тебя в живых, — схватил её мужик за волосы и дёрнул к себе. — Ты же в милицию побежишь, заявление напишешь. А оно мне за…

Следующий звук был таким, словно лопнул арбуз.

Ирку отбросило на капот. Она врезалась грудью в решётку радиатора и, кажется, услышала, как затрещали рёбра. В глазах потемнело. Она сползла на землю, развернулась и потом только увидела, что происходит.

— Север? — прохрипела она.

Мужик с кровавым месивом вместо башки валялся рядом в траве.

— Ты как? — бросился к ней Петька.

— У тебя, — уставилась она на его лицо, забрызганное кровью и чем-то ещё. Мозгами? Осколками костей? Перевела глаза на биту, что он сжимал в руке.

А потом её вырвало.

— Ничего-ничего, — Север вытер её лицо своей рубашкой. — Всё будет хорошо.

— Ты его… убил, — еле выговорила Ирка обожжённым кислотой горлом.

— Я знаю, — кивнул Петька. — Но я успел, — повалился он рядом на траву, рвано дыша. — Или он убил бы тебя.

— Я знаю, — кивнула Ирка.

— Я же успел? Он же ничего с тобой не сделал?

Она покосилась на размазанную по бёдрам кровь и как бы невзначай прикрыла её рукой.

— Нет, — уверенно покачала головой. — Что будем делать?

— Не знаю. Вызовем полицию?

— Тебя посадят, — мотнула головой Ирка, а потом решительно заявила: — Хватит с меня полиции! И тюрем тоже.

— Тогда поехали на хрен отсюда, — подал ей руку Север.

— Нет. Его надо закопать, — упрямо покачала она головой, боясь смотреть в ту сторону, где уже вился рой жужжащих зелёных мух.

— Я ночью приеду и всё сделаю.

— Нет, мы закопаем его сейчас. Там разрытые могилы после перезахоронения, — показала она рукой. — Оттащим его туда. В свежую яму второй раз не полезут.

Север оглянулся и кивнул.

Комары как сдурели. Целые полчища слетелись на пиршество.

Странно, что Ирка замечала такие вещи. Странно, что тащила труп мужика, который её изнасиловал, хотел убить и отмахивалась от комаров. Словно в этом был смысл. Словно всё это можно забыть и жить дальше.

Но выбора у них уже не было. Им придётся. Жить дальше.

— Садись в машину, — сказал Петька, когда уставшие до изнеможения, искусанные, перепачканные землёй, в песке с ног до головы они руками закопали яму до половины.

— А с этим что делать? — показала Ирка на джип.

— Отвезу ночью на разборку, там ни о чём не спросят.

Она кивнула.

— К тебе, ко мне? Надо смыть с себя это, — сел за руль Север и показал, что грязный, как чёрт.

— Ко мне ближе, — прихлопнула очередного комара на руке Ирка и вдруг застыла.

— Что? — с беспокойством спросил Север.

— Браслет, — показала на запястье Ирка. — У меня был браслет. И он…

Они уставились друг на друга. Браслет остался где-то в могиле — просился ответ.

— Может, он где-нибудь в кустах? — с надеждой спросила Ирка.

— Ладно, я поищу. Потом. Но сейчас едем. — Север завёл машину.

— Как ты меня нашёл? — спросила она, стирая с лица пот. Сплюнула песок, что хрустел даже на зубах.

— Не знаю. По наитию. Увидел, как этот урод развернул машину, рванул к тебе, а когда ты так и не вернулась, поехал искать.

— Что будем делать? — очередной раз спросила Ирка.

— А что мы можем сделать?

— Ты его документы забрал? — странно, но голова была ясной, как никогда.

— Конечно. И документы, и ключи от машины.

— Кто он?

— Понятия не имею. Да и какая разница — он хотел тебя убить. Он. Хотел. Тебя. Убить, — жёстко повторил Север. — Помни только это.

— Я постараюсь, — кивнула Ирка.

— Посадят и пусть, — выдохнул он. — Я не боюсь, Ир. Я боюсь тебя хоронить, со всем остальным я справлюсь.

Север.

Ирка сжала его руку.

Чёртов Север!

Однажды он сказал, что не дрогнет, даже если ради неё придётся убить.

А он не бросал слов на ветер.

Глава 14. Вадим

— А твоя куда? — подошёл Макеев, оценив, как Вадим провожает глазами машину.

— Сейчас вернётся, — ответил Воскресенский.

Он с трудом подавил желание поехать за Иркой.

Кто этот мужик? Кто его пригласил? Кто-нибудь вообще его знает? У Вадима было смутное ощущение, что он его где-то видел, но никак не мог вспомнить где.

— Я бы на твоём месте её одну не отпускал, — давил на гниль Макеев.

— Хорошо, что ты не на моём месте, — язвительно улыбнулся Вадим.

— Да, кстати, поздравляю. Это успех. Не ожидал, что выйдет настолько мощно.

«Выйдет, — хмыкнул Воскресенский. — Какое отвратительное слово — выйдет. Словно оно случайно «вышло». Случайно повезло. Случайно получилось и надо же — вышло! Словно я, сука, полжизни на эту игру не положил. Словно не работал над ней как проклятый. Словно мне оно вообще ничего не стоило».

— Видишь, глаза красные, — показал пальцем Макеев, не оценив, что Вадим на него даже не смотрит. — Всю ночь играл. С трудом оторвался. Слушай, а ведьма там, ну эта девка с даром, случайно, не Ирка? Её и зовут похоже.

— Боюсь, на этом сходства заканчиваются, — усмехнулся Вадим.

— Ну это да, твоя покруче будет, — засмеялся Макеев. — Но записки её мне понравились.

— Какие записки? — удивился Вадим.

— Ну как, — растерялся тот. — Или это не в твоей игре? А! Я наверно, перепутал! Ну точно! Вот что значит, почти не спать. Это же в каком-то кино тёлка герою пишет письма и оставляет во всяких местах.

— М-м-м… Типа «съешь меня», «выпей меня», — наигранно улыбнулся Вадим.

— Ну да, — с облегчением выдохнул Лёха, думая, что его пронесло. А зря.

— Нет, это у меня. Только не в игре, — смотрел на него в упор Воскресенский. — Ты, сука… следишь за мной, что ли? — шагнул к нему угрожающе.

— Да ты чего, Воскрес? — испуганно отшатнулся Макеев. — Мне зачем?

Но Вадим уже и так всё понял.

— А я, дурак, думал, что сам тебе по пьяни рассказал про тот наш разговор с Иркой на веранде, который ты передал слово в слово Анфисе. Но нет, я не рассказывал. И про записки тоже. Вернее, я рассказывал, но не тебе, а ты… — вдруг ясно как божий день, увидел Вадим всю картину целиком.