Тайна ворона - Абэ Тисато. Страница 30

Молча выслушав Надзукихико, Ямагами кивнул все с тем же выражением лица.

– Ясно. Поэтому ты считаешь, что Камовакэ Икадзути-но Ками из Хиёси-тайся – это мое изначальное имя?

– Да.

Надзукихико посмотрел в лицо божества, ожидая ответа, но тот только вздохнул и устало улыбнулся:

– И что из этого?

– Как что…

– Совершенно неважно, как меня звали раньше. Ведь теперь моя матушка дала мне прекрасное имя Цубаки. – Он нежно улыбнулся Сихо и спрыгнул с камня. – Если это все, что ты хотел сказать, я пойду. Масухо обещала, что мы отправимся ловить крабов! Ну же.

Он потянул Сихо за руку, но Надзукихико поспешил остановить его.

– Подожди! Я хотел рассказать еще кое-что про обезьян.

– Про обезьян? – Ямагами замер и пристально посмотрел на него.

Видя, что божество готово слушать, Надзукихико преклонил перед ним колени.

– Мне всегда казалось, что обезьяны пытаются испортить отношения между тобой и нами, ятагарасу. Однако, если и мы, и они одинаково верно служили тебе и передавали волю твою, им нет от этого выгоды. Я все размышлял над тем, какую цель преследовали обезьяны. И кажется, понял, в чем дело, когда услышал рассказ тэнгу. Если мое предположение верно, то получается, что мы, ятагарасу, – прямые потомки божества, а обезьян привели сюда просто как прислугу. Здесь нет Ооямакуи-но Ками, которому служили обезьяны, и в отсутствие своего хозяина Оодзару, возможно, был недоволен тем, что с ним обращаются как со слугой. О Ямагами-сама, – отчаянно вскричал Надзукихико. – Прости мне мою дерзость, но, пока не появилась госпожа Сихо, ты превращался в самое настоящее чудовище.

Ямагами и тут не рассердился, только подал Надзукихико знак продолжать, и тот заторопился.

– В разных концах земли существуют легенды о божественных обезьянах, пожирающих людей. Ты изначально не был богом-людоедом, однако случилось так, что ты начал съедать тех жриц, которых посвящали тебе. Не обезьяны ли научили тебя этому? – выпалил он. – Не затеял ли Оодзару, обвинив нас в неверности, избавиться одновременно от ятагарасу и от Ямагами и сам править здесь вместо божества?

Сихо озадаченно посмотрела на мальчика, но у того на лице не видно было никаких колебаний.

– Это все, что ты хотел сказать? – спокойно спросил он, и вся та наивность, с какой он обычно брал Сихо за руку и баловался, исчезла.

– Да. – Надзукихико склонил голову, и Ямагами важно кивнул.

– Я понял, что ты хотел мне сообщить. Перед появлением Сихо я действительно потерял свою форму и превращался в чудовище-людоеда. И то, что меня склонил к этому Оодзару, тоже может быть правдой. Однако правда и то, что эти сто с лишним лет, пока ятагарасу предпочитали не вспоминать о своем боге, мне продолжали прислуживать обезьяны. – Его слова звучали угрожающе. – Ты всего несколько месяцев назад вернулся сюда и уже изображаешь из себя преданного слугу?

Это выглядело уже не просто как раздражение, а как истинный гнев Ямагами. Он не поднимал голос, но чувствовалось, что в воздухе возникла какая-то тяжесть.

– Как ни посмотри, я пожирал женщин, потому что они были виноваты. Неважно, кто мне это посоветовал, но это решение я принял по своей собственной воле. И не пытайся вмешиваться не в свое дело!

Он смотрел на Надзукихико будто сверху вниз, и голос его звучал холодно.

– Ямагами-сама…

– И вот еще что! Оодзару говорил абсолютно то же самое: что ятагарасу хотят убить меня и занять мое место. Так что не думай, что я ничего не понимаю. – Он скривил губы, словно иронизируя над самим собой. – Если бы у вас не было мыслей занять мое место, вы бы не подозревали в этом обезьян.

– Подожди… – Голос Надзукихико чуть не сорвался в крик. – Это не так. Мы бы никогда…

– Я не сомневаюсь, что вы думали обо мне, чудовище-людоеде, именно так.

– Раньше – да. Но сейчас мы не собираемся восставать против тебя.

– Обезьяны, услышав тебя, наверняка поклянутся в том же.

Надзукихико осекся.

– Для меня вы все одинаковы. Хватит клеветать!

– Но ведь…

– Ты назвал меня чудовищем, но именно обезьяны поддерживали это чудовище. Сейчас со мной Сихо, поэтому они отдалились, а сколько отдалялись вы?

Надзукихико ничего не мог на это ответить. Недоверие Ямагами к ятагарасу явно никуда не делось.

– Цубаки! – Сихо успокаивающе подергала божество за рукав, видимо беспокоясь о Надзукихико.

– Впрочем, и я не был вам хорошим покровителем. Я закрою глаза на то, что произошло сегодня, однако и ты подумай, что вы себе позволяли, – сказал тот.

Надзукихико мог лишь подавленно ответить, не поднимая головы:

– Повинуюсь.

– Пойдем, матушка.

Лицо Ямагами вмиг стало детским, будто и не было в нем той холодности какую-то секунду назад, и он потянул Сихо за собой. Глядя на него, Момо тоже завиляла хвостом и встала. Девушка же мягко придержала ребенка за руку и оглянулась на Надзукихико.

– Спасибо, что так много выяснил. Ты ведь думал, что это поможет нам, верно? – И она засмеялась. – Но, честно говоря, мне не кажется, что его прежнее имя так важно. Сейчас он Цубаки. Сколько бы мы ни размышляли над тем, как его звали раньше, нельзя решить проблему, забыв, как изменилась его душа сейчас.

Она погладила ребенка по голове, и тот радостно приник к матери.

– Сихо права. Послушай, ворон, я вовсе не хочу вас ненавидеть. Просто не собираюсь слушать всякие глупости, в которых вы забываете о своей вине.

– Понимаю…

Надзукихико продолжал сидеть, глядя в пол, и не решался поднять глаза.

Наигравшись на болоте с Момо, Цубаки сразу после ужина начал тереть глазки и улегся в постель гораздо раньше обычного.

В последнее время Сихо спала вместе с ним под балдахином в глубине спальни. Устроившись рядом, она стала ласково похлопывать его по спинке, и ребенок почти сразу глубоко и спокойно задышал.

Сихо оглядывала комнату: здесь тоже прибавилось вещей. Луна светила в окно, очерчивая лепестки лилий, которые они выбирали вместе с Цубаки. По комнате были разбросаны мячики и волчки, принесенные Масухо, ветки, подобранные Момо в лесу. Сейчас песик тихо спал у Сихо в ногах, но в этом возрасте ему, видимо, все время хотелось помусолить что-нибудь в зубах, поэтому после игры кимоно девушки чаще всего оказывалось изжеванным.

Вдруг Момо проснулась и подняла голову.

– Ямагами-сама уже изволит почивать? – У двери в комнату возникла тень.

Давненько она его не видела. Оодзару.

Цубаки спал с невинным видом, и Сихо, поглаживая его по спинке, тихонько сказала:

– Если что-то срочное, я его разбужу.

– Нет-нет, не стоит.

Оодзару подошел к ней, но, как только Момо навострила ушки, замер на месте.

– Ты правда боишься ее?

– У нас говорят: «Живут как собака с обезьяной». С этим, к сожалению, ничего не поделаешь.

Впрочем, по сравнению с обезьянами помельче, Оодзару не так сильно робел перед Момо.

Сихо вдруг поняла, что раньше она никогда не беседовала с ним наедине. Она не забыла, что эта обезьяна делала раньше и что утром говорил Надзукихико, однако лицо Оодзару, в полумраке смотревшего на Цубаки, было на удивление спокойным.

– Ты хочешь заполучить эту гору и поэтому надеешься выгнать отсюда Цубаки?

Казалось, эти слова застали Оодзару врасплох, но он тут же глубоко вздохнул:

– Ты прямо задаешь мне этот вопрос?

– Не люблю ходить вокруг да около.

– Воронам наверняка нелегко с тобой. Надо было тебе действительно сразу уйти.

Оодзару говорил устало, но бесстрастно.

Удивляясь, что им удалось вот так запросто пообщаться, Сихо вдруг подумала, что обезьяна, вполне вероятно, всегда была такой.

– Так что же? Ты хочешь стать Ямагами?

– Раз ты так считаешь, наверное, так оно и есть.

Девушка удивилась таким равнодушным словам.

– Ты не будешь этого отрицать?

– А что нужно отрицать? Конечно, мы хотим, чтобы гора была нашей.

– Неужели так важно, кому она принадлежит?