Мария Кровавая - Эриксон Кэролли. Страница 15

Прочный авторитет этим учениям придавало их библейское происхождение, как и тот факт, что они полностью соотносились со многими другими доктринами церкви. Святой Павел писал, что «так же, как Христос глава церкви, так и муж над женой главный», и запрещал женщинам говорить на собраниях христианских общин. Он учил, что женщины должны почитать мужчин и быть в их подчинении. В Новом Завете можно найти места, где говорится, что подобно тому, как Христос служит посредником между человеком и Богом, так и мужчины призваны быть посредниками между своими женами и Христом. Мужское превосходство было важным фактором в деле спасения души — одной из основ христианства, — и сомневаться в этом (то есть хотя бы в малейшей степени допускать полноценность женщины) означало сомневаться в самой возможности спасения души.

Такой взгляд на женщину поддерживали и социальные доктрины. Англичане эпохи Тюдоров верили, что общество держится на сложной системе взаимоотношений между «довлеющими и подчиненными». В этой системе любой человек занимал свое заранее определенное место, и социальный порядок мог быть обеспечен только в том случае, если каждый будет оставаться на своем месте. В такой социальной иерархии женщине было предписано подчиняться вначале отцу, а затем мужу, а если она осмеливалась оспорить свою зависимую роль, то, стало быть, восставала против всей социальной структуры общества.

Конечно, Марии, чтобы убедиться в обратном, стоило только оглянуться по сторонам и почитать кое-какие книжки. Какая там женская неполноценность и слабость! В средние века женщины носили доспехи и командовали феодальными армиями, они руководили осадами и организовывали оборону городов и замков. Первое известное в XV веке сражение в Англии получило название Битва женщин, и вообще хроники того времени полны рассказов о женщинах-воительницах. Это было во Фландрии во времена правления деда Марии, Генриха VII, когда небольшой группе английских воинов, среди которых большинство были больные и раненые, пришлось оборонять от французов город Нипорт. Французы уже проникли за городские ворота, когда в порту Кале причалил корабль с английскими лучниками. К ним присоединились женщины города, и они совместно отбросили противника назад. При этом женщины, вооружившись ножами, с криками «Англичане, на помощь!» ринулись на французов и начали резать им глотки с такой же быстротой, с какой лучники выпускали свои стрелы.

В равной степени многочисленными были примеры женщин-ученых. Прабабушка Марии, Маргарет Бофор, перевела на английский работы французов и была объявлена «самой ученой» женщиной с «редкой памятью»; она имела в Кембридже свои апартаменты и основала там Колледж Христа.

Учеными женщинами славились дворы итальянских правителей, а дочери немецкого гуманиста Пиркхаймера своей образованностью были знамениты по всей Европе. В Англии дочь Томаса Мора, Маргарет, обладала столь обширными знаниями, что ее трактат «Четыре новшества» Мор ставил выше своих работ.

При дворе Генриха самым очевидным примером женской незаурядности могла служить мужественная и умная королева Екатерина. Она родилась в военном лагере, когда воины матери осаждали Гранаду, а ее горькая юность прошла на чужбине. Первый супруг умер совсем молодым, а затем погибли все дети от второго брака, кроме одной дочери. И теперь, живя в унижении, переживая измены супруга, она не пала духом и не отказалась от борьбы. В ней текла кровь благородных предков, ее способности как правительницы, которые она проявила в отсутствие Генриха, ее хладнокровие и достоинство, ее добрая улыбка были общеизвестны. Екатерина могла также гордиться и своей ученостью, за что англичане называли ее «чудом среди женщин». Вивес с этим соглашался, но от своих взглядов относительно женской неполноценности не отказывался. «То, что она не мужчина — это просто какая-то ошибка природы», — говорил он, и в его устах это было высшей похвалой. «В ее женском теле бьется мужское сердце», — настаивал он. «Но как женщина, — сказал позднее о Екатерине Томас Кромвель, — она превзошла всех героинь истории».

Итак, все, что узнавала Мария от своих наставников, и то, что она сама наблюдала вокруг себя в детстве, приучило ее к тому, что ей следует страшиться своего женского естества, потому что оно слабое и склонно к греху. Да, говорили учителя, вполне возможно, ты умна, да только на ум твой нельзя положиться. Ей предписывалось бояться думать, судить о чем-нибудь или действовать по своему собственному разумению. Все свои устремления женщине следовало ограничить скромной жизнью в тихой покорности супругу, которого для нее выберут другие. Самое большее, чего она могла добиться, — так это что ее сравнят с мужчиной (как Екатерину): мол, очень жаль, что при таких способностях ей довелось родиться в женском обличье.

ГЛАВА 5

17 апреля 1521 года в Германии перед членами Вормсского парламента предстал толстый молодой монах с грубым лицом крестьянина. Наряду с ведущими иерархами германской церкви там присутствовал также и император Карл V со свитой. Молодого монаха звали Мартин Лютер. Он был весьма самоуверен, однако испытывал перед собравшимися благоговейный страх. На Вормсский парламент его призвали в надежде, что, возможно, он откажется от своей ереси. А ересь, которую распространял этот монах, была довольно вредная. Он проповедовал, что папа — всего лишь обычный человек с присущими ему слабостями, что Семь Церковных Таинств к спасению души не ведут, и так далее.

Папа, видевший в Лютере всего лишь очередного еретика, отлучил его от церкви, но было поздно — в империи он уже стал популярным героем. В Германии писания еретика с интересом воспринимали все слои общества, тяготившегося политическим и экономическим засильем Рима. Лютер был самым опасным человеком на всей территории империи севернее Альп. Карл V предпочел не провоцировать еретика на открытый бунт и решил пока папскую буллу об отлучении его от церкви не обнародовать. Вместо этого император призвал его в Вормс. Здесь он показал еретику стопку книг. Его книг.

«Станешь ли ты, Лютер, настаивать сейчас на всем том, что написал? — спросил он. — Ведь ты выступаешь против вековых традиций церкви. Как можешь ты заявлять со всей уверенностью, что прав, а все остальные, кто был до тебя, не правы?»

Лютера торжественная обстановка несколько подавляла. Он как будто бы заколебался и попросил дать ему время, чтобы подготовиться к ответу. Затем возвратился к себе в холодную мансарду — единственное жилище, которое он смог найти в этом городе, — и принялся размышлять, не допустил ли прежде в своих рассуждениях ошибок. На следующий день он вновь предстал перед парламентом, заявив, что в написанном ничего изменить не может. Его вновь принялись убеждать. «Отступись, — говорили ему, — иначе германские земли ждут раскол и гражданская война». Но Лютер оставался непреклонным. «Я буду следовать своим убеждениям и ничему больше», — заявил он. Возмущенный император покинул зал. Было принято решение изгнать Лютера из страны, и тот покинул Вормс, видимо, удивляясь, как это его оставили в живых. На следующий год прокатилась первая волна кровавых бунтов, которые сотрясали германское общество все двадцатые годы XVI века.

В тот день, когда закрыли Вормсский парламент, Ричард Пейс, секретарь Генриха VIII, застал короля в его апартаментах читающим одну из книг Лютера. Это был его новый трактат «О вавилонском пленении церкви», в котором утверждалось, что должно быть только два таинства: причастие и крещение, а не семь, как определено Римом. Трактат навел Генриха на мысль, которая уже довольно давно витала в воздухе. В 1515 году он начал работать над теологическим трактатом, который так и не закончил, хотя периодически к нему возвращался. Теперь он этот трактат закончит, подвергнув Лютера уничтожающей критике. А благодарный папа вознаградит его, присовокупив к королевскому титулу одно важное дополнение. В средние века папа даровал династии французских королей титул Христианнейшие. Генрих хотел такого же для себя и своих наследников.