Осколки: коготь Зверя (СИ) - Чернышева Майя. Страница 35

— Что там в итоге, Пирожок? — глухо спросила она.

Я перевернула последнюю карту и пробормотала:

— Слушай…

— Колись давай! — прикрикнула на меня та. — Ненавижу мямлей!

— Пятерка кубков. Утрата, — отрезала я. — Масштаб и поле неясны, но это принесет тебе огромную боль.

Долорес расхохоталась, откидывая копну волос назад. Она слезла с кровати и вытерла слезы смеха рукой:

— Да уж, спросила я у юной гадалки, что там меня ждет в ближайшие три месяца. Ладно, мне на работу пора.

С этими словами подруга исчезла за ширмой, переодеваясь в рабочий комбинезон. Я принялась собирать карты в единую колоду, с небольшим подозрением спрашивая:

— Сегодня же выходной. И ты вчера была на работе…

— Деньги, крошка, деньги! — ответила она. — Обещала помочь кое-кому.

Я не смогла выведать у Доры, где она работала. Мне, если честно, не было даже понятно, как ей удалось вообще получить место, ведь…

Об этой истории чуть позже в следующих блоках.

— Маргарита? — окликнула меня Долорес, расправляя складки на уродливом буром комбинезоне.

— А? — я оторвалась от отчета для «Прорицаний».

— Что обычно выпадало при гаданиях тебе? — она сложила руки на груди.

— Ничего, — развела я руками, — В Форестайде на Таро кроме меня никто не гадал, а для самой себя… Нужно отстраняться и смотреть холодным взглядом. Я так не умею.

Дора вдруг подошла ко мне и мягко улыбнулась, как не улыбалась еще никогда. Но и это было скорее гримасой с чертовой примесью горечи:

— Думаешь обо мне плохо? — неожиданно тихо спросила она. — Ты ненавидишь меня?

— Только когда твои часы бьются током, — хихикнула я, — но это издержки производства, да и бывают очень редко, а так… Нет. К чему ты вообще спрашиваешь?

Дора взъерошила мне волосы и хмыкнула:

— Вот видишь, врут твои карты.

***

Блок второй: Мой путь

Если честно, все было сложно.

В биографиях всех великих сестер черным по белому писали примерно одно и то же: «Еще с детства ведунья Пинтахленья Похлебская обнаружила в себе магический дар и выбрала себе путь варения вкуснейшей грибной похлебочки в промышленных масштабах, чтобы накормить родную деревню…».

Да, пример тупой. Но я есть хочу.

Все мои однокурсницы чуть ли не с пеленок знали, чем будут заниматься и какой путь выберут. А вот со мной предстояло помаяться.

Танцы я даже побоялась предложить. Стоило мне только обмолвиться Доре, что люблю хореографию и сумею это применить, она громко расхохоталась:

— Путь ведуньи должен помочь тебе выжить, Пирожок. Танцами ты сможешь заработать только в шлюшатнике.

В принципе, дома говорили то же самое. Не так уж обидно. К тому же я надеялась, что смогу пройти прослушивание в танцевальную команду школы Эйлин…

Давайте эту историю поставим чуть позже, пока у меня обед не переварился. Есть риск, что я блевану.

Меня не могли пристроить ни на одно мало-мальски существенное направление школы Ронетт. На пути Астрономии я засыпала от усталости, путь Душеведства отвергла из принципа. Дора сразу же доложила госпоже Клариссе, что если ей придется учить меня пути Механики, то не избежать смертоубийства, а про мои успехи на пути Зелий и пути Растениеводства, думаю, вы уже все поняли из первого блока. В итоге мне удалось удержаться на пути Прорицания, потому что я видела сквозь морок, но это не было мне по душе.

— Третье око — одновременно дар и проклятие, милые сестрички! — с драматичным подвыванием сообщила старшая сестра Далия со своей кафедры. — Вас ждет несладкая доля, дорогие мои!

— Да куда уж слаще, — пробормотала я, кутаясь в кардиган, надетый поверх свитера.

Занятия обычно проходили по вечерам в самой дальней и самой холодной части школы. Источниками света были магические шары, излучавшие слабый лиловый свет. В классе постоянно пахло тошнотворно-сладкими благовониями. Неудивительно, что у меня каждый раз до жути раскалывалась голова.

— Сестра Далия! — позвала ее одна из самых восторженных учениц, жадно ловившая каждую бредню. — Кажется, мне только что было видение…

Преподавательница охнула и побежала к девочке, словно курица-наседка к цыплятам. Я же сосредоточилась на чтении — скорее на тупом рассматривании — расплавленного воска на блюдце.

Отчаянно хотелось спать. Дым благовоний, тихие перешептывания на заднем фоне, полумрак — вся обстановка буквально умоляла меня положить ручки под щечку и заснуть. Даже холод, пробивавшийся сквозь слои одежды, никак не бодрил.

Золотой свет, пронзающий словно тысяча лезвий.

Лепестки роз у ног

Отчаянно-горько-злобная ухмылка на обескровленных губах

— Юная сестра! — ощутила я мягкий толчок в бок. — Что с тобой?

Далия нависла надо мной. Ее маленькие черные глазки, как пара жучков бегали по мне, выискивая и выпытывая признаки пробудившегося Третьего Ока.

— Голова закружилась, — пробормотала я, не желая признаваться, что заснула на уроке.

Она недоверчиво склонила голову набок. И без того похожая на насекомое своим невысоким ростом и массивной фигурой, Далия напомнила мне агента ФБР. Но вдруг почти у половины учениц пятна воска сложились в «картину неминуемой кончины», и та была вынуждена успокаивать их, приговаривая, что «Мир за завесой тайны субъективен».

Однако так легко я не отделалась. После урока Далия поманила меня в свой кабинет-каморку за классом и усадила за пыльный стол, уставленный уже почерневшими от чая чашками, контейнерами с пучками трав, полуоплавленными свечами и другими материалами для уроков

— Как тебе осколки? — спросила она, наливая мне отвар, которым отпаивала всех замерзших.

— Простите? — осторожно поинтересовалась я, все еще надеясь уйти от ответа.

— Осколки, — повторила преподавательница, пододвигая чашку ко мне, — образы и символы из будущего, что посланы тебе из-за Завесы.

Ей невозможно было соврать, как, впрочем, никому из ведуний. Даже если они не могли копаться в мыслях, то считать эмоции, малейшее смятение или злой умысел — на раз, два, три.

По крайней мере, мне так казалось.

— Фигня какая-то, если честно. Словно кадры в фильме заели.

Далия расхохоталась, откинув голову назад. Ее русые волосы с сединой выбились из-под черного бархатного обруча и обрамили лицо забавными локонами.

— Первый раз на моей памяти слышу такое сравнение, — ответила она, — видишь ли, Маргарита, осколки не просто кадры. Это послание, которое ты должна считать. Магия поможет тебе в этом.

Я поежилась. Как раз-таки магия у меня не шла. В один день на уроках госпожи Клариссы я могла заставить канделябр порхать вокруг стола или превратить белый цветок в розовый, а в другой — не могла и открыть силой мысли учебник на нужной странице.

— Старшая сестра Далия, а можно ли отказаться от магии? — вежливо поинтересовалась я.

Ее густые брови стремительно взлетели вверх. Она прижала руку к груди и выдохнула:

— Отказаться? Как ты себе это представляешь?

— Ну, чик, и все! — изобразила я пальцами лезвия ножниц.

Старшая сестра Далия посмотрела на меня так, словно у нее спросили, каким способом удобнее разделывать людей. Придя в себя, она вкрадчиво произнесла:

— Магию ни в коем случае нельзя отвергать от себя. Скажи, можно ли заставить свою кровь охладеть? Или поменять местами сердце и желудок?

Эти иносказания вывели меня из себя. Я нуждалась в ответах, но никто не спешил мне их давать.

— Я была нормальной! А потом вдруг с бухты-барахты меня объявили ведуньей и отвезли сюда! Так что это точно не моя природа!

Преподавательница сощурилась и произнесла уже не таким благодушным тоном, каким разговаривала со мной мгновение назад: