Приручить Сатану (СИ) - Бекас Софья. Страница 14

— Но я хочу гулять! — Ада капризно поднялась и затопала ногами. Ева смотрела на неё с холодным равнодушием и глубоким спокойствием, вопросительно подняв одну бровь — Позови папу.

— Как скажешь.

Ева снова спустилась на первый этаж, где было подозрительно тихо. Ни на кухне, ни в гостиной никого не было.

— Саваоф Теодорович?

— Вышел, — прозвучал откуда-то сверху грубоватый бас. Подскочив от испуга, Ева обернулась и увидела только волчью голову на стене, которая, впрочем, зашевелилась из стороны в сторону и глубоко зевнула. — Что? — спросил волк, когда увидел, что Ева, онемев от удивления, смотрела на чучело круглыми глазами и только открывала рот, силясь что-то сказать.

— Де-е-вушка привыкла к более уважительному отношению, — проблеяла голова козла с противоположной стороны. — Где твои мане-е-е-ры?

— Я сошла с ума, — вполголоса пробормотала Ева, прислонившись спиной к стене, чтобы не упасть.

— Занято! — рявкнул кто-то над ней, и острые зубы щёлкнули прямо рядом с ухом. Ева отскочила, как ошпаренная, и взглянула наверх.

— Осторожнее, девушка, — опять зевнула голова волка, подёргивая ухом. — Это медведь, он у нас кусается.

— Дурдом какой-то, — прошептала Ева, сползая на стул.

— И не говорите, — добродушно заметил волк, поднимая голову в попытке почесаться. — Вчера из-за него Саваоф Теодорович весь день провозился: больше часа пытался на место повесить.

— И это не считая оленя, чьи рога оказались слишком большими и постоянно мешались, — заметил с противоположной стены чёрный козёл. — Не то что мои — просто идеал рогов.

— Зато ты никак не мог найти себе места, и Саваофу Теодоровичу пришлось перевешивать тебя по всей кухне и гостиной, пока «Его Величеству козлу» не понравилось.

Козёл обиженно надулся и тряхнул длинной бородой.

— Кстати о нём, — немного приободрилась разговорчивостью волка Ева, так как остальные чучела оказались не особо расположенными к беседе. — Вы не знаете, где он?

— Пошёл в сарай за дровами, а то камин скоро погаснет.

Вдруг входная дверь настежь распахнулась, сильный порыв ветра поднял всё, что было можно, на воздух, и пламя костра, пару раз попытавшись противостоять, потухло.

— Ну вот, погас, — грустно заметил козёл, провожая взглядом своих горизонтальных зрачков тонкий дымок.

— Как Вы сказали? В сарае?

— Сразу от дверей налево, — понял волк и показал головой в сторону, где, предположительно, был сарай. Ева уже было направилась к дверям, но на пороге о чём-то задумалась. Тут она быстро взбежала по лестнице на второй этаж, а минут через пять появилась вместе с одетой Адой, и они вместе вышли на улицу.

— Слышал, как она ко мне обратилась? На «вы», — похвалился волк, гордо подняв нос.

— Не только к тебе, — хмыкнул козёл, после чего два чучела начали обсуждать, для чего вообще сюда приехала эта странная особа, и какое отношение она имеет к Саваофу Теодоровичу.

Крепко прижимая к себе Аду, Ева пробиралась сквозь сугробы. Прикрывая второй рукой глаза от колких снежинок, она пыталась рассмотреть где-нибудь сарай, но всё кругом было белым-бело и ничего не видно. Вдруг вдалеке показался тёмный силуэт, также пробирающийся сквозь снег. В правой руке он держал топор.

— Саваоф Теодорович!

Силуэт остановился, будто прислушиваясь, не показалось ли ему, но вскоре продолжил идти.

— Саваоф Теодорович!

— Ева!.. Это Вы?!..

— Да, это я! — кричала она, стараясь заглушить голос метели. — Подождите нас!

— Что?!.. Не слышу!..

— Подождите!

— Не слы-ышу-у!.. Уууууу!!! — подхватил ветер, и снег, будто разозлившись, стёр тёмное пятно, означавшее Саваофа Теодоровича, со своего белого листа.

Идти было тяжело. Ева взяла Аду на руки, прижимая к себе, словно драгоценный оберег, хотя ребёнок тянул к земле, словно камень. Ветер сбивал с ног, часто меняя направление, и свистел, как закипающий на огне чайник.

— «Мчатся тучи, вьются тучи; невидимкою луна освещает снег летучий; мутно небо, ночь мутна», — прозвучал то ли в мыслях, то ли наяву голос Саваофа Теодоровича. Звук шёл откуда-то с неба, а может быть, это Ева бредила, уступая место стихии.

— Ещё чуть-чуть… Ещё немного… — шептала она, судорожно прижимая Аду.

— «Еду, еду в чистом поле; колокольчик дин-дин-дин… Страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин!» — продолжал читать Саваоф Теодорович, и было непонятно, это его бас ещё звучит между зеркалами гор, или это ветер гудит в кронах сдавшихся сосен.

— Не могу больше… — выдохнула Ева в плечо Ады. Девочка обхватила холодными руками её лицо, заставляя посмотреть на себя, и тихо сказала:

— Немного осталось. Совсем чуть-чуть.

Это было сказано с такой искренностью и осознанностью, что Ева поверила. Собрав все силы, она, еле переступая, пошла дальше, стараясь не думать о том, сколько ещё это будет длиться.

— «Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло…

Вдруг вдали появились чьи-то очертания. Фигура быстро приближалась, становившись всё отчётливее и отчётливее. Это была женщина; уже опустившись на колени, Ева ползла ей навстречу, в надежде, что та её видит. Через некоторое время фигура приблизилась настолько, что ошибиться уже было невозможно — это была Мария. Она протянула к Еве руки, показавшиеся девушке в тот момент такими добрыми, нужными, и Ева, не совсем понимая, что происходит, с чистой совестью отдала ей Аду. Мария взяла её за ручку, и они вместе пошли в самое сердце метели. Ева осталась одна.

— Вьюга злится, вьюга плачет;

Кони чуткие храпят;

Вот уж он далече скачет;

Лишь глаза во мгле горят…

Собравшись с мыслями, Ева попыталась подняться, но ветер с ненавистью откинул её назад. Гулкий удар прозвучал где-то в горах и волной рассеялся между снежными валунами. Вдруг то справа, то слева стали вырастать длинные столбы воздуха, взвивающие снег вверх. Подняв голову, Ева до того удивилась, что рассмеялась, как ребенок: это шли большие снежные слоны! Их тело полностью состояло из мелких белых мошек, быстро летающих туда-сюда, и, когда они опускали свои толстые, словно стволы деревьев, ноги, раздавался тот самый глухой удар, как при сходе лавины. Маленький слонёнок пробежал мимо, выпустив из хобота тонкую струйку снега, и вскоре потерялся среди сородичей.

— Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре…

Стадо слонов ушло вперёд. Ева без сил откинулась на спину, и белое небо, словно мантия, раскинуло над ней свои длинные полы. Сердце бешено стучало, но в голове было пусто и спокойно, как во время кошмара, конец которого знаешь наперед.

— Не лежи на снегу — простудишься.

Ухмыляющееся лицо «человека в окне» появилось перед остекленевшим взором Евы и тут же исчезло, чтобы снова заглянуть сбоку.

— Пить хочется. И спать.

— Спать? Могу сделать одеяло из снега — в этом я мастер. А если хочешь пить, то можно съесть снег.

— Не хочу я есть снег. Он грязный.

— Ну-ну, ты меня обижаешь, — в самом деле обиделся человек, обойдя Еву с другой стороны. — Мой снег самый чистый.

Внезапная догадка пришла в голову девушки, и она, чуть повернувшись, заглянула ему в глаза:

— Так это на тебя жаловался Саваоф Теодорович?

— А он жаловался? — с интересом прищурился «человек в окне» и опустился рядом на корточки.

— Сказал, что «его слуги продолжают устраивать метель, несмотря на то что у него в такую погоду болит голова».

— Ничего не знаю. Она стояла сегодня по плану, — сказав это, он взмахнул обеими руками, и два столба снега взвились высоко в небо. — Знаешь ли, устроить такую грандиозную метель одному бесу не так уж и просто. Но ты посмотри на эти масштабы! Впечатляет, не правда ли?

— Впечатляет…

— Так что? Сделать тебе одеяло из снега?

Не дождавшись ответа, «человек в окне» зачерпнул обеими руками горсть снега, подул на неё, и на Еву мгновенно обрушился сильный снежный поток, погребя под своей толщей её хрупкую фигуру.